Последний раз скрипка была в руках семьи Сперанских около двадцати лет назад. Тогда ещё был жив отец Петра. Василию Сперанскому иструмент достался по наследству, так как весь род Сперанских был выходцем из Италии. В России они оказались как раз когда закончилась Англо-итало- французская война, в 1860 году после того как Италия вошла в состав Сардинского королевства. Наверное именно из-за того что скрипка была своеобразным мостом с его исторической родиной, так хотелось вновь прикоснуться к ней. Лука точно знал, что она не должна была достаться таким людям как Августин. Помешанным на одной выгоде и коммерции.

Воспоминания притупились и Лука вновь сосредоточил свой взор на просторном зале.

С того времени как Яков затаился в одном из небольших амбаров, рядом с лошадиными стойлами, прошло около получаса. Глаза смыкались при любой удобной возможности, заставляя буквально придерживать веки руками. Лука все ещё не появился, что заставляло волнение нарастать внутри, но он точно знал, что друг не позволит себе попасть в передрягу. Только не сегодня, когда на кону стоит слижком многое.

Часы пробили без пяти одиннадцать, когда в просторном холле начались торги. Тусклый полуночный свет проникал через приоткрытые створки просторных, резных ставней. На лицах собравшихся по большей степени отражалась скука. Для них это было лишь очередной прихотью заполучить себе новую редкую вещицу. Августин как и ожидалось смотрел на всех с огромнейшим презрением, единственной, кого не коснулся его упрекающий взгляд, оказалась как раз госпожа Ростовская.

Когда она вошла в зал вместе с прислугой, то удостоила его лишь мимолётным кивком, в знак приветствия. Затем хозяйка проследовала к небольшому возвышению в центре зала, от туда открывался обзор на всех собравшихся гостей. Взгляд присутствующих сразу же переместился на Марию.

– И так, дорогие господа. Сегодня мы собрались здесь с вами для известной вам цели. Должна сказать, что с превеликим удовольствием принимаю вас в своем доме. Я… – голос ее будто насильно дрогнул, в то время как на лице отразилась грусть. – Я уверена что и Юстаф был бы рад вам. – притворство высшей степени, да и только, но в ответ, многие в зале еле заметно кивнули, соблюдая недельный траур, до которого кажется никому не было и дела.

– Чтобы не терзать вас ожиданием, я открываю аукцион и позволяю выставить первые ставки на картину известного русского художника, Федора Алексеева, написана она в 1794 году.

"Вид Дворцовой набережной от Петропавловской крепости", была изъята после пожара в Апраксином дворце двадцать лет назад и по сей день имеет большую ценность. – Картина и правда была на удивление, хорошо сохранившейся. В ней пугающе достоверно угадывалось изображение Петропавловской крепости, и Лука подумал, что Яков все бы отдал, чтобы иметь в учителях творения таких мастеров. Тем не менее, глаза нескольких присутствующих пугающе быстро загорелись.

– Начальная ставка: Пятьдесят тысяч.

Голоса отражались эхом от стен коридора. Числа становились все выше и выше, пока шепот в коридоре не отвлек Луку от наблюдения. Не желая вновь быть пойманным, он покинул балконы, укрывшись за одной из приоткрытых дверей. Было темно, но тем не менее через щелку можно было различить как мимо двери мелькнула пара ног, причем высокие черные ботинки не походили на повседневную одежду какого-нибудь знатного посетителя. Когда же следом по паркету двинулись собачьи лапы, пазл в голове сложился.

Облава.

Лука ещё сильнее вжался в стену, замерев, попутно отодвигаясь в глубь комнаты. Нельзя было, чтобы овчарка учуяла его, иначе никакой скрипки не видать и в помине.

Прислушиваясь к шуму в коридоре, парень оглянулся, комната была похожа на небольшую спальню для прислуги, хотя сохранялось ощущения богатого, зажиточного убранства. Возможно вскоре, кто-нибудь заявиться сюда и тогда уж точно можно попрощаться с целью сегодняшнего вечера. Лука еле слышно провернул ручку двери, пока в голове во всю крутились шестерёнки, он вновь высунул голову в коридор.

