Её Венд не выносил, насколько я помню. Когда её видел, его буквально коробило. Не знаю, что их связывало, а может, ничего и не связывало, просто он был ханжа. А вот доктор, так тот таял и благоухал в её присутствии. Доктор был большой любитель женщин, но отчего-то это таил от всех, считая себя образцом безупречности для нашего молодняка, не будучи для них этим образцом ни в коей мере. Если только предметом для ленивых, добродушных вполне себе насмешек, поскольку Франк не вдохновлял особо-то на искромётные шутки никого в виду своей реальной, а не мнимой безупречности. Доктора Франка любили все. Даже Рудольф Венд, которого, пожалуй, единственного из всех нас доктор и не любил.

Рита, – Ты не прав! Франк любил Рудольфа, потому и страдал за него. А Ола? Дочь одного из управителей Паралеи?

Арсений, – Я никогда не знал девушку с таким именем. И если вы отлично понимаете, что я лгу, то вы должны понять и то, что о ней я говорить не буду никогда и ни с кем. Если вы не хотите, чтобы я вас ударил, а мне скандал предпочтительнее сладко-задушевных разговоров о том, кто и кого любил на Паралее, то позвольте мне уйти. Думаю, что с Рудольфом Вендом вам всегда есть о чём поговорить. Ты настолько преобразила его, и как я заметил, это у вас взаимно.

Рита, – Можешь и уходить. Я не возражаю. Только напоследок расскажи мне о Нэе. Что думаешь о ней?

Арсений, – Нэя? Когда-то я увидел её первым в их столице. Она подбежала к стеклянной двери и застыла в раздумье – войти или нет? Дверь вела в лавку продавца всяким древним хламом, и чего она там забыла, я не знаю. Она так и не вошла, а я запомнил эти короткие мгновения, её воздушный силуэт, но понял это только тогда, когда увидел её в ЦЭССЭИ и сразу узнал. Просто и сразу. Хотя до этого и в голове её не держал.

Потом я думал о том, что она была из тех женщин, что могла бы стать моей навсегда. Попадись я ей в ту самую особую минуту, когда она была свободна и жаждала найти своего единственного. И если бы я попался ей, что называется на судьбоносной тропе, чуть раньше Венда, то ему уже нечего было бы делать рядом с нею. Не думай, что тут самонадеянность, – я просто знаю. Я понял это в тот день, когда она так и не открыла ту дверь, а сам я замешкался отчего-то и не сделал того сам. Мне так хотелось, чтобы она вошла, и я как-то чувствовал, что именно я и есть её цель. Но моя всегдашняя нерешительность, заторможенность в самые решающие моменты, да и просто родовая какая-то невезучесть и сыграли против меня.

Впоследствии мне всегда казалось, что кто-то направил меня туда в тот самый день и час, а не просто так я там оказался. Но кто это был? Почему я туда впёрся, в ту лавчонку, чего я там ждал? Я не помню, но чувствую как-то, что этому предшествовали какие-то необычные события, встреча с кем-то и обещание чего-то очень важного и необходимого мне. И не могу вспомнить, а вот определённый обрыв в моих воспоминаниях есть, некие слепые пятна, тревожащие меня включения чего-то, что я хочу открыть как ту сферу…

Рита, – Чего же ты замолчал? Какую сферу?

Арсений, – Я сказал сферу? Я и понятия не имею, о какой сфере я говорил?

Рита, – Знаешь, Арсений, исследования выявили некое неясное нашим специалистам воздействие, оказанное на твои мозговые структуры. Или это был кто-то. Тебе ввели некий код, закрывший доступ в определённые зоны твоей памяти, и код этот не поддаётся вскрытию, пониманию. Я не должна была тебе этого говорить, но ведь ты и сам нечто ощущаешь?

Арсений, – Иногда.

Рита, – Хочешь, можешь уйти, если тебе тягостен разговор со мною.

Арсений, – Нет. А сферу я помню, хотя и не помню, где я её видел и у кого. Такой небольшой отполированный и каменный шар, изображающий планету Трол. В структуре шара имелась некая голографическая настройка, поэтому казалось, что по сфере двигалась облачность, то открывая, то закрывая континенты, полюