Наконец, подгибающиеся ноги выводят меня в прихожую, где дыма чуть меньше, я хватаюсь за массивное дверное кольцо с мордой льва, и мгновение спустя оказываюсь в пустом зале станции. Поток холодного воздуха врывается в мои легкие, вызывая головокружение, от которого я едва не падаю на пол. Несколько неимоверно тяжелых шагов, прерываемых приступами кашля, и я опускаю Марту на асфальт возле входа. Деловитых рабочих, только что осматривавших место предполагаемого ремонта, уже простыл и след. Неудивительно. Возможно, никаких ремонтных работ теперь вовсе не будет.

К нам подбегает Изольда и принимается хлопотать возле Марты со своим приложением. Я же сажусь на припорошенный снегом бордюрный камень и осматриваю небольшую площадь между станцией и ТЦ, словно полководец — поле проигранного сражения. Да, я теперь полководец. Кроме меня больше некому.

— Знаешь, есть и хорошие новости, — говорит Бес, присаживаясь рядом со мной. Я перевожу на него невидящий взгляд. Какие теперь, к черту, хорошие новости?!

— Понимаю, как это звучит сейчас, но… в общем, кажется, я знаю, где найти осколок огромной силы. Все это время он был буквально у нас под носом.

Дата: 06 ноября 2020 года.

 Статус: турнир активен.

Количество участников: 3.

Согласно последним сведениям, ситуация в Москве должна скоро разрешиться.

Пожалуйста, не покидайте дома без крайней необходимости!

Снег продолжает засыпать Москву крупными хлопьями, словно хочет ее похоронить. Мы с Бесом идем вдоль шоссе, надев капюшоны, и Бес в своей черной куртке становится похож на призрак монаха.

— Я узнал об этом совершенно случайного, — говорит он свистящим шепотом, едва слышным за шумом машин на шоссе. — Решил навестить тот старый схрон, в котором мы были в самом начале. Думал, там все уже очистилось — может быть, даже кто-нибудь уже квартиру купил. Ну, ты знаешь: любопытство просто. Поднимаюсь на этаж, а там точно такая же жуть, как и раньше! Аж возле лифта трясти начало! И свет не горит, и люди мимо пройти не решаются: при мне мужик шел вниз по лестнице, а перед этим этажом остановился и лифт вызвал. Не может к квартире близко подойти! Тогда-то я все и понял.

— Что ты понял-то?

— А то, что те два осколка, которые вы с Тайрой вытащили из схрона в тот раз, это была просто мелочь. А там еще осталось что-то намного более мощное. Что-то такое, от чего эта твоя Медуза Горгона облысеет и сама к тебе в вассалы начнет проситься.

— Никаких вассалов, — меня всего буквально выворачивает наизнанку от ненависти. — Я ее убью. Чего бы мне это ни стоило!

— И правильно, — кивает Бес. — После того, что она сделала с Артуром… С ребятами. Но мы не сможем с ней справиться без какого-то мощного оружия. И очень может быть, что как раз в том самом старом схроне мы его и найдем.

Мы сворачиваем с шоссе во дворы, и минут через десять оказываемся возле того самого дома. На меня тут же многотонной гирей наваливаются воспоминания: две луны в небе, блуждание в лесу, лезущие на холм фоморы. Тогда было хоть и страшно, но проще, и не было тяжелого груза потерь за спиной. Я хотел бы вернуться в тот момент. Но в одну реку дважды войти нельзя: этот поход будет другим.

Лифт привозит нас на площадку одиннадцатого этажа. Выйдя из него, я ожидаю почувствовать то самое пробирающее до костей ощущение ледяного шепота, проникающего в мозг и заставляющего бежать со всех ног. Но его нет. Только легкое чувство какой-то неправильности происходящего.

— Слушай, Бес, — говорю я тихонько. — Мне кажется, нет здесь уже ничего. Ты ошибся.

— Ничего я не ошибся, — уверенно отвечает он. — Ты этого не чувствуешь, потому что контакт с осколками слишком тебя изменил. Ты стал гораздо больше тирном, чем был раньше. Схрон больше не отталкивает тебя так, как здешних. Как меня…

Он снова достает ключи и открывает дверь, пропуская меня вперед. Я вхожу в прихожую. Она точно такая же, как в тот раз. На этот раз я заглядываю за поворот коридора еще осторожнее.

