– Да каким же образом?..

– Возможно, вам знаком термин «социум-конструктор»?

– М-м-м… – Форман нахмурил брови, припоминая. – Обобщённое название спектра дисциплин – теоретическая система, позволяющая создать общество с заданными свойствами практически с нуля… Вы об этом? Но это же миф! Да, велись, помнится, отдельные исследования, связанные с проблемами межзвёздных перелётов и колонизации иных планет… эм-м-м… проект «Ковчег» и что-то ещё… Результаты скандально известной «МК Ультра» тоже ведь рассматривались в этом аспекте? Однако…

– Всё верно – за исключением слова «миф». Такая система существует, и многие её компоненты уже отработаны, а некоторые даже используются локально. В условиях надвигающегося кризиса «социум-конструктор» может спасти человечество – послужить ему прямо сейчас, а не в фантастическом пока полёте к звёздам! Подумайте только: даже если применить щадящий вариант, то хотя бы снизить агрессивность в глобальном масштабе до приемлемого уровня можно в течение года!

– «Приемлемый уровень»? Вы что, серьёзно? Кризис кризисом, но – подменять Бога фокусами тех, кто всего лишь научился препарировать созданный Им мир?.. И не сваливайте наличие чувства собственной значимости на одних лишь «отступников»! Наука сама по себе – квинтэссенция чувства собственной значимости человечества в целом, то есть, если говорить церковным языком, его гордыни! И вы предлагаете заменить Божьи заповеди чем-то совершенно им противоположным?! «Щадящим вариантом»?! А видимо, существует ещё и некий «жёсткий вариант»?! Подобное деяние достойно разве что… лжемессии! Антихриста! – Форман даже подался вперёд, будто и фразой, и взглядом своим хотел отбросить Рэя прочь вместе со стулом.

– Ну уж… Куда вас, однако, занесло, Форман… – отшатнулся Рэй, будто его и вправду толкнули.

– Пожалуй… я… действительно погорячился… – сбавил обороты Форман, приходя в себя от вспышки гнева. – Просто это обожествление науки и ваше в том упорство… Я вижу здесь глубочайшую ошибку. Вот вы считаете, что доскональное знание законов устройства Вселенной и основанное на этом знании мировоззрение спасёт человечество…

Не закончив мысль, Форман умолк. Он всё тянул паузу, внимательно глядя на Рэя. Казалось, от того, что он разглядит сейчас в лице оппонента, и зависело продолжение его слов. Рэй тоже молчал – в свою очередь прикидывал, не выйдет ли ему боком откровенность. В итоге, неуютно затянувшаяся недосказанность заставила его раскрыть рот:

– Ну-у… – он прокашлялся, – как минимум – объединит и даст цель…

– Вот-вот, «объединит»… – Форман покивал, получив, наконец, что хотел. – Но разве не ясно, что в действительности не из тех предпосылок и намерений институт научного знания вырос, чтобы объединять народы и давать им общую цель? Это всего лишь инструмент, способ помочь удовлетворить любопытство, ну пусть ещё обеспечить (в какой-то мере) выживаемость человека как вида, – но который, однако, в принципе не может послужить глобальным объединяющим фактором или хотя бы предоставить таковой. Причина до банальности проста (она даже описана, в некоторых её аспектах, теми самыми разделами научного знания, что с ужасающе бесчеловечной эфффективностью использует ваш «конструктор»): дело в том, что доля рассудочного, рационального в человеке отнюдь не так велика, как видится обывателю, обласканному щедротами технологической цивилизации. Кстати сказать, и вы, Рэй (я отчётливо вижу это!), по природе своей не принадлежите к рационалистам! И в действительности, как бы ни принуждали себя, руководствуетесь вовсе не схемами и расчётами! Не пойму только, отчего вы так рьяно защищаете не свойственную вам, даже чуждую, сторону?

Рэй выдержал пристальный взгляд Формана молча.

