Катастрофа! Капитан едва не упал в обморок, представив, как разозлится президент. Надо будет послать за новыми собаками. Но лучше за львами. Бой был честным, один на один. Попайчика пробрал холод. Если вся эта деревенщина продолжит выращивать боевых крыс, дело дрянь. Нет, не стоит об этом думать. Американцы, поджав хвост, быстро возвратились в Талькауано. А он остался с четырьмя карабинерами против толпы, выражавшей громкую радость по поводу пачки долларов. Тогда Сепеда решил поговорить с ними как чилиец с чилийцами.
— Эй, вы, подонки, вы добились своего. Тут есть на что выпить. Так что освежите глотки, забирайте своих подлых крыс и помните, что власть нужно уважать. Дайте нам дорогу.
Собравшиеся поняли, что капитану неведом страх и он спокойно даст себя разрезать на куски, если надо. На лбу у него было написано «Выполняй свой долг», и сам Господь не стер бы эту надпись. Но зато четверо его подчиненных обнажали зубы, и совсем не в улыбке: челюсти их стучали не переставая.
— Знаете что, лейтенант…
— Не понижайте меня в звании.
— Капитан, вот что мы тебе предлагаем.
— Не тыкайте мне.
— Ладно, капитан, мы предлагаем вам сделку. Власть нужно уважать, так? Эти заграничные собаки — тьфу, мелочь. Но мы хотим посмотреть, что такое наше, чилийское качество. Или ваш пес комнатной породы? Пусть он тоже дерется, как остальные. Без всяких пари, просто так. Посмотреть, кто сильнее: вы, большие люди, или мы, маленькие.
Их были сотни — неотесанных, но вооруженных. Если они уловят в его глазах хоть проблеск страха, то сотрут его в порошок. Он погладил Атриля по голове. Бедненький. Капитан так и прижимал его к груди все это время, вероятно, предчувствуя, что случится. Ну что ж, сделаем из кишок сердце, а из штанов — пояс!
— Хорошо! Жить с честью или умереть со славой! Доставайте свою грязную крысу! Пусть никто не скажет, что у нас колени трясутся! Больше того: у меня тут есть пять песо. Не много, но все, что есть. Заключаем пари!
И, охваченный отчаянным энтузиазмом, он приказал четверым карабинерам кинуть в кучу фуражки и ботинки и сделал то же самое. Затем туда же полетели четыре винтовки и один пистолет.
— Мы ставим также наше оружие, фуражки с гербом и ботинки, хорошо нам послужившие. И без ухмылок! Все только начинается! Давайте: ваша крыса против лучшей ищейки в стране!
Неподдельная ярость капитана внушила к нему всеобщее уважение. Девятерых крыс — каждая успела пожрать не меньше четверти собаки — изловили, посадили в мешки из-под картошки и потом закрыли в коробках. Капитан выпустил Атриля на середину. Селяне плотно столпились вокруг импровизированной ограды, чтобы лучше видеть. Пес замахал хвостом, высунул язык, запрыгал на месте и заворчал, приветствуя хозяина. Тот, подавляя смертельную тоску, наблюдал, как два человека вносят на носилках коробку размерами больше прочих. Оттуда доносились звуки неистового царапанья. Коробку поставили в углу загона и открыли крюком. Воцарилось благоговейное молчание. Атриль, похоже, не сознавал грозящей опасности, прыгал и скакал, словно щенок. Из коробки высунулась голова крысы: изо рта капала слюна, глаза были налиты кровью. Ее подельницы внушали страх; эта наводила ужас. Серая масса воплощала Мировое зло, воплощала первобытные кошмары. Женщины прикрыли глаза ладонями, чтобы смотреть на бой через пальцы. Злобная тварь выгнула спину, медленно прижалась к земле, поскребла ее когтями, пронзительно заверещала и бросилась в смертельную схватку. Атриль, бегавший из стороны в сторону, отпрянул назад, присел на задние лапы, поднял переднюю, одинокую, вверх и застыл, точно статуя из дерева или камня. Казалось, он перестал быть живым существом. Крыса пришла в недоумение: враг только что стоял перед ней — и вот его нет! Она понюхала воздух, царапнула землю. Наконец, обнаружила какой-то непонятный предмет. Пошла к нему…
Попайчик в растерянности смотрел, как крыса-убийца вскакивает на спину его любимцу, задерживается у него на голове, выставляет зубы-клинки, ищет врага, не находит, спускается вниз. Атриль выглядел для нее куском дерева…
Тут пес молниеносно хватил передней лапой по голове противника, убив его одним ударом. Затем принес добычу к ногам хозяина.
