«Ты ведь не хочешь причинить друзьям вред?»

Понимая, насколько глупо будет выглядеть ответ, произнеси он его вслух, Эдвард потряс головой.

«Я сама займусь твоими тренировками, – пообещала Розалия. – Тедерик всегда был неважным учителем. Сегодня вечером. Жди»

Эдвард кивнул. Место злости заняло радостное предвкушение новой встречи. Он будто снова ощутил легкое прикосновение ее губ, сладкое малиновое дыхание, невесомые объятия. В груди сладко заныло.

– Эд? – озабоченно произнес Зак, наблюдая наиглупейшую улыбку брата. – Ты… как?

– Пытаюсь думать о чем-то приятном, чтобы не разнести столицу, – ответил он. Почти не соврал.

– О казни посланника? – предположил удовлетворенный ответом Зак.

Эдвард с надеждой посмотрел на Тедерика, но тот лишь нахмурился.

– Мы не можем казнить посланника. Это верная дорога к войне, к которой мы не готовы.

– Но, – Зак вскочил со своего места, – дело даже не в Амелине! – несмотря на утверждение, всем было очевидно: дело именно в ней. – Он же… они Магистра укрывают! И наверняка замышляют что-то.

– А где футляр? – оживился Кевин. – Наказание за участие в заговоре против королевской семьи никто не отменял. Даже для посланников. Особенно для них. Доказать связь с Магистром, который объявлен вне закона, труда не составит.

Полный возмущения взгляд Зака вдруг потух. Младший принц понуро сел на место и, уронив голову на сложенные перед собой руки, вздохнул.

– Я его сжег…

– Гениально, – скривился Кевин. – А записка?

– А записка была в футляре, – Амелина с сочувствием посмотрела на мужа. – Я думаю, это бы нам все равно ничего не дало. Если они ведут себя так нагло – предусмотрели и такой вариант.

– Посол может быть и просто дураком, – задумался Эдвард. – Но дураком, приближенным к Магистру, раз знает кому и о чем намекать.

Друзья замолчали. Лишний раз напоминать Амелине о жутких часах, проведенных наедине с психически нездоровым маньяком, никто не хотел. Тем более не собирались бередить рану Зака, который, в отличие от жены, перешагнувшей эту трагедию, никак не мог себя простить.

– Эх, Нейта бы к ним отправить, – вздохнул Кевин. – Дуэли с послами не запрещены, а он чудесно ищет поводы.

– Он их не ищет, – хмыкнул Эдвард, – он их создает. И да, делает это виртуозно. Только на него до конца месяца рассчитывать не стоит, – принц выразительно посмотрел на пустой стул.

– Натаниэль удрал в Шлахтфельд, – пожала плечами Амелина.

– Я знаю, – вздохнул Эдвард. – Надеюсь, Джерард поехал с ним, а не просто проспал заседание?

– Да. По крайней мере, вчера собирался, – подтвердил оживившийся Зак. – А зачем ты запрещал Натаниэлю покидать замок, раз не собирался удерживать?

– Чтобы он как следует разозлился. Это хоть немного поможет ему не терять головы и не идти на заклание судьбе, подобно безвольному барану.

– Да, – Тедерик мечтательно вздохнул, – я бы с удовольствием поменялся заданиями с Джерардом. И мне было бы приятнее, и посланник бы стал адептом «Истинной веры». Да не судьба. Накаркал ты, Кевин. Раз такое дело, и нити тянутся к Магистру, придется действительно подключать к решению проблемы «мальчиков». Или попрошу красотку Лили. Раз Натаниэль уехал, времени у нее побольше.

Кевин недовольно сморщился. То, как лихо Тедерик использовал жриц Пламенного в работе Тайного надзора, раздражало. В конце концов они не воины и не смогут защититься в случае необходимости. Но Тед всегда утверждал, что о его девочках переживать не стоит. Пламенный их не оставит, и Кевин прекрасно понимал, что спорить – себе дороже. А в свете новой информации у него появилась куча собственных неотложных дел.

Свежевыпавший снежок смачно хрустел под ногами, наводя на мысли о сочных наливных яблоках из садов Химмельвальда. Сейчас, когда утренний мороз щипал щеки, пытаясь пробраться под опушку шерстяного плаща, подбитого мехом бурой лисицы, Натаниэль думал о медовом аромате скошенных лугов, прохладе липовой рощи и яблоках. Будь они неладны! Желудок недовольно заурчал, напоминая, что завтрак был проигнорирован, а ужин заменен дружеской попойкой, где самой серьезной закуской служили чесночные ржаные гренки.