Вот только теперь мир не исчезает, и я не оказываюсь в подземелье. Там обычный коридор, оклееный точно такими же обоями, как в прихожей, и упирающийся в небольшую тесную кухню. И в этой кухне лицом ко мне сидит девушка с серебряными волосами. На ее лице торжествующая улыбка.

— Ну, привет, — произносит она, и я тут же теряю способность двигаться. Мной овладевает гибельное отчаяние. Боже мой, как я мог попасться на такую удочку! Но каков Бес, а!

— Прости, чувак, — тихонько говорит он у меня за спиной. Мне хочется повернуться и увидеть его глаза в этот момент, но я не могу. Теперь я могу только смотреть в глаза девушки.

— Правда, прости, — продолжает он. — Мне теперь другого пути не было. Она бы тебя все равно убила, шансов никаких. А мне еще жить. Так уж лучше ее вассалом, чем дальше прозябать. Ну, и она пообещала, что это… Безболезненно…

Вот уж спасибо огромное!

За спиной я слышу шаги. Бес выходит из квартиры — видимо, решил не смотреть на то, что сейчас будет.

Девушка поднимается с расшатанной табуретки и медленно складывает руки на груди. На ней нет доспехов — только джинсы и черный свитер, красиво контрастирующий с белизной волос.

— У тебя был выбор, — произносит она негромко. — И ты его сделал. Первый раз — когда отказался присягнуть мне. Второй — когда напал убил моего отца. Который ничего тебе не сделал.

Я хочу возразить, что своего отца она убила сама, но не могу: из горла вырывается лишь придушенное шипение. Да и не все ли теперь равно?

— Я его любила, между прочим, — говорит она еще тише.

Врет она, никого она не любила. А может, и не врет… для меня это теперь совершенно неважно.

— Что же мне теперь с тобой сделать… — произносит девушка свистящим шепотом, от которого по моему позвоночнику пробегает холодная волна ужаса. Я ясно понимаю, что на этот раз уже точно все, никаких шансов у меня нет, и даже слеза мне не поможет — второй раз ту же самую ошибку Сирена, конечно, не допустит. Наверное, пора прощаться. Вот только не с кем. Не с этой же ведьмой. И не с Бесом. С ним, пожалуй, еще меньше хочется. Разве что со слезой.

— Прощай, — говорю я мысленно. — Ты очень хорошая. Пожалуй, у меня не осталось теперь друзей, кроме тебя. Так что никого и не жалко здесь оставлять, кроме тебя. Но с тобой ничего плохого не случится. Будешь теперь с кем-то другим. Тебе с высоты твоей вечности все равно, наверное. Жизнь любого смертного слишком коротка.

— Ты не любой, — слышу я в своей голове тихий и усталый голос. — У тебя удивительная судьба.

— Ты говорила мне это, — отвечаю я. — Но ты ошиблась. Моя судьба закончится через минуту-другую.

— Никто не знает своей судьбы, — отвечает голос.

— Так или иначе, прощай, — говорю я.

— Прощай, — соглашается слеза. — Здесь наши дороги расходятся.

Наш диалог занял какие-то пару мгновений, в течение которого девушка размышляла — притворно или нет — о том, какую смерть она мне устроит. Вот уж кто не сомневался в том, что знает мою дальнейшую судьбу до конца. Но стоило ей раскрыть рот, чтобы вынести мне окончательный вердикт, как вдруг какой-то трескучий динамик начинает полонез Огинского. Я даже не сразу понимаю, что это — сперва думаю, что у нее или у Беса зазвонил телефон. Но современный телефон не может звонить так противно. Это дверной звонок — очень старый, установленный еще в девяностые годы.

— О, кажется, нам нужно ненадолго прерываться, — говорит девушка. — К нам пожаловало последнее действующее лицо финального акта трагедии. Я-то думала, что оно явится чуть позже. Ну, ладно. Значит, ты сможешь посмотреть акт до конца. Из зрительного зала, конечно же.

С этими словами она достает что-то из кармана — парализованному мне плохо видно, что именно, и вокруг меня возникает мерцающий прозрачный барьер от пола до потолка. Я словно заключен в круглую камеру диаметром около метра, так что даже вытянуть руку не мог.