– Ну да. Чтоб их было больше. – кивнула Оксана.

– Чтоб их не потерять. На самом деле, чтоб их не потерять… Люди не хотят после этого возвращаться в прошлое. Поэтому пытаются получить ещё больше денег. Как будто это отдалит их от того состояния, когда денег им не хватало.

– А почему ты говоришь, что деньги очень отдалённо относятся к материальному достатку? Не поняла.

– Весь смысл в слове достаток… Для каждого он разный. Меньше-больше одинаково плохо. Нужна тебе двухкомнатная квартира – живи в ней, нужен одноэтажный дом – тебе туда. Машины, дома – это как размер одежды. Не надо одному лезть на корабль с 20 вёслами – не справишься, лучше возьми маленький катер. Это и есть достаток. А когда человек в настоящем достатке, он мыслит ясно, знает, что ему нужно. Он просто на своём месте. А лишними деньгами мало кто умеет управлять».

– Ну как это лишними?!

– Тебя смущает это слово по отношению к деньгам, так?

– Ещё как.

– Оно многих смущает. По той причине, что большинство людей не умеет их тратить.

– Ну не согласна. Просто люди хотят бОльшего, чем могут купить. Вот и всё.

– Да. «Хотеть» – очень интересное слово… Оно очень капризное, это слово. Видела, сколько кругом ходит людей с Айфонами? И с зарплатой в 30 тысяч при этом? Зачем он им? Это просто игрушка… Или на чём ездят. Машины по 2-3 миллиона, взятые в кредит. Та же игрушка, только бОльших размеров. И при этом не в состоянии подумать, сколько переплачивают за кредит или ремонт дорогой тачки… Просто захотелось купить «это». Понравилась модель… Люди вечно покупают то, на что у них хватает впритык, и потом пытаются оправдать себя и перед самими собой и перед другими, что поступили правильно.

– Ты так говоришь, как будто насквозь людей видишь. А если это не так? Если они и правда хотели это купить?

– Конечно, хотели. В этом вся разница. Разница в «хочу» и «есть необходимость». Замечаешь это, когда видишь на примере больших объёмов. Тогда это гротескно выглядит. Как-то я был на одном из авиасалонов во Франции. Мне платили за консультации по вопросам военной техники, сделок с ней и, самое важное, за то, чтобы эти сделки были выгодными. Надо было помочь одному арабскому шейху купить многоцелевые вертолёты. Нанял меня вовсе не он. У них, в Саудовского Аравии, несмотря на всю, казалось бы, монолитность и власти, и системы, внутри свои группировки. Не то, чтобы они прям уж так соперничали, но у них разные экономические интересы. Они одного рода-характера, но, условно, в разных местах, как если бы это были карманы. Одна из этих группировок сотрудничала с Локхид Мартин и платила мне за то, чтобы я уговорил купить его именно их вертолёты. Понимаешь, ему поручили просто выбрать лучшее, про них он ничего не знал. И я убедил его, что Локхид Мартин – лучшее. И он был согласен с этим. Но ему захотелось, именно захотелось, купить другое.

– Так он купил не то, что ты советовал?

– Он купил вообще не вертолёты. Ему понравились НУРСы, неуправляемые ракетные системы, российского производства. Просто впечатлили. И на них он подписал крупную поставку. А вертолётов ЛМ купил всего 10 штук, вместо необходимых 70-и.

– Да. Странно как-то…

– Ещё как. Но страннее то, что так по глупости и совершается множество покупок. Из-за «просто понравилось». И чем крупнее сделка, тем сильней потом пытаются доказать, что она была необходима… Отсюда и вся отдалённость денег от достатка. Они путают сознание. – Густав, разумеется, не сказал самого главного. Что именно он и посоветовал выполнить установки из Эр-Рияда лишь номинально, чтобы показать всем, кто в доме хозяин. По прилёту домой принц оказался в опале, а его влияние забрал себе тот, кто был под колпаком у ирландца уже не первый год. Так Густав получил себе долю транспортно-логистического рынка в ещё одной арабской стране.

