От дыхания женщины веяло неземным благоуханием, воздух наполнился им, и исчезла граница между ночью и днём.

«Ну, пора начинать ткать!» — решила женщина.

Она сказала Сидзире:

— Этот дом слишком тесен, здесь невозможно ткать. Построй рядом ткацкое помещение.

Сидзира тут же взял неотёсанных брёвен и построил ткацкое помещение. Тогда женщина сказала:

— Пока я буду ткать, никто не должен ко мне входить.

Сидзира передал эти слова матери. Поздно вечером в этот же день какая-то молодая женщина пришла неизвестно откуда и попросилась на ночлег. Жена Сидзиры тут же впустила её в то помещение, где был станок.

Мать Сидзиры удивилась:

— Ты же говорила, что никто не должен входить в помещение со станком, а сама пустила какую-то женщину туда на ночлег.

— Эта женщина мне не помешает.

Обе женщины принялись ткать, и стал слышен необычный звук, ведь они ткали на станке-сокровище бодхисаттвы Каннон из двадцать пятой главы «Сутры лотоса благого закона». Пока они ткали, прочли с благодарностью все двадцать восемь глав «Лотосовой сутры», от первого до последнего свитка. Они работали двенадцать лун, не замечая границ между ночью и днём. И вот, наконец, женщина сказала:

— Всё, кончили.

Ткань была как доска для игры в го высотой в шесть сунов, длиной в два сяку, сложенная вчетверо. Женщина попросила Сидзиру:

— Возьми ткань и продай завтра на базаре в Оленьем парке^[371] в Магадхе.

— А сколько просить?

— Проси три тысячи каммэ.

— Это же огромная сумма! Там обычно покупают и продают дешёвое полотно, — смущённо сказал Сидзира.

— Полотно, которое я соткала, — необыкновенное. На базаре в Оленьем парке должны быть люди, которые его оценят. Цену ни в коем случае не сбавляй. Отправляйся скорее на базар, народ уже собирается.

Сидзира взял полотно и ушёл. На базаре в Оленьем парке одни переспрашивали его со смехом: «Сколько-сколько?» — другие молча отходили в недоумении. Целый день Сидзира ходил туда-сюда с полотном в руках, но никому и в голову не приходило его купить. Сидзира задумался, он не ожидал, что так получится: придя на базар с этим полотном, он стал предметом насмешек. Он был так раздосадован, что решил возвратиться домой. По дороге он повстречал старца лет шестидесяти, с белой бородой, необыкновенной наружности, ехавшего на лошади пегой масти в сопровождении тридцати трёх человек. Ехавший на лошади старец спросил:

— Кто ты?

— Моё имя Сидзира, я ходил на базар в Оленьем парке продать полотно, но не нашёл покупателя, и теперь возвращаюсь, — ответил Сидзира.

— Я слышал о тебе. Покажи-ка полотно.

Сидзира протянул полотно всаднику. Когда тридцать три человека развернули полотно, его длина оказалось тридцать три хиро.

— О, это весьма редкая ткань! Я её куплю. Какова цена? — спросил старец.

— Три тысячи каммэ.

— О, такое дешёвое! Что ж, это нас устраивает!

Сидзиру пригласили следовать с ними. Все отправились на юг. И вот показались многочисленные башни. На основах из агата стояли столбы — круглые кристаллы. Лазуритовые стропила были покрыты перламутром и агатом. Такому можно без конца удивляться! Когда путники въезжали в ворота, сверху посыпались цветы, воздух наполнился звуками песен. У Сидзиры появилось такое ощущение, что он прожил уже долгую-предолгую жизнь, но его сердце молодо и он тут же забыл о возвращении домой. Старец доехал на лошади до края галереи, там слез и прошёл внутрь. Три человека вынесли три тысячи каммэ. «Ну и силачи!» — в испуге подумал Сидзира.

— Позовите сюда этого продавца полотна!

Сидзиру пригласили в гостиную, но от страха у него затряслись колени и он не смог сдвинуться с места. Когда его снова позвали, Сидзира стал подниматься по лестнице. Ему казалось, что он ступает по тонкому льду. Старец сказал:

— Выпей, это счастливое вино — Вино семи добродетелей.

Сидзира и прежде любил выпить, а сейчас, когда пригубил чарку, понял, что это вино со вкусом нектара Сладчайшая роса^[372], и что оно выше всяких похвал, и его можно пить бесконечно, но старец предупредил:

— Больше семи чарок пить нельзя.

