– Скажи, как мне следует поступить? – с каким-то неискренним сочувствием произносит Марк.

Молчу. Через десять секунд произношу прямо глядя в глаза и пытаясь сохранить хоть каплю достоинства:

– Уволить меня.

Марк размышляет.

– Такой вариант имеет место быть, не скрою. Но ты же понимаешь, что мы – не такая компания. Мы не можем тебя бросить, – Марк делает паузу. – Но и оставлять как есть ситуацию нельзя. Думаю, правильнее всего тебе будет передохнуть.

– Передохнуть?

– Передохнуть, – как неразумной повторяет Марк. – Предлагаю на время отойти в тень. Ты займешься маркетингом для новой ниши. Отработаем программу на одном городе, а затем, если всё пройдет гладко, масштабируем на весь рынок.

– Новой ниши?

– Новой ниши, – терпеливо втолковывает Марк. Я не понимаю, о чем он говорит и на что намекает. – В Пушкине.

Наконец, в голове проясняется. А ведь как красиво сказал! Я даже подумала, что не всё потеряно. Но нет. Меня хотят сослать в ссылку в Пушкин, по всей видимости, на место ненайденного маркетолога.

– В Пушкине? – в третий раз повторяю, испытывая терпение.

Марк удивляется моей непонятливости. Он устал от разговора и на этот раз не дублирует слова.

– Мы тебя не увольняем. Маркетингом пока займется Маша в качестве исполняющей обязанности. А ты наберешься сил, поправишь здоровье, поднимешь LB, а там мы с тобой снова побеседуем.

Смотрю на Марка. Пытаюсь разогнать все ранящие мысли, чтобы ни в коем случае не разреветься. Плакать при президенте нельзя ни при каких обстоятельствах. Марк – не Эрик и примет такое поведение за слабость.

– А Эрик не будет участвовать в обсуждении? – перевожу тему, чтобы взять паузу.

– Нет. Эрик уходит в отпуск на пару недель. Не стоит сейчас его беспокоить.

– Ясно, – мрачным голосом подвожу итог.

– Саша, понимаю, ты в смятении. Это нормально в текущей ситуации. Но подумав, ты согласишься, что и для тебя, и для LifeLab это самый правильный шаг. Давай возьмем паузу до понедельника. Ты переспишь с мыслью пару ночей и дашь мне ответ, – Марк пытается завершить разговор на красивой ноте. – Но и тянуть тоже не стоит. Молчание сейчас играет против нас. Договорились?

– Конечно. Спасибо, Марк.

Я прощаюсь, пытаясь с достоинством дойти до двери. Марк уже погрузился в свои дела и притворяется, что забыл обо мне. Надо скорее покинуть этот кабинет.

Я сильная. Я справлюсь.

Мне надо взять себя в руки и успокоиться. В конце концов на LifeLab свет клином не сошелся. Я звезда, пусть немного и падшая. Я крутой специалист. Я востребована на рынке. И если LifeLab этого не понимает, я уйду к тем, кто будет меня ценить. Кто действительно хочет видеть меня в своей команде.

Качаюсь на рабочем кресле, схватившись за подлокотники и откинув голову на подголовник. Глаза закрыты. Стараюсь выровнять дыхание. Вдох – выдох. Вдох – выдох.

Спустя десять минут нахожу в себе силы действовать. Набираю Веронику. Ту самую, которой я позавчера отказала. Ну что ж, у “Спектры” появился вполне реальный шанс меня заполучить. Вероника так долго обхаживала мою персону, что вряд ли посмеет мне отказать.

– Алло, Вероника слушает, – растягивает слова хэдхантер. Кто вообще говорит о себе в третьем лице? Честное слово, эта Вероника не от мира сего.

– Вероника, добрый вечер. Это Александра Лаврова.

– Ах, Александра, – слышу в голосе насмешливые нотки. Неужели это действительно так? – Чем обязана?

– Вероника, ваше предложение от “Спектры” еще в силе?

– А что такое? Оно вдруг стало вам интересно? – нет, точно не послышалось. Девица знает про мой провал и сейчас позволяет себе издеваться надо мной.

– Да. Я готова его принять, если вы еще не передали мой отказ Дмитрию Ивановичу.

