«Такая благодать кругом, что даже жить хочется на полную мощность. Ну как, как Кирилл этого не чувствует? Не ощущает, не замечает. Неужели он ко мне привык?»

— Тебе кофе сегодня с молоком или со сливками? — спросила заботливо Элла, стараясь не замечать недовольного лица.

— Да не надо ничего. Ты же знаешь, что я по утрам только чёрный кофе пью.

Она только улыбнулась, но ничего не ответила.

«А могла бы и ответить. Мол, что это за новости, вроде всегда со сливками пил или с молоком, а сегодня другой вариант на ходу придумал. Ещё и глянул с таким возмущением, будто я забыла! Так и нарывается, чтобы я ответила ему что-нибудь этакое! Мол, я виновата, что ты опять не с той ноги встал. Хотела было сказать, да передумала. Не ссориться же с утра из-за такого пустяка. Тем более я прекрасно понимает, почему у Кирилла нет настроения».

Он надел свежую рубашку, волосы аккуратно зачесал волосок к волоску, будто вчерашней вечеринки и не было вовсе. Элла поставила на стол свежесваренный кофе и увидела на тарелке два тоста, густо намазанных вареньем.

— М-м-м-м. Как приятно, это мне? — потянулась к хлебу Элла.

— Мне. Это мне, — коротко и холодно ответил Кирилл, смачно откусывая кусок хрустящего тоста. С вареньем, которое Элла, надо отметить, всегда держала для особых случаев. Персиковое, сваренное мамой, всегда согревало душу тёплыми воспоминаниями зимой.

«Вот гадёныш, всегда съедает самое вкусное. Уже и до маминого варенья дошёл. А сам с ней даже познакомиться не хочет».

— Сегодня опять Юстинас будет зверствовать. Так не хочется на работу ехать, если бы ты только знала. Делает со мной что хочет. Мнёт мозги, как будто я пластилиновый. Даже не спрашивает, могу я выполнить его поручения или нет. А может, я лучше могу? Взял бы и дал мне свободу действий. Я бы смог. Так ведь не даст же, я знаю. Ему больше мной командовать нравится, как мальчишкой.

— Его тоже можно понять, он хочет постепенно ввести тебя в курс всех дел, — осторожно ответила блондинка.

— А ты думаешь, я ничего ещё не понял? Почему у меня спросить нельзя? Нужна ли ещё помощь, или я готов? — тут же разъярился Кирилл, отталкивая тарелку с тостами. — Я что, для вас предмет неодушевлённый?!

— Ну почему сразу предмет, да ещё и неодушевлённый? Очень даже одушевлённый, просто у Юстинаса характер такой. Твёрдокаменный. Он никогда своих чувств не демонстрирует. А на самом деле он очень ценит тебя. Да ты и сам это знаешь, — сказала Элла и пытаясь как-то разрядить, постепенно накаляющуюся обстановку, скорчила рожу и показала кулак.

— Ага ценит! Потому и гоняет в хвост и в гриву. Как девку на побегушках. Знаешь, как мне надоело?! Да он никого так не гоняет, как меня!

— Он просто хочет, чтобы ты поскорее всему научился, Кирилл. Ты же читал контракт, когда устраивался к нам на работу?

— Читал, а толку. У меня не было такой возможности, как у тебя, диктовать свои условия. Ты хоть сама понимаешь, что говоришь? У меня разве, был выбор, по-твоему? Я же тебе говорю, он никогда не позволит мне своей дорогой идти. Я уже пытался. Просил меня поставить на самостоятельные проекты. А он мне в ответ — нецелесообразно, мол. Ну как с ним спорить? Он же считает, что всегда и во всём прав!

И опять Элла не стала отвечать. Только пожала плечами неопределённо.

«Выбор всегда есть. Хочешь — иди на работу! Хочешь — не иди и ищи другие варианты. Если они у тебя есть, эти другие. Ведь нет их! Если быть полностью честным с собой, Кирилл, ты это и сам прекрасно знаешь, да и характер у тебя дрянь, чтобы пробираться самому через тернии к звёздам. Действий больших не предпринимаешь, чтобы стать самостоятельным. Юстинас правду сказал: “Будешь на подхвате у Эллы”. Вот ты и работаешь».

— Он же… Он же всё время мной недоволен! Представляешь? — сердито продолжал Кирилл. — Ещё и унизить при всех норовит. «Ты опоздал на 10 минут, ты опоздал на 15 минут», — передразнил он начальника. — Как это он ещё секунды не считает? Знаешь, как мне обидно всё это терпеть?