Сидзира выпил семь чарок. Старец сказал, что теперь же отправит ему три тысячи каммэ, он позвал трёх необыкновенных людей, которых звали Сямон, Бисямон и Барамон, и приказал им тут же, незамедлительно доставить три тысячи каммэ в дом Сидзиры. Сидзира спросил:

— Можно ли мне уйти?

Старец сказал:

— Вино семи добродетелей, которое ты сейчас пил, приготавливается в Чистой земле Каннон. Если выпить чарку — доживёшь до тысячелетнего возраста. Ты выпил семь чарок, поэтому проживёшь семь тысяч лет. Отныне, даже если ничего не будешь есть — не почувствуешь голода, даже если ничего не наденешь на себя — не почувствуешь холода. Это знак сыновней почтительности.

Старец вступил на облако и начал подниматься. Засверкали пять цветов^[373], он отправился в Южное небо.

Сидзира вернулся домой. В тот момент, когда он собирался рассказать жене, что с ним случилось, он увидел ещё одну женщину, которая как две капли воды была похожа на его жену. «О, ужас! Да она оборотень! Она обладает сверхъестественной силой!» — подумал Сидзира. В это время жена сказала:

— Нам пора прощаться.

Мать Сидзиры вздохнула:

— Как жаль, вот довелось увидеть такую необыкновенную женщину. Я-то думала, что тебе хорошо с Сидзирой. Конечно, мы ничего не могли дать тебе, и всё же жаль, что ты хочешь уйти.

Мать устремила взгляд к небу, потом простёрлась ниц на земле.

Женщина сказала:

— Сидзира, тебе дарована долгая жизнь, и чем бы ты ни занимался, даже если захочешь забыть меня, ту, с которой проводил дни, всё равно всегда будешь помнить о моём прощальном подарке, том полотне, что я соткала, а ты продал за три тысячи каммэ. Этих денег тебе хватит на всю жизнь. Знай, Сидзира, что это воздаяние за твою сыновнюю почтительность. Я пришла из Чистой земли Каннон, с южной горы Фудараку^[374], чтобы помочь тебе. Теперь уже нечего скрывать, моё имя Донандонё^[375], я служу Каннон. Место, где ты продал полотно, это и есть Чистая земля, мир Каннон — гора Фудараку. Ты доживёшь до семи тысяч лет, потому что выпил семь чарок Вина семи добродетелей. Отныне тебя ждут богатство, знатность и процветание. Будды, боги и три сокровища станут тебя охранять. Когда ты пил вино, ты видел троих человек, которые так же, как и я, служат Каннон. Одного из них зовут Сямон, второго Бисямон, третьего Барамон. То, что тебе довелось их увидеть, тоже воздаяние за твою сыновнюю почтительность. Это поистине прекрасно! Теперь прощай.

Женщина покинула дом Сидзиры. Их прощание в воротах было подобно расставанию птиц. Женщине было грустно оставлять Сидзиру. но в то же время ей хотелось подняться в Южное небо. Она взошла на облако и стала подниматься. В воздухе раздалась музыка, заблагоухали на все четыре стороны нездешние ароматы, посыпались цветы, многочисленные бодхисаттвы вышли встретить её. А Сидзира всё изумлённо стоял на месте и думал о том, что, конечно, им предстоит ещё встретиться. Потом он вернулся в дом.

После этого к Сидзире пришли богатство, знатность и процветание. Сидзира достиг просветления, он стал буддой и по прошествии семи тысяч лет поднялся на небо. Когда он возносился, чередой плыли фиолетовые облака, воздух во всех четырёх направлениях наполнился нездешними ароматами, сыпались цветы, дул ветер молодости и бессмертия, везде слышались поющие голоса, двадцать пять бодхисаттв, тридцать три отрока^[376], двадцать восемь богов-защитников^[377] и три тысячи будд — все излучали сияние. Шестнадцать небесных отроков-защитников^[378], Четыре Небесных Царя и Пять Великих Царей^[379] заполнили небесное пространство.

Воистину, это знак сыновней почтительности. Ещё и ещё раз прочтите эти записи. Если станете следовать принципам сыновней почтительности, то так же будете процветать. Молитвы двух жизней — этой и следующей — тут же исполнятся. В этой жизни вы избежите семи несчастий, у вас не будет препятствий, люди будут любить и уважать вас, и в конечном итоге вас ждёт процветание. В следующей жизни вы обязательно достигнете просветления. Если вы действительно следуете сыновней почтительности, дайте прочесть эти записи другим.