Услышав собственный титул и неловкость в голосе, Натаниэль скривился. Уж в чем-чем, а в зазнайстве его сложно было упрекнуть.

– Натаниэль, – поправил он, посмотрев Хенку в глаза.

– Натаниэль, – медленно повторил Хенк, кивнув.

– Джерард, – чуть толкнув Натаниэля в сторону, Джерард протянул Хенку руку. – Пока ты о мой титул язык ломать не начал. Минутка есть? Может, дойдем до трактира? А то зябко.

Джерард потер ладони, в подтверждение своих слов выпуская изо рта клубы пара. Глядя на него, Хенк поежился.

– Я… я загород собирался, – щеки парня залились краской. Знатные господа в трактир зовут, а он отказывается. Неловко. Не по статусу.

– Далеко? – напряженно уточнил Натаниэль, хмурясь. Он уже решил, что поедет в имение Гевиттеров вместе со старым приятелем, и нарушению планов не обрадовался.

– Не очень. В Гисдорф, деревеньку, что на границе Эрдбурга со Шлахтфельдом…

– Мать с сестренкой навестить? – догадался Натаниэль. – А почему так спешно? Вчера ты не говорил, что уезжаешь, – он приобнял Хенка за плечи и медленно повёл в сторону центральной площади.

Джерард намеренно отстал на несколько шагов. Слух у него был прекрасный, важного не упустит. А вот мешать Натаниэлю не стоит. Особенно когда он так панибратски, вкрадчиво интересуется делами семьи, с которой не знался много лет. Видно, что-то почувствовал. Опять же, может, и об Эйлит речь зайдет. Джерарду он так и не дал рассказать, что до деревни малышка в ту ночь добралась живой.

– Я и не собирался, да только… – Хенк снова завертел головой, привлекая лишнее внимание.

– Не дергайся, – тихо приказал Натаниэль, продолжая улыбаться. – Джед, амулет от нечисти молчит?

– Чтоб в столице ни одного упыря или беспокойника не было? – хмыкнул Джерард. – Ты шутишь? Пульсирует слабенько.

– Барьер поставить можешь? – спросил Натаниэль, удовлетворенный ответом.

– Уже, – заметив изумление на лице Хенка, Джерард усмехнулся. Десять лет из одного котелка суп хлебать – еще не так понимать друг друга станешь.

– Говори, – велел Натаниэль, уводя друзей в проулок между домами, куда лучи солнца не пробирались даже днем.

– Сегодня, едва рассвело, сослуживец мой с дежурства вернулся. Он снимает комнату напротив, – спешно затараторил Хенк, переводя взгляд с Натаниэля на Джерарда. – Он сам из той деревни. Говорят, вампиры зачастили. Прежде Стражи им спуску-то не давали, а с осени совсем житья не стало. А ночью патруль в столице кровопийцу поймал. Ее честь по чести неделю назад в семейном склепе погребли, родня утверждала – чахотка. А сегодня явилась упырицей к безутешному жениху. Парень-то – адепт «Истинной веры», не спасовал, но расстроился. Мало того, что любимой лишился, так и считай, сам второй раз прикончил. А главное, девица эта – дочка барона, которому Гисдорф принадлежит. Вот я и…

– Понятно. Я помню эту деревню. Она недалеко от имения лорда Гевиттера, – Натаниэль пристально посмотрел на Джерарда. – Ты все еще хочешь прогуляться?

– Мечтаю, – вздохнул Джерард, понимая, что теперь, независимо от желания, ехать все равно придется.

***

Бальная зала встретила Эдварда полумраком и холодом, пробирающим до костей. Из окон струился мягкий лунный свет. Преломляясь сквозь ледяные узоры на витражах, он придавал очертаниям комнаты пугающую таинственность. Эдвард несмело шагнул внутрь. Инстинкты не кричали, они оглушающе вопили: беги! Но природное упрямство вместе с болезненным любопытством, которое не удалось искоренить ни поркам отца, ни ловчим «Праведного пути», словно подталкивали в спину. Шаг. Другой. Третий. Массивная дверь за спиной подобно капкану, поставленному опытным охотником, с грохотом захлопнулась. На секунду Эдвард ощутил себя глупым мышонком, угодившим в ловушку, но быстро отбросил эту недостойную Монстра мысль. Сейчас он на своей территории. Глубоко вздохнув и убедившись, что на руке нет пресловутого перстня, Эдвард решил осмотреться.