– Забавненько, – протягивает собеседница, делая демонстративную паузу. Я лично не вижу ничего забавненького и нелестные выводы о профессионализме Вероники напрашиваются сами собой. – Боюсь, Александра, предложение более недействительно.

Набираю в грудь воздух, чтобы не выплеснуть наружу истинные эмоции. Я профессионал. Я уравновешена и спокойна.

– Вы сделали предложение кому-то другому?

– Нет, – произносит Вероника голосом невинной овечки, но я-то понимаю, что за маской скрывается шакал. – Мы с Дмитрием Ивановичем больше не готовы делать предложение вам.

– Вот как? – едва сдерживаюсь. – Видимо, мои навыки и умения как-то пострадали за последние двое суток?

– Ну вы же сами хотели сохранить верность LifeLab? Не смеем вам в этом мешать.

– Вероника, надеюсь, вы не пожалеете о своих словах спустя полгода.

– О, что вы. Наш разговор всегда будет греть мне душу, – смеётся в ответ хэдхантер.

Кладу трубку. Эх, Вероника, Вероника. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Как можно не понимать элементарные вещи? Мой провал забудется, а вот испорченные отношения – никогда.

Сейчас не буду об этом думать. Надо действовать. У меня в запасе еще трое директоров, которые готовы были пойти на всё, чтобы заманить меня к себе. Кому из них сегодня повезет?

Мне отказали. Они все мне отказали. Директор номер один уже нашел человека на позицию, директор номер два вакансию закрыл. А директор номер три сказал нелицеприятную правду – конкретно сейчас я персона нон грата и он не рискнет взять меня в команду.

Вот так. Можно годами трудиться ради результата. Подняться высоко. Но достаточно разок оступиться, и те, кто вчера восхищался тобой, вмиг отвернутся и сделают вид, что вы незнакомы. В деловом мире каждый сам за себя. Это бизнес. Здесь нет места личному.

Дверь хлопает. Я дома. Наконец, можно дать волю слезам. Надеюсь, в квартире хорошая шумоизоляция, потому что я вою как раненый зверь.

Пиликает трекер. В ярости сдираю браслет с руки и закидываю в самый дальний угол. Хватаю с серой банкетки мирно лежащего Харари, преподнесенного Эриком как будто не позавчера, а в прошлой жизни. Со всей дури дубасю "Краткой историей будущего" по ненавистной скамье. Вряд ли несчастным вещам удастся уцелеть в урагане моего бешенства. Слезы трансформируются в истерику. Ко мне сейчас нельзя подходить, я опасна для общества. В агонии начинаю орать:

– Будущего? Нет у меня никакого будущего! Я профукала его из-за собственной глупости!

Силы на исходе. Передо мной двое пострадавших: Юваль Ной Харари и бархатная банкетка. С ненавистью отбрасываю обоих и в прыжке заваливаюсь на кровать. Тело сотрясают неистовые рыдания, которые я отчаянно пытаюсь спрятать в подушку. Окончательно обессилев, устремляю взгляд в потолок.

Всё ужасно. Я прилюдно унижена. Меня понижают в должности. Мне придется с позором уехать в Пушкин. Никто из работодателей больше меня не хочет.

Но самое страшное другое. Меня больше не хочет он, Эрик. И эта мысль убивает меня похлеще любого отказа.

Отрицать бесполезно. Я безумно, всепоглощающе, невыносимо влюблена в этого человека. И сейчас безответная любовь отравляет каждую клеточку моего исстрадавшегося тела.

Как я могла влюбиться в женатого мужчину, нарушить все незыблемые жизненные принципы, плюнуть на собственные ценности? Принимать желаемое за действительное, годами жить в иллюзиях, довольствоваться ничем? Трактовать в свою пользу знаки, в действительности ничего не значащие? Вообразить особое отношение к своей персоне – а ведь это была только работа! Эрик грамотно манипулировал моей привязанностью, а я собственноручно вручила ему ключи от собственной жизни, лишь бы слышать очередную сладкую похвалу и наслаждаться его обществом.

Мне больше не хочется есть, спать, дышать, жить. Мне больше вообще ничего не хочется. Я сейчас повернусь на бочок и тихо умру в этой уродливой одинокой синей постели.

Я всё исправлю!