Сперва прошёлся по коридорам, изучая возможные препятствия и пути отступления, затем приступил к дверям. Крепкие, окованные железом, на массивных петлях. Странно, Уруп что, воров боится?

Выглядящая самой многообещающей дверь была заперта, но у меня с собой был превосходный набор отмычек. Клик-клак. Простейший замок, всего с одним секретом – ребёнок бы справился. Очень талантливый ребёнок шестнадцати полных лет, десять из которых он посвятил профессии взломщика.

Теперь посмотрим, что у нас здесь. Темно, хоть глаз выколи. Окон или нет, или они плотно закрыты. Как же я увижу ценности, что можно позаимствовать у менялы? Придётся воспользоваться ещё одним алхимическим средством – зельем совиных глаз. В моей поясной сумке как раз есть небольшой флакон.

Глоток. Переборов тошноту, я часто-часто заморгал, пока в глазах не начало проясняться. Будто рядом зажёгся тусклый зеленоватый фонарь. В центре комнаты сразу обнаружился длинный стол в окружении нескольких солидных кресел. Графин, перевёрнутые верх дном бокалы, блюдо с крупными яблоками, бронзовый подсвечник с несколькими огарками. На краю стола развёрнутый пергамент, перо и чернильница. Вдоль стен стеллажи с множеством свёрнутых свитков и несколькими книгами в плотном переплёте. Кажется, это нужное мне место.

Сдерживая ликование, я приступил к методичному поиску. Целью подряда как раз был некий свиток с неизвестным мне содержанием, но весьма высоко оценённый заказчиком. Прочесть свиток я бы не смог – грамоте не обучен – однако держал в голове подробное описание. Он должен быть туго свёрнут, по всей длине перевязан синим шёлковым шнуром и опечатан двумя разными печатями.

Вот как раз похожий… Нет, не тот. Осторожно кладу на место – наверняка для кого-то он имеет высокую ценность, но и опасность может таить немалую. Ради прибыли Уруп не гнушался иметь дела с самыми сомнительными персонажами и гильдиями, секреты которых могут стоить жизни неосторожному свидетелю. Пусть себе лежит, я ведь не вор какой-нибудь… Большая часть свитков не опечатана, поэтому поиск проходит довольно быстро. Вот и тот, что мне нужен – длинный, аккуратно перевязанный, с оттиском перстня Урупа. Дабы исключить любую возможность ошибки, внимательно изучил вторую печать – описание совпадает. Беру.

Поставленная задача выполнена и можно уже покидать этот гостеприимный дом. Тихо радуясь, я вышел в коридор, прикрыл за собой дверь и ненадолго замер в раздумьях. Ночь в самом разгаре, зелье ещё действует, так может, есть смысл задержаться здесь немного? Уруп-меняла славен своим богатством и наверняка не слишком расстроится, если один скромный гость позаимствует несколько мелочей из его пухлых сундуков.

Решено. Крадучись, я вновь сновал по уже изученным коридорам и заглядывал в комнаты. Спальня, оттуда предостерегающе доносится чьё-то ровное дыхание; кладовка, заваленная пустыми корзинами, мотками верёвки и прочим пыльным хламом; ещё одна спальня, меньшего размера и пустая. Широкий лестничный проём, слабо подсвеченный откуда-то снизу, безмятежно дремлющая у окна пушистая кошка. Дальше, дальше. Очередная запертая дверь. На этот раз замок оказался посложнее – пришлось изрядно повозиться, прежде чем все штифты заняли положенное место. С тихим скрипом дверь отворилась, и я шагнул через порог.

Передо мной предстала комната, пронизанная лунным светом – избыточно ярким для ещё действующего совиного зрения. Лучи проникали через многочисленные узкие отдушины под самым потолком и отражались в большом зеркале справа от входа. Напротив огромный, выложенный красным кирпичом камин и пустое кресло с высокой спинкой из переплетённых ивовых прутьев. Пол комнаты устилал густой ковёр, повсюду стояла резная мебель, у стен выстроились сундуки. Кедр, обшитый парчой и бархатом, мрамор и хрусталь. Богатство и роскошь.

Едва не мурлыча от удовольствия, я приступил к сбору урожая. Вот на каминной полке статуэтка из чёрного камня: какое-то диковинное насекомое похожее на осу с неестественно длинным жалом. Обсидиан? Взвесив жуткую тварь в руке, покачал головой и вернул на место: тяжёлая, зараза.