Сдерживая слезы гордости, капитан надел ботинки и фуражку, взял обратно пять песо и, не поздравив Атриля (пускай все думают, что он привычен к таким победам) легким пинком направил его на след паяцев. Толпа расступилась. Карабинеры ушли в сторону Лунной долины.
Бурлящие воды покрыли беглецов клочьями красноватой пены. Крылья кондора чудесным образом позволяли держаться на плаву, но это не означало неподвижности. С головокружительной скоростью отряд проплывал в миллиметрах от утесов с острыми, словно ятаганы, кромками. Колоссальные волны добрасывали путников до вершин и кидали затем в бездну. При каждом вдохе в нос попадала вода. Тото-ра сказал, что она обладает мощным наркотическим действием. Но не стоит тревожиться: Цикавило, бог глубин, скоро вынесет их за пределы Времени.
— Стоять, дубина! Ко мне, сейч. Мать твою!
Попайчик оступился и полетел носом на камни. Радостный Атриль вел их вслед за паяцами по ущелью. Ему было легко скакать по утесам на трех лапах, но капитану и четверым его подчиненным это удавалось с трудом. Долбаный ливень! Он уничтожал все, размывал землю, лежавшую на скалистых уступах большими темными языками. Атриль лизнул хозяина в поврежденное место, — тому показалось, что нос вот-вот отвалится. Проклятый пес! Сепеда сделал вид, что дает ему резкого тычка в бок, на самом же деле ударил слабо, стараясь, чтобы карабинеры этого не заметили: он не хотел казаться мягкотелым. Четвероногий, как и следовало ожидать, принял это за ласку и кинулся капитану на шею, залившись счастливым лаем. Тогда четверо рядовых решили, что настало время выразить Атрилю восхищение его подвигом, и принялись хлопать пса по спине и бокам с криками «гип-гип-ура!» и тому подобными. Капитан заколебался: рявкнуть на них или допустить послабление? В конце концов, пес уже взял след, им придется шагать не один день по ущелью, прежде чем попадется человеческое жилье… Лучше отпустить вожжи сейчас, чтобы потом покрепче их натянуть. Продвигаться придется быстро. Сепеда определил: два часа сна в сутки, не больше. Нужно настичь добычу, прежде чем правительство озаботится присылкой из Америки новой своры. «Прекратить возню! Смир-но! Прыгать!» И, отделавшись от Атриля, капитан повел своих солдат дальше. Полаивая от избытка рвения, пес скачками пробирался между глыбами. Вот он пропал в какой-то расщелине. И вдруг тишина — словно ему отрезали ножницами язык. Он вернулся, поджав хвост, прилип к хозяину, сел на задние лапы, поднял переднюю, снова стал камнем. «Что та.» Попайчик не закончил фразы: послышался топот копыт, грозный, как револьверные выстрелы.
Поднимая в воздух мелкие обломки камней, появился козел, размером с хорошего першерона. Святая Мария, заступница всех военных, не оставь нас! Длинная густая шерсть, измазанная глиной, черные рога острее любого клинка, могучий лоб, глухое дыхание и сверх всего — полный ненависти взгляд: кто не напустит в штаны при виде такого зверя? Незнакомцы вторглись в его владения и теперь, раздраженный уколами дождевых капель, он собирался прогнать наглецов. Попайчик хотел было спокойно скомандовать: «Спасайся кто может!», но голос его сорвался; охваченный паникой, он сложил левую руку лодочкой, вытянул ее вверх, сел на корточки рядом с окаменевшим Атрилем и впал в беспамятство. Теперь козел потерял его из виду и обратился против Тебянезвали номер первого, который ползком пытался забиться в какую-нибудь щель. Тщетно! Рога изничтожали его, пока под мундиром не осталось сплошное месиво без единой целой косточки.
Атриль, пользуясь этим, опустил лапу и стал карабкаться по узкой тропке. Попайчик, в свою очередь, ожил и полез следом за псом, держась за его хвост. Тебянезвали номер два, три и четыре, прыгая, как блохи, помчались назад, к казарме.
Козел заревел, заглушая шум ливня, и, задыхаясь от гнева, бешено понесся к капитану с собакой, словно летя по воздуху. Ни одно существо не могло преградить ему путь.