Конечно, от вдовы богатого партийника можно было ожидать чего угодно, но мысль о подставном аукционе не укладывалась в голове. Выходит, что и Августин был не в курсе того, что собирается провернуть Мария. Подозрения Луки подтвердились, когда голоса на первом этаже стали больше походить на крики протестующих, а лай собак перебил злобные возгласы.

С одной стороны, это было на руку Луке, но с другой, городовые и понятия не имели какую ценность представляют выставленные на аукцион вещи, а уж Мария была не настолько глупой женщиной, чтобы уведомлять их об этом.

Новый план созрел в голове также быстро как загорается спичка, но в надёжности его не был уверен даже сам Лука.

***

Одному богу известно, как в этой комнате оказалась одежда для официантов, но накрахмаленный сюртук и большой черный фрак, сидел на парне как влитой. Конечно, никакой костюм не мог скрыть лица, но возможность выйти из этой игры победителем, очень льстила.

Очень уж благодарен Лука был за времена, когда подрабатывал в кабаках по случаю безденежья. Именно там, порой от верно сказанной вслух фразы и верной подачи себя, зависило жалование. Благо везде персонал был до смешного одинаковый. А притворяться долгое время ему и не придется. Спускаясь на первый этаж, минуя горничных и лакеев, он волновался только об одном. Из всех присутствующих, видела его лишь Мария Ростовская, но этого могло хватить, чтобы обман с головой раскрылся.

Лука уже почти минул сводчатые арки ведущие в главный зал, когда на встречу свернул высокий парень с подносом в руках. Судя по напряженному выражению лица он знал о произошедшем.

– Госпожа просила отнести это в зал. – парень протянул серебряный поднос Луке.

– Стой, но там же..

– Это для городовых, за хорошую работу. Я тебя раньше здесь не видел, ты новенький? – в серых глазах отразилась доля сомнения, но темноволосый парень, видимо, был слижком занят, чтобы выяснять ещё что-либо.

– Да. Слушай, а не знаешь, что будет с…

– Гостями? Кто знает, обычно они откупаются, но госпожа всегда на шаг впереди. До сих пор удивляюсь как у нее это получается. – стоило на секунду отвлечься как официант испарился, оставляя парня в замешательстве.

– Отлично. – процедил сквозь зубы Лука и вновь двинулся по коридору, пока наконец не достиг широких дверей, кончающихся арочным сводом у потолка. Через узорные колонны можно было различить чёрное, атласное платье и нескольких людей, окруженных городовыми. Некоторых, тех что порывались ускользнуть, держали под руки. Но больше всего поразило то, что Августина среди них не оказалось. Лука заметил его в другом конце зала.

Там где несколько человек погружали скрипку в переносную сумку, он о чем-то разговаривал с хозяйкой дома.

– Что ты стоишь? Господа ждут. – миниатюрная девушка в сером платье отворила парадные двери, поталкивая Луку в зал. В руках у нее тоже был поднос, который она сразу же понесла хозяйке. Благо никто в зале не обратил на них особого внимания, но с трудом удавалось сдерживать удивление, которое охватило парня, когда тот увидел развернувшуюся сцену.

Несколько человек с собаками, удерживали участников аукциона пока те пытались откупиться заоблачными суммами. Ещё несколько человек при этом ограждали Ростовскую и Августина, на случай если кто-нибудь решит отомстить за облаву. Скорее всего вся существующая здесь прислуга была осведомлена о таких случаях и научена. Девушка спокойно прошла в конец зала и поставила поднос рядом со свободным столиком, даже не покосившись.

Узнал Лука и Бриджа, на которого работал по мнению Марии, один взгляд которой мгновенно его рассекретит.

– Ты старая сучка. – прокричала незнакомая девушка, порываясь вырваться из лап закона. У мужчины рядом с ней, выражения мало чем отличались.

– Спарила мужинька, так ещё и вызвала этих псов. Ты думаешь что эти картины долго у тебя пробудут?