Куда милее ворошить сундуки менялы, освобождая их от лишнего добра. Обувь, женские наряды, посуда, зеркальца в резных рамках, разнообразная пушнина… Жаль, но большую часть придётся оставить здесь – я жёстко ограничен объёмом поясной сумки и немного своей совестью. Расшитый жемчугом свадебный кокошник трогать не буду, а возьму этот усыпанный самоцветами кинжал, платок из шёлка, все серебряные ложки, четыре соболиные шкурки и две горностаевые. А это что за браслет? Всего лишь медь? Нет, пусть остаётся – мне чужого добра не нужно. Возьму лучше эти красивые янтарные бусы.

Вскоре сумка оказалась переполненной, а совесть всё ещё благодушно помалкивала. Вот незадача, придётся прихватить и этот чёрно-бурый лисий хвост – суну за пазуху. Готово. Больше меня в этом доме ничего не удерживает.

Уже собираясь уходить, я вдруг ощутил какую-то несуразность. Что-то изменилось в комнате, пока я был увлечён наведением порядка в сундуках. Совиное зрение успело ослабнуть, и я обеспокоенно повертел головой, всматриваясь в окружающие тени.

Кресло. Едва я понял, что оно больше не было пустым, как дверь за спиной с лязгом захлопнулась, а в камине сами собой загорелись приготовленные поленья, прогоняя мрак из комнаты. Сгорбленная косматая тень в кресле пугающе медленно подняла голову и наши взгляды встретились.

– Как твоё имя, вор? – хриплым голосом поинтересовалась тень.

Я не торопился отвечать. Во-первых, никогда не считал себя вором и считал невежливым обращение незнакомца, а во-вторых, просто не мог заговорить от страха.

– Молчишь?

Я зачем-то кивнул.

– Воля твоя. Буду звать вором, раз так.

Я до рези в глазах всматривался в тень, но не мог рассмотреть ни черты лица, ни даже очертания фигуры. Лишь зрачки незнакомца загадочно мерцали красным в свете камина.

– Чую, что ты удрать норовишь. Не спеши. Замки открывать ты горазд, но покамест в этом доме я хозяин и все двери мне послушны. Как и окна. Приметил я тебя в миг, когда ты запорхнул через открытое оконце будто птаха. Голубь. Может, мне называть тебя голубем, а вор?

– Сам-то ты кто будешь, пустомеля? – вырвалось у меня. – С Урупом я давно знаком, а тебя впервые вижу.

– Можешь звать меня Дидом, – хохотнул незнакомец, – а увидеть меня и впрямь мудрено. Считай, что тебе несказанно повезло.

– Как же.

– Экий ты недоверчивый. Неужто не слыхал в отрочестве сказок про добрых чародеев, спасающих и одаривающих храбреца?

– Нет. Единственный чародей, которого я знаю, поклялся одарить меня моровым проклятием при следующей встрече, а о спасении и речи не шло.

– Ишь ты. С чародеями он знаком. А скажи, масло пролитое – это твоих рук дело?

Я промолчал. Вчерашнее падение кувшина с сехерийским ореховым маслом действительно не было случайным. Кувшин выскользнул из рук некого неловкого купца и сразу же разбился о каменный пол комнаты, прямо во время сделки с уважаемым Урупом. Разумеется, стоимость кувшина немедленно вычли из конечного барыша купца, но тот с лихвой компенсировал потерю позднее, из моих рук. А всё потому, что масло то имело весьма резкий запах, и помещение даже после тщательной помывки нуждалось в долгом проветривании…

– Ясно, что твоих, – убеждённо заявил Дид. – Уруп прежде никогда не оставлял окон открытыми, но ты его обхитрил. Ловок, нечего сказать. Слыхал я о месте, где таких ловкачей готовят, да на дома честных горожан науськивают. Воровской притон под солидной вывеской, язва на теле нашего многострадального города. Каков твой чин? Прикормыша сюда не послали бы, для заправилы молод ещё. Проныра или тень?

– Довольно языком чесать попусту, – заговорил я, обеспокоенный осведомленностью незнакомца. – Молви уже, что от меня нужно!

– Так ведь сказано было – спасти и одарить. Радуйся, голубок.

Я скривился, как от кислого и буркнул:

– Тихоном меня звать, Дид. От чего же ты спасти меня хочешь?