– Ну, поешь, милая. Зайчатина, свежая. Не хочешь? – раздалось из комнаты отдыха, а в ответ отчётливое «мяу». – Прыгай тогда на окно и сиди, у меня дела. – И опять в ответ «мяу».
Антона услышал шаги и через мгновенье из двери вышел невысокий человек в форме, проследовал к своему креслу и улыбаясь протянул руку для приветствия.
– Капитан Сычов, – представился он. – Андрей Сергеевич.
Антон встал, протягивая руку, но его качнуло и он сжал ладонь капитана, чуть сильнее чем нужно.
– Ерохин, Антон Павлович.
– Очень приятно, да вы садитесь, – сказал капитан, высвобождая руку и поудобней усаживаясь в свое кресло. – Наслышан, наслышан. Интересным делом вы занимаетесь, а главное нужным.
О чём это он? Неужели разобрались? Дошло до них, что я не диверсант.
– Мне доложили, что вы младший научный сотрудник.
– Да так и есть.
– В какой области?
– Квантовая физика.
Капитан, казалось, был удивлен. Что-то не сходилось в его версии, но все же улыбнулся и сказал:
– Понимаю, понимаю. Нильс Бор, Паули, постоянная Планка, парадоксы с котом Шредингера, чудесная, по своей сути, гипотеза Эверетта.
Теперь удивляться пришлось Антону. Успел капитан подготовиться. Погуглил. Или что у них тут вместо гугла? Может капитан издевается над ним? Или еще точнее, должен «расколоть» диверсанта и заходит издалека, так сказать. К чему эта лирика? Сначала охотятся на него как на зверя, а теперь интеллектуальной беседы захотелось!
Антон молчал. Возникла неловкая пауза.
– Что уж говорить, квантовая физика была для меня всегда темным лесом, – продолжил капитан. – Да и вообще физика. Я до сих пор не могу понять, например, что такое энтропия. Слово-то запомнил– красивое, но вот, что оно значит так и не понял.
– Извините, товарищ капитан, мне сейчас не до физики…
– Понимаю. Снегоход сейчас в ремонте. Думаю, до конца дня его приведут в порядок. Кстати, как ваша голова? И давайте, без званий, просто Андрей Сергеевич, договорились?
Ну точно издевается, дружбу он предлагает. Сейчас ты узнаешь, что такое дружба физика и лирика!
– Энтропия – это мера хаоса, Андрей Сергеевич! – сказал Антон лекторским голосом. – Вот у вас в армии… энтропия зашкаливает! Сначала меня выбрасывают в туман, потом по ошибке, приняв за диверсанта, в меня стреляют, и попадают, знаете ли, в плечо, а теперь вот разговор по душам. Я-то думал, что у людей в погонах культ порядка и дисциплины, а тут!
– Постойте, – перебил его капитан. – Вас ранили? Открыли огонь на поражение?!
– Еще какой, огонь!
– Не может быть!
– Может, может… – расстегивая рубашку и оголяя плечо, сказал Антон. – Еще как может. Вот полюбуйтесь!
Антон встал и сунул плечо капитану чуть ли не под нос.
– Видите, – с надрывом сказал Антон, глядя прямо в глаза капитану. – Что натворили ваши подчиненные!
Капитан смотрел на плечо, не отрываясь несколько секунд, потом поднял глаза и в лице его Антон прочел тактично сдерживаемый смех.
– Вижу, что вы фанат Эйнштейна, если не ошибаюсь.
Антон остолбенел. Он скосил глаза на плечо и увидел вместо раны татуировку – Эйнштейн высунул язык, а под ним формула «Е=mс2». Что за шуточки?! Значит пока он был в отключке, ему накололи тату? Может рана на другом плече?
Капитан, тем временем, откинулся в кресле и снисходительно смотрел на Антона, как на умалишенного.
Антон, дернул ворот в другую сторону, но и на этой руке раны не было. Тогда он снова занялся левым плечом, упорно стирая татуировку до красной кожи. Бесполезно! Она настоящая. Поняв, что он выглядит смешно он поспешно застегнул рубашку и поправил воротник.
– Антон Павлович, вам нужно отдохнуть, возможно даже поспать. Вы сильно ударились головой, да и промедол еще действует. Вас сейчас отведут в санчасть.
