Теперь до Тегерана менее 400 миль, и я уверен, что на большей части пути дороги у меня будут лучше, чем были в Персии. Кроме того, теперь этот маршрут является обычным почтовым маршрутом с chapar- khana (почтовыми домами) на расстоянии от четырех до пяти фарсах друг от друга.
В пятницу вечером Тебриз испытал два слабых толчка землетрясения, а утром г-н Эбботт указывает на несколько трещин в каменной кладке консульства, вызванных предыдущими посещениями такого же нежелательного явления. Землетрясения здесь, похоже, напоминают землетрясения в Калифорнии в том смысле, что они происходят достаточно мягко и часто. Это место также пробуждает воспоминания о Золотом штате и в другом, более ценном аспекте - только в Калифорнии, можно найти такие восхитительные ягоды, персики и груши, как в античном Таурусе, слава, которую он справедливо снискал еще с незапамятных времен.
В субботу я обедаю с мистером Олдфатером, одним из миссионеров, а вечером мы все навещаем мистера Уиппла и его семью, связанного с консульством. По пути туда, дорогу перед нами освещает огромный цилиндрический фонарь из прозрачного промасленного муслина, который называется farmooze. Эти фонари всегда носят после наступления ночи перед людьми, имеющими богатство или социальное положение, различаясь по размеру в соответствии с представлением человека о его собственной социальной значимости.
Предполагается, что размер фонаря является показателем социального положения человека или семьи, так что можно судить о том, какие люди идут по улице, даже в самую темную ночь, когда сопровождающий факельщик вышагивает с поднятым farmooze. Некоторые из этих социальных показателей имеют размеры бочки портландцемента, даже в Персии. Это навевает забавную мысль, если подумать о том, какие чудовищные ужасы можно было бы увидеть, в процессе освещения улицы темными вечерами, если бы этот же обычай был распространен среди нашего общества. Не мало нашлось бы таких, чьи farmooze были бы не многим меньше емкости пивоваренного завода и которые приходилось бы фонарщикам таскать на шестифутовых шестах.
Амир-и-Назан, валиат или наследник престола и в настоящее время номинальный губернатор Тебриза, видел трехколесный велосипед в Тегеране, который был импортирован некоторое время назад английским джентльменом на службе у шаха. Слава о велосипеде возбуждает его любопытство, и он посылает офицера в консульство, чтобы изучить и сообщить о разнице между моим велосипедом и трехколесным велосипедом, а также обнаружить и объяснить способ действия, позволяющий поддерживать равновесие на двух колесах.
Офицер возвращается с сообщением, что моя машина даже не встанет, без того, чтобы кто-то ее держал, и что никто, кроме Ференги, который находится в союзе с Шайтаном, не мог надеяться ездить на нем. Возможно, именно этот тревожный отчет и страх возбудить предрассудки мулл и фанатиков, связанные с тем, что кое-кто имеет отношение к заслуживающему доверия авторитету в союзе с Его Сатанинским Величеством, мешают принцу просить меня показать катание для него в Тебризе. Но я имел удовольствие встретиться с ним в Хаджи Ага вечером первого дня. Мистер Уиппл любезно составляет маршрут деревень и чапар-ханов, которые я буду проезжать в путешествии в Тегеран. Управляющий станции «Тебриз» Индоевропейской телеграфной компании добровольно передает телеграммы агентам в Миане и Зенджане, когда меня ожидать, а также в Тегеран. Миссис Эбботт наполняет мои карманы жареной курицей и, таким образом, оснащенный и подготовленный, в девять часов утра понедельника я готов к финишной прямой этого сезона, прежде чем отправиться на зимние каникулы.
Турецкий генеральный консул, тучный джентльмен, которому я мысленно могу дать около четыреста фунтов веса, приходит с несколькими другими, чтобы увидеть, как я прощаюсь на кирпичных тротуарах в саду консульства. Как и все люди весом в четыреста фунтов, Эффенди - добродушный, шутливый человек, веселью которого нет конца, притворяется, что хочет сам покататься на велосипеде, в то время как для него даже расстояние от его дома до консульства и то представляется сложным.