– Так вот, чтобы объединить странных – противоречивых, наивных и самонадеянных – существ, пусть и докопавшихся до некоторых деталей (чисто технического характера, надо сказать) устройства Мироздания, но, бесспорно, глубоко зависимых от неосвещённой сознанием и потому недоступной рациональному мышлению стороны своего «я», – для этого необходимо опереться как раз на ту, внерациональную, сторону – более основательную, мощную, более значимую для человека. Только на этой базе возможно выстроить объединяющее человечество мировоззрение, должное быть безоговорочно метарациональным – «сверх» и «над» скрупулёзно вычерчиваемой и беспрестанно вымарываемой торопливой рукой науки схемой Мироздания, поскольку именно внерациональное является единственной силой, которая способна не просто придать целостный и достойный облик, но и наделить душой сложенного из отдельных, подчас несовпадающих, фрагментов властвующего ныне механического кадавра научного описания Вселенной!

– Ого… – Рэй мотнул головой. – Про кадавра… очень впечатляюще… – он был похож в этот момент на художественного критика в галерее изящных искусств, который увидел странную работу и теперь затрудняется сказать, шедевр это или гениальная в своей наглости бездарная мазня. – Видимо, сей образ был предназначен для моей «внерациональной стороны», – всё же нашёлся он. – Да, пожалуй, подобными тирадами вполне можно привлечь и вдохновить… Фантазии вообще способны создавать необычайно целостные, гармоничные, «одухотворённые» образы – даже если на самом деле под этими покровами ничего нет.

– Ёрничаете? А вам знаком анекдот об одном до мозга костей рациональном учёном, чрезвычайно к тому же дотошном, который готов был умереть от жажды, но не поверить в реальность чашки с водой, пока не сделает всевозможные анализы и замеры? В итоге он таки не удержался и выпил воду, но после вновь засомневался в том, существовала ли вода в действительности, и даже в том, хотелось ли ему пить.

– Хм, смешно, – губы Рэя скривились. – Что это? Современная вариация истории о Фоме неверующем?

– Абсурд всегда смешон, независимо от привязки к временам и лицам. Подумайте, не над собой ли смеётесь, Рэй?

Рэй покачал головой и как нарочно не удержался, хохотнул:

– Хэх! Красиво вы меня припечатали, ничего не скажешь! Где вы так навострились в риторике, Форман? У вас явно классическая школа, не отрицайте! Погодите-ка, я угадаю… Европа, какой-нибудь католический университет… Нет, не какой-нибудь, а, вероятнее всего, один из самых уважаемых… Кстати, вы, часом, не знакомы с Манфреди? Я в своё время зачитывался его «Последним легионом»…

– Подумайте! – нажал тоном Форман, продавливая сеть предположений Рэя. – Подумайте о том, что разум человека и в устройство-то Вселенной проник вовсе не одним лишь умением осознанно наблюдать и сопоставлять, а благодаря скрытой, неконтролируемой сознанием части, для которой разум – лишь рождённая волнами пена. И – как вы, с вашими способностями, несомненно можете догадаться, – Форман выделил сарказмом свою оговорку, – волны сии валандаются отнюдь не в корыте сумбурных фантазий, а образованы движениями неописуемой, непостижимой для рассудка стихии, что чувствует и знает напрямую – без посредства расчётов и доказательств!

– Вот пусть это «скрытое» служит разуму и дальше, кто же против, – пожал плечами Рэй. – Однако, рассуждая здраво…

– То есть, с рациональной стороны, – вставил Форман.

– …научное миропонимание вполне обладает всем необходимым, чтобы справиться безо всяких дополнительных, а следовательно лишних, «сверх» и «над».

– Кое-чего всё же нехватает. Отсутствует нечто принципиально важное для человека как не просто мыслящего, но – нравственного существа. Справедливость! Высшая, Вселенская справедливость!

Рэй фыркнул.

– Простите, Форман. Я было подумал, что свет истинного знания прямо вот сейчас снизойдёт на меня. А вы: «Справедливость!» – и он снова фыркнул. – Вовсе ни к чему было приплетать эту фикцию, правда. Не в наш с вами разговор, по крайней мере. Выдуманная, насквозь субъективная категория, лишь вводящая в заблуждение, вот что такое…

– Та справедливость, которую имеете в виду вы, Рэй, именно таковой и является. Но это не относится к Высшей справедливости.