Антон не слушал. Фоном в голове звучала песня: «есть в графском парке чёрный пру-у-уд …» и что-то вроде «…а на плече горит клеймо…». Откуда тату? Да, помнится в молодости, на втором курсе, была такая мыслишка сделать татуху в честь Эйнштейна, но благо отец отговорил. Хотя, что тату? Больше всего удивляет «чудо исцеления». Когда попали в плечо боль была зверская, такое не забудешь и ни с чем не перепутаешь.
– …вернем вас к вашим коллегам из экспедиции. Они сейчас в деревне у староверов. Это хорошая идея – взять староверов за эталон чистоты организма.
– Да, да, эталон чистоты… – пробормотал Антон.
И все же, что произошло? Неужели бочка? Я так долго добивался результата, и тут, когда возможно она сработала, я растерялся. По теории она должна действовать только на уровне частиц, тем более бочка не была подключена, как же она сработала? Может статическое электричество в облаке или молния, так он так, но почему она на земле не работала?
– …обещаю, мы не будем давать ход делу. Вы же случайно заехали в расположение нашей части, по незнанию.
Может нужна была невесомость? А что? Бочка несколько секунд была в свободном падении, могло вполне хватить. Конечно, если парашюты не раскрылись, то и сильный удар о землю мог ее запустить, хотя это маловероятно, но исключать этого нельзя. Нужно все проверить, повторить в тех же условиях.
– …при сотрясении мозга и не такое бывает. Вот у меня был друг-боксер, крепкий мужик, так он после очередного боя очнулся и не признал жену и детей. Сначала, чуть до развода не дошло, жена вскипела, мол, с нее хватит, а потом все устаканилось. Правда у него дефект речи появился…
– Извините, товарищ капитан, перебью, а установку подобрали, со мной должна была быть установка?
– Нет, ничего похожего не обнаружили. Наш дозор нашел вас уже без сознания. Обычно, человека со снегохода после столкновения выбрасывает в глубокий снег без всяких последствий, а вас подкинуло и ударило о дерево, не повезло.
Нет бочки. В этой реальности нет. Может и майора нет. Угораздило же меня сделать открытие, тянущее на «нобелевку», а то и больше, открытие, переворачивающее всю суть существования человечества, а доказать ничего не получится. Все нужно начинать заново. Капитан ему что-то говорил успокаивающее и ободряющее:
– По долгу службы мне полагается знать, что происходит в радиусе трёхсот километров. У вас отличная идея – по выдоху человека определять болен он или нет. В армии такие приборы ох как пригодись бы, особенно в полевых условиях. Я слышал, что ваша установка может даже диагноз поставить?
– Возможно, – рассеянно ответил Антон.
– Я думаю она цела, можно уточнить прямо сейчас, заодно и сообщим, что с вами все в порядке. Староверы, конечно, против современных средств связи, но у нас там недалеко пост, передадут все на словах.
Капитан поднял трубку телефона:
– Семёнов, ты вот что, срочно свяжись с постом номер три… Да…Голиков пусть отлучится ненадолго в деревню. Да говорю же ненадолго…экстренный случай. Хватит и одного. Пусть найдет москвичей, и сообщит им. – Капитан глянул на Антона. – С Ерохиным Антоном Павловичем все в порядке, он у нас. Понял? Повтори. Хорошо. И пусть уточнит, как там их прибор. Да тот самый. Все. Исполняй.
– Спасибо, товарищ капитан, – поблагодарил Антон.
– Ну, Антон Павлович, мы же вроде договаривались без чинов.
– Спасибо, Андрей Сергеевич.
– Подождем, а пока можно чаю или кофейку?
– Да, пожалуй.
С установкой, или как его называли военные, прибором, было все в порядке, если не считать погрешности при пониженном давлении. Газоанализатор работал отлично, а главное, у староверов под запретом курение, алкоголь, грибы, которыми раньше травили мух, и тому подобное. Так что, от рождения организмы у них чистые, как у младенцев. Диагностику можно проводить, исключив «ошибку Бахуса», как ее называл Веня. Есть, конечно, свой нюанс – в деревне все друг на друга похожи. Веня, из благородных побуждений, разумеется, порывался расширить генетическое разнообразие, но Светка разъяснила ему, что сработает принцип: «поцеловал – женись», и «придется тебе, Венечка, остаться здесь навеки».