Глаза быстро привыкли к темноте, и уже скоро он мог легко разглядеть очертания резного трона с выломанным левым подлокотником, массивные литые канделябры с потухшими свечами, разбросанные по всей зале, будто это сор, перевернутые столы, залитый кровью рисунок на начищенном до блеска паркете.

– Какого демона?! – выдохнул Эдвард, судорожно нащупывая меч, однако портупею* парадный костюм не предусматривал. – Кто здесь?!

Зала ответила многозначительным молчанием, но это никак не успокаивало. Напротив, паника нарастала, заставляя сердце стучать в районе желудка, вызывая при этом болезненные спазмы. Магия подступила к кончикам пальцев, готовая сорваться в любого, кто подойдет достаточно близко. Эдвард будто проваливался в объятия страха. Липкого и удушающего, как трясина в болотах Беришека*.

За спиной раздался грохот. Резко обернувшись, Эдвард увидел, как массивный щит с гербом Эрдрайхов, прежде висевший над троном, покатился по полу, волоча за собой кровавый след, и, ударившись об его ноги, упал плашмя, несколько раз громко звякнув. Многократно отразившись от стен, звук пробрал до костей.

Не выдержав напряжения, Эдвард поднял с пола канделябр и, поудобнее перехватив его обеими руками, резко обернулся.

– Выходи, Монстр! Я знаю, что ты здесь!

– Здесь! – раскатисто прогремело со всех сторон.

Свечи на потолочной люстре вспыхнули, зажглись непонятно откуда взявшиеся осветительные шары, повисшие над головой подобно перезрелым плодам, захлопали оконные ставни, выстукивая узнаваемый ритм погребальных барабанов. Взгляд Эдварда устремился в центр зала, где искореженной горой друг на друге лежали тела обитателей замка. Слуги и судомойки, экономка и повар, неповоротливый старичок дворецкий, безупречно вышколенный секретарь, Генри Бронкхорст и прочие придворные. Обескровленные и лишенные конечностей. Его семья тоже была здесь: Зак, Амелина, малышка Рози, прижимающая к груди блокнот, Натаниэль с отрубленной рукой, – рука лежала рядом и все еще сжимала меч, – Джерард и Кевин.

– Монстр – здесь, – с противоположного конца залы к нему направлялся Тедерик. Он выглядел совсем чужим, от прежнего ироничного барда не осталось и следа: остриженные волосы, украшенные косичками на манер древних воинов, длинный двуручный меч, сталь во взгляде и голосе.

– Тед, я… – Эдвард попытался пояснить, но почувствовал, как слова застряли у него в горле, словно кто-то применил заклинание немоты. В детстве леди Аделина проделывала с ним подобное, когда из баловства он пытался наколдовать что-то опасное.

– Ты – Монстр, – бесстрастно заявил Тедерик. – Монстр должен умереть!

Меч просвистел в воздухе, остановившись в нескольких сантиметрах от головы принца.

– Какие яркие у тебя сны, Эдвард, – тонкие девичьи руки оплели его талию, заставив вздрогнуть.

Он отшвырнул канделябр и, резко обернувшись, прижал Розалию к себе. Сны. Естественно, сны! Просто кошмары.

– Лия, – выдохнул Эдвард, вновь обретая голос. – Ты пришла!

– Конечно, я пришла, – Розалия отстранилась и с прищуром посмотрела на принца. – Но не скажу, что такая обстановка мне нравится, – она посмотрела в сторону замершего с перекошенным от злости лицом Тедерика и хихикнула. – Таким я видела его лишь однажды, когда стащила его меч – подарок отца – и улизнула в одиночку в лес. Сражаться с монстрами.

– Ему было так жаль меча? – удивился Эдвард.

– Вовсе нет, – Розалия улыбнулась. В ее карих глазах вспыхнули золотистые игривые огоньки. Вспыхнули и тут же потухли, уступая место тоске. Так бывает у стариков, вспоминающих свою бурную молодость. – Он боялся за меня. Наверное, до сих пор считает, что не уберег. Не будем об этом. Пошли.

Она легко выскользнула из объятий Эдварда и потянула его в сторону. Декорации сна сменились так же быстро, как появилась сама эльфийка. Одно мгновение – и леденящий душу ужас, окутывающий бальную залу, разбился о легкий, убаюкивающий шелест сочной листвы вечнозеленых деревьев. Они стояли на лесной опушке, теплый летний ветер развевал волосы Эдварда, напоминая, что до цирюльника он так и не дошел, а показываться в таком виде перед дамой – неловко. Даже если она богиня смерти.