      В этот момент Пабло прошёлся мимо них ещё раз в обратном направлении и встал у противоположной им стены. Можно было даже не сомневаться в том, что смотрел он на Оксану, и его звериное чувство, желание кем-от обладать в этот момент выпирало наружу, окрашивая глаза в едкий блестящий цвет, какой бывает у тех, кто чувствует себя охотником.

      У Оксаны Густав ощущал яркие эмоции – пьяная инерция отдаться кому-то, тому, кто её сейчас заберёт, причём заберёт агрессивно, так, чтобы не было мысли сопротивляться.

      «Пойдём танцевать, Гус», – сказала девушка.

      Густав даже не посмотрел на неё; как будто его это не сильно интересовало, как будто ей стоило предложить что-то другое: «Потанцуй, Оксан. Я посижу пока. Отдохну немного».

      Кругом было шумно, как и полагается быть в ночном клубе; всё гремело, и вся атмосфера призывала только к отключению мозгов. Всё так громко и туманно.

      Оксана поднялась с дивана и направилась на танцпол. По её движениям и манере быть в толпе под постоянно меняющийся ритм музыки было видно, что подобная обстановка ей не только привычна, но и очень приятна. Танцевать она умела и так, что хотелось обнять, прижаться и почувствовать её телодвижения на себе.

      Буквально через полминуты к ней пододвинулся Пабло, и, прижав её рукой за спину, впился ей в губы. Так, словно хотел высосать её эмоции и ту эйфорию, что заставляла её прыгать на танцполе. Затем он просто убрал руку и двинулся в сторону, куда-то к барной стойке.

      Реакция девушки получилась можно сказать никакой – издалека было видно, что она улыбнулась, тыльной стороной ладони вытерла слюну с губ и продолжила танцевать дальше.

      «Готова красавица. Можно ехать». – решил Густав и, закинув крупную денежную купюру в винное меню, неторопливо пошёл к выходу. В результате всех последующих действий сомневаться не приходилось – до чего бы всё ни дошло этой ночью, настроение у бывшей модели на утро будет отвратным, и, что самое главное, она будет винить во всём на свете себя: то чувство, когда хочется и извиняться и исправить всё, но всего так много, что руки не поднимаются с чего-то начать, потому как, за что ни возьмись, обо всё измажешься.

      ***

      Спустя минуту Густав уже сидел за рулём. Когда после такого шума оказываешься не только в тишине, но и в своей машине, ощущение покоя приходит вместе с грандиозным чувством самости, словно переоделся из чужой одежды в свою собственную.

      Времени было 4 утра, и ещё не начало светать; город всё ещё отдавал ночью. Отъехав от клуба, Густав выехал на Юго-западный проспект и двинулся в область, в пути ему предстояло быть часа полтора, до своего дома за Малым Областным Кольцом по Юго-Западному шоссе.

      В такие моменты хорошо думалось. О том, что было, что будет, что есть сейчас.

      Ему нравилось то, что происходит сейчас с людьми. Эпоха, когда массовое общество стало создавать единый общий поток мысли для каждого. Каждый думал по-своему, при этом думая, как и все остальные. Эта игра с подсознанием внутри огромного количества людей.

      Ещё лет двадцать назад было общество потребления, когда всем нужно было просто заполучить «вещь». Затем эту вещь делали старой, и начиналась охота за новой «вещью». Теперь этого мало. В обществе потребления произошёл кризис.

      Всем надо быть чем-то, быть кем-то, что-то значить для этого мира. Или хотя бы считать себя таковым, верить в то, что ты что-то значишь. Может, это произошло из-за востребованности сложной рабочей силы. Может, из-за того, что в социокультурном пространстве всё стало свободнее и приобрело более яркие очертания. Может, из-за того, что всё это стало доступным чуть ли не для всех путём информационной революции, сделанной интернетом. Но новый подвид человека сильно отличался от всех ему предшествующих.

Человек играющий. Постматериалистическая основа миропонимания, где игровая концепция жизни не просто толкает человека вперёд, а заставляет его получать удовольствие от того, что он делает. И даже мало того, чтобы всё получалось – надо, чтобы это красиво выглядело, надо создать креативный имидж.