— А ты не терпи. Просто приходи вовремя или выбей себе свободный график, как я, и докажи делом, что это работает. Мне тоже было поначалу непросто, но после трёх успешных заказов Юстинас сменил гнев на милость, и я получила свои привилегии.

— Да что ты в этом понимаешь?! Выбей! Я что, не выбивал? Не приходил вовремя? Заказы не делал? Делал, а ему всё мало! Всё время у меня какие-то косяки выискивает! Ещё и ТЕБЯ в пример приводит! Мол, Элла то, Элла сё. Я что, виноват, что ты первая сюда работать пришла? Или мне надо в бабу нарядиться? Тогда он будет ко мне помягче?!

— А вот сейчас, ты совсем-совсем не прав, Кирилл. Хотя бы элементарное чувство такта пора бы включить. Ничего, что мы с тобой по крайней мере спим? Юстинас очень хороший человек, он видит таланты и пытается их раскрыть любыми, порой зверскими способами. Разве ты не мечтал о такой работе? Дизайнеров много, а выбиваются единицы.

— Мечтал, — поникшим голосом ответил Кирилл.

— То-то и оно. Я считаю, что у тебя есть все шансы на успех. Просто надо немного поднажать. Уметь прислушаться и кое-где промолчать.

«Даже если этих шансов и нет, то мог бы не ныть, а что-то делать. Всё ж лучше, чем каждый раз наматывать мне нервы на кулак. Какие-то нездоровые отношения у нас получаются».

Кирилл замолчал, глянул на неё чуть насмешливо, даже отодвинулся слегка от стола, будто хотел рассмотреть получше. Потом спросил тихо, почти вкрадчиво:

— Вот не пойму я тебя, Элла. Вроде мы год вместе живём, а я так тебя до конца и не могу раскусить. Ты так всех любишь или просто придуриваешься?

Элла подняла брови и глянула с недоумением. Потом переспросила:

— В смысле, придуриваюсь? Это ты мне так комплимент хотел сделать?

— Вполне, вот ты говоришь, Юстинас такой хороший, я умный. Ты это серьёзно говоришь? Да? Не придуриваешься?

— Нет, не придуриваюсь. С чего бы мне это делать?

— Да от того, что Юстинас тебя держит за твои длинные ноги и смазливое личико. А меня гнобит, как может, при первой возможности. А ты всё равно за него заступаешься, словно святая. Признавайся, трахалась с ним?

Элла с размаха влепила Кириллу горячую пощёчину. Она покраснела. Стало обидно за себя, за Юстинаса, за то, что вообще согласилась с придурком съезжаться, за то, что влюбилась в него, как девчонка. И теперь у неё дрожат коленки от страха. Глаза Кирилла блеснули чем-то холодным и очень недобрым, он одним рывком содрал с неё халат и схватил за шею, сжимая так сильно, что ей нечем было дышать. Он противно разглядывал её беззащитность, наслаждался зрелищем и своей властью. Проводя свободной рукой по телу, он чувствовал дрожь, как по коже пробегают волнами мурашки, как его распирает желание овладеть ей прямо сейчас.

Он швырнул девушку на стол. Элла успела только вскрикнуть от неожиданности. Щуплый дрыщ проявил немереную силу, которая до этого таилась где-то внутри. Ей было страшно. Непонятно, что случится в следующий момент, и эта неизвестность вводила её в ступор. В такой ступор, что она, выше парня на голову, не могла дать ему отпор, а была словно ватная. Злилась сама на себя: «Чёртов ступор. Полено!»

Кирилл расстегнул джинсы и потянул её за ноги на себя.

— Нет! Не смей! Нет! Я не хочу! — пыталась выдавить из себя Элла, чувствуя, как по груди вязко поехал тост с маминым персиковым вареньем.

— Громче, — удерживал и рычал Кирилл.

По щекам текли слёзы, а на столе судорожно дёргалась чашка с чёрным кофе.

— Не-ет. Не-ет, — шёпотом повторяла Элла.

Когда Кирилл наконец-то её отпустил, Элла медленно собрала себя со стола и уселась на нём свесив ноги. На душе было гадко. Он подошёл к ней и попытался провести ладонью по лицу. Девушка дёрнулась и зажмурилась в ожидании удара. А он, усмехнувшись, провёл двумя пальцами по груди собирая с неё остатки варенья и смачно облизал их. Взял со стола до половины расплёсканную чашку кофе и выпил его до дна.