«Я не стану. – Почти решилась она. – И кровь, где я возьму его кровь?!». От этого решения Мине стало как-то легче. Вздохнув, она расправила плечи, и тут служанка прошептала:
– Госпожа, госпожа, это она!
– Кто? – Дрогнула Мина.
– ТА кватронка!
Мина глянула – и узнала эту женщину. Ее уже показывали Алисе и ее подругам в Богослове. Хрупкая, тонкая, с кошачьими нездешними глазами, грациозная, просто неземное видение, а не девушка! У Ингрид был хороший вкус, и при предоставленных Гаретом возможностях девушка принарядилась так, что от нее невозможно было оторвать глаз. Мина почему-то считала себя неряхой и толстухой, и вид Ингрид был – как нож в сердце. Слезы навернулись на глаза. И решимость оформилась до железобетонной крепости: она сделает это. Вырвет непрошенную страсть из своего сердца и обретет покой.
Ингрид глянула мельком на молодую приятную даму, но не задержала на ней свой взгляд – она рассматривала только тех, кто был или красивее, или богаче и лучше одет. Ну, или уродство какое-нибудь – в это время уроды собирали толпы любопытных. Их даже показывали за деньги. Остальные Ингрид не волновали. Она все еще испытывала огромное удовольствие от своего нового статуса, от своего дома, положения, достатка. И обязательно раза два в день отправлялась со служанкой – как положено благовоспитанной даме, – по лавкам, чтобы лишний раз показать себя и испытать это удовольствие. И как в таковом, в этом ничего плохого не было – девушка достаточно перетерпела унижений и невзгод. Только вот Ингрид не желала теперь даже вспоминать о том, кем и где была, считала, что все это новое великолепие – ее по праву, и претензии ее к Гарету росли, как снежный ком. Если он приходил – она чувствовала себя мученицей, вынужденной терпеть его постылые ласки. Если не приходил – что случалось чаще, – Ингрид нудно жаловалась служанке на пренебрежение со стороны любовника. «Я что, – нудила девушка, – вещь в чулане, чтобы так мною пренебрегать?». «Ты уж определись, нужен тебе любовник, или не нужен», – пренебрежительно думала служанка, но вслух верноподданнически со всем соглашалась и поддакивала.
На площади Святой Анны недавно открылась лавка, где продавались пряники Калленов – туда и направлялась Ингрид. За прилавком стояла сама Кристина, объяснив свое долгое отсутствие в доме мужа необходимостью поставить дело. За наемниками нужны были надзор и контроль, – и Джон Горка не возражал, все еще переживая за жену, которая так и не вернула себе прошлую веселость, стала задумчивой, серьезной и часто – печальной. Обучение магии под руководством эльфа расширило кругозор молодой женщины, но и породило новые вопросы, сомнения, неудовлетворенность своей жизнью и даже мужем. Прежде Кристина не замечала простоты любимого мужа, так как и сама была девушкой простой. И мечты и запросы у нее тоже были простые и понятные. Но все больше и больше погружаясь в новые знания, она умножала и новые печали. Жизнь была сложнее, а мир – огромнее, чем прежде ей виделось. И в этом мире были и другие источники радости и приключений, чем прежде казалось. И Кристина то пеняла себе за то, что поддалась эльфийским соблазнам, то мечтала о чем-то… другом. Например, о ком-то, похожем на Гэбриэла Хлоринга, который с некоторых пор прочно поселился в сознании молодой начинающей колдуньи.
И внешностью своей Кристина теперь уж была категорично недовольна. То ли дело эльфы! Эльфийские красавицы, роскошные, высокие, длинноногие и неприступные, отныне были ее идеалом, до которого невысокой, приятно пухленькой свежей деревенской пышечке было, как до Луны пешком. И что с того, что она радовала взор большинства мужчин, и желающих перекусить калленовским пряничком отбою не было? Сама Кристина была собой недовольна, и это было фатально. Быть бы ей хотя бы тоненькой, как, к примеру, вот эта девушка, зеленоглазая кватронка, по слухам – пассия герцога Элодисского. Тоже невысокая, она, по мнению Кристины, не уступала в красоте эльфийкам!