Три солдата вывели из персонала консульства, чтобы они сопровождали меня через город. В пути по улицам давление толпы заставляет одного несчастного человека провалиться в одну из опасных узких трещин, изобилующих на улицах, до самой его шеи. Толпа кричит от восторга, видя, как он падает, и никто не останавливается, чтобы оказать ему какую-либо помощь или выяснить, серьезно ли он ранен.
Вскоре бедный старый крестьянин на осле пытается из-за неразберихи, быстро пересечь улицу перед велосипедом. Удар! Удар! Еще удар! Лупят палки ревностных и бдительных солдат по плечам нарушителя. Толпа воет с новым восторгом от этого, и несколько веселых пацанов пытаются запихнуть одного из своих товарищей на то место, которое только что освободил побитый бедняга, в надежде, что и ему достанется от солдатских палок. Широкая пригородная дорога, где люди наивно ожидали увидеть, как велосипед пронесется в Тегеран с удивительной скоростью, оказывается не чем иным, как слоем рыхлого песка и камней, взбитых узкими копытами их многочисленных ослов.
Множество персов более высокого класса сопровождают меня на расстоянии. Когда они поворачиваю назад, джентльмен на великолепном арабском скакуне пожимает руку и говорит: «До свидания, дорогой мой», это, очевидно, весь его словарный запас на английском.
Очевидно, он не спускал своих любопытных глаз и ушей с английского консульства и теперь его поразила счастливая мысль, и он повторяет, как попугай, эти слова нежности, вовсе не подозревая о нелепости его применения в данный момент.
На протяжении нескольких миль дорога извивается по целому ряду невысоких каменистых холмов, поверхность которых, как правило, рыхлая и непроезжая. Водоснабжение Тебриза осуществляется с этих холмов древней системой канаатов или подземных каналов. Изредка человек приходит в пологую пещеру, ведущую к воде. Спускаясь на глубину от двадцати до сорока футов, обнаруживается небольшой, быстро бегущий поток восхитительной холодной воды, хорошо вознаграждающий жаждущего путешественника за хлопоты. Иногда эти пещеристые отверстия представляют собой просто наклонные, кирпичные арки, снабженные ступенями.
Ход этих подземных водных путей всегда можно проследить по всей их длине с помощью однородных насыпей земли, накапливавшихся через короткие промежутки на поверхности. Каждая насыпь представляет собой раскопки перпендикулярного вала, на дне которого видна кристально чистая вода, идущая по направлению к городу. Это всего лишь рукотворные норы для того, чтобы легче чистить каналы канаата.
Глава 20. От Тебриза до Тегерана.
Во второй половине дня движение ускоряется, и рядом с моей дорогой появляется цивилизация в форме великолепных железных столбов Индо-Европейской Телеграфной Компании. Сегодня полдюжины раз я становлюсь воображаемым врагом пары кавалеристов, путешествующих в том же направлении, что и я. Они нападают на меня сзади, приближаясь галопом, доблестно крича и размахивая своими Мартини-Генри. Когда они оказываются в нескольких ярдах от моего заднего колеса, они отклоняются в разные сторона и поднимают свои винтовки, позволяя мне продвигаться вперед. Видимо, они находят в этом развлечение для себя, повторяя это интересное представление снова и снова.
Персы обычно хорошие наездники. Лихость и храбрость персидского кавалериста принимает совершенно необычные формы в мирное время. Нельзя представить себе более блестящего и бесстрашного кавалерийского натиска местного масштаба, чем я видел несколько раз сегодня днем. Но после начала серьезных боевых действий среднестатистический воин на службе у Шаха внезапно наполняется диким, жалким стремлением к мирному и благородному призванию погонщика ослов, неконтролируемого желания стать смиренным, довольным земледельцем или разнорабочим в чайхане, на самом деле что угодно, лишь бы не воевать.