Конечно, можно было бы попросить у кухарки завтрак, наверное, даже нужно. Но ослиное упрямство вкупе с чувством стыда за вчерашнее не позволили этого сделать. Слуги наверняка уже пересказывают очередную байку, как лорд Райт вусмерть напился да чуть под забором не околел. В глаза, конечно, никто не скажет, разве что Клэр. Но Натаниэль такие вещи чувствовал. Да и сам прекрасно знал, что выглядел свиньей. И ладно бы осуждение – во взглядах окружающих в такие минуты чаще всего скользила жалость. А это уже ни в какие ворота не лезло. Ну ничего, когда вернется, глядишь, все и позабудется. Если, конечно, вернется. До двадцатого дня рождения Эйлит оставалось всего два дня, которые, возможно, станут для Натаниэля последними.

Но все же нехорошо так исчезать, оставив друзей без последнего слова. Может и правда не увидятся больше – ему-то без разницы, а они наверняка будут переживать. Надо, чтобы кто-то потом рассказал. Да и матери хоть записку передать. Подняв воротник повыше, Натаниэль искоса глянул на пробирающегося через толпу Джерарда и усмехнулся. Друг плелся следом, то и дело поскальзываясь на припорошенной снегом наледи и обогащая речь случайных прохожих отборной бранью западных провинций. Вот упрямец!

Натаниэль шагал так быстро, как только мог, надеясь, что Джерард сдастся и вернет свой непоседливый зад в библиотеку. Или где там он деньки коротает? Судя по одышке, явно не на ристалище. Но, когда Всемилостивый раздавал упрямство, Джерард стоял в очереди сразу за Натаниэлем, поэтому не оставлял попыток догнать друга. Возможно даже лелеял мечту надавать ему по шее. Столь трогательная забота забавляла и злила одновременно. В конце концов, ситуация не столь трагична, чтобы задыхаясь нестись за ним через полгорода. Он Этер, а не девица на выданье. Самочувствие уже в полном порядке, зелье подействовало отлично, голова почти не болит. Уж чего-чего, а с лошади не свалится. Впрочем, с лошади он даже будучи в стельку пьяным ни разу не падал. В отличие от самого Джеда, который, хоть и не пил, а ездить верхом так и не научился.

– Да постой ты, – нагнать Натаниэля у Джерарда получилось только у гвардейских казарм.

– Ну, что? – снисходительно поинтересовался Натаниэль, наблюдая, как запыхавшийся и раскрасневшийся Джерард тяжело дышит, растирает колени и кривится от боли в боку, в то время как у него самого даже дыхание не сбилось. Малохольный.

Злиться сразу расхотелось: Джерард ни в чем перед ним не виноват. Он не поднимал шума на весь замок, не наябедничал Кевину, не читал нотаций, напоил зельем, которое, может, и не сняло похмелье до конца, но позволило чувствовать себя сносно.

– Если ты решил разыскать Хенка, то в казармах его нет, – выдавил из себя Джерард, жадно глотая морозный воздух. – У него выходной сегодня. Вот… – он достал из кармана смятый листок, на котором грифелем был нацарапан адрес.

– Ну и что ты молчал? – строго спросил Натаниэль, деловито засунув бумажку в прикрепленный к портупее кошель. – Пошли, я знаю короткую дорогу! – он ободряюще хлопнул Джерарда по плечу и проворно юркнул в толпу, заставив некроманта в очередной раз продемонстрировать свой богатый лексикон.

Хенка они застали уже в дверях. Молодой человек растерянно оглядывался, кутаясь в потертый, видавший виды плащ, и будто еще не решил, зачем вышел из дома.

– Хенк? – крикнул Натаниэль, приближаясь. – Есть минутка?

От неожиданности Бауер вздрогнул. Он закрутил головой, не сразу сообразив, кто его зовет.

– Ну здравствуй, Хенк. Подрос, возмужал! Даже усы отпустил, – Натаниэль похлопал парня по плечам и приветливо улыбнулся.

– Лорд Райт, – смутился Хенк, чуть отпрянув.

Он ждал, что, став свидетелем позора старого приятеля, попадет в опалу. Разница в их положении всегда была значительна, и панибратство, возможное между детьми, в случае взрослых приближенных к правителю вельмож становилось опасным.