Любовницу герцога следовало обслужить по высшему разряду – это был клиент перспективный и выгодный. И Кристина включила не только обаяние, но и толику новых умений, уже усвоенных одними из первых – умение очаровать и внушить доверие к себе. Ингрид, не замечая того, захотела остаться в лавке как можно дольше, – здесь так было уютно! Ловкая и приятная лавочница усадила ее за столик, накрытый крахмальной простыней, предложила горячий чай со смородиновым листом, с ромашкой и мелиссой, и блюдо с крохотными пряничками – изобретение Кристины. Так клиент мог, не пресыщаясь, попробовать каждый пряник и выбрать понравившийся. Ингрид, увидев фигурные крохотные пряники, окончательно растаяла, и, выбрав чай с мелиссой, принялась дегустировать. Обычно она, как большинство тех, кто выбрался из нужды недавно, вела себя с лавочниками и прислугой по-хамски, полагая, что так и положено вести себя благородной особе с низшими слоями, но Кристина сразу расположила ее к себе. И через несколько минут они уже болтали, как лучшие подруги, весело смеясь и обсуждая каждый пряник. Здесь и увидел любовницу Гарета Хлоринга впервые Дик Свистун.
Едва Мина ушла, торопясь и нервничая, в комнату, где расположилась ведьма, вошел Марк Хант – без его помощи Александре Барр найти безопасное помещение было бы сложно. Этот молодой мужчина имел наглость глядеть на Барр раздевающим, откровенно вожделеющим взглядом, но – чудо, не иначе, – Барр на это отнюдь не злилась, наоборот. Его взгляд рождал в ней какое-то томительное приятное чувство, в низу живота начинали словно бы мелко трепетать крылья сотен бабочек. Никогда и ни один мужчина доселе не смотрел на нее ТАК! Втайне ведьма мечтала, чтобы он прекратил смотреть и начал действовать, и можно даже без церемоний… Марк тоже был не прочь – волнительно поиметь ведьму, которую боится весь Остров, да и бонусов от таких потрахушек было бы не меряно. К тому же, баба не сказать, чтобы аппетитная, но и не уродина, сохранила практически девичью фигуру, такую и потискать не противно. А приоделась бы, отрастила бы брови и подкрасила бы бледные губы – и вообще была бы пикантной и весьма себе интересной! Но он элементарно боялся. Тут, как с ядовитой змеей – права на ошибку нет, и второй попытки не будет. И Марк кружил вокруг нее, и желая, и опасаясь. Но какой был бы трофей! Скажи кому: «Ведьма Пустошей? Ха, трахал я ее – так себе баба, но с перчинкой!». – И слушатели обалдеют. Не поверят ведь!
Вот чего Марк даже в страшном сне предположить не мог – так это того, что Барр девственница, и ожидать от нее первого шага – так себе занятие.
– Ну, что? – Поинтересовался он с одной из своих фирменных чувственных улыбочек, от которых томление в теле становилось сильнее, и появлялась приятная уверенность, что этот интерес – подлинный, и очень лестный. Именно этим Марк и «брал» своих жертв.
– Посмотрим. – Неопределенно бросила Барр. – Полная идиотка.
– Это у нее на лице написано! – Марк, как никто, знал, каким ответом угодит ведьме более всего. – А у меня есть один вопрос… – Он колебался, но желание что-то поиметь с такой важной тайны было нестерпимым, как зуд. Ведьма, кажется, ему благоволит. В любом случае, как манипулировать бабами, Марк знал лучше всего.
– Какой? – Утомленно поинтересовалась Барр, прикрыв глаза тяжелыми, красиво вырезанными веками.
– Что, если… – Марк поколебался еще, но решился. – Что, если где-нибудь здесь очутилось бы существо, о котором давно все забыли и в которое уже никто не верит?
– К примеру? – Слегка удивилась Барр.
– Ну… к примеру, фея.
И что-то вдруг громко щелкнуло в голове Барр, и все встало на свои места. Она и сама была в шаге от решения загадки: кто в Гранствилле противостоит ее магии? Теперь она поняла! И обмерла от сознания собственной глупости и слепоты. Она ведь держала эту тварь в руках! Правда, все время, что Алиса провела в компании Барр, ведьма думала только о том, как приятно было бы заполучить эту мелкую дрянь в собственное расположение, и о том, как и что она бы с нею сделала. Да и правду сказал Марк: этих тварей мало уже, кто помнит, и еще меньше тех, кто в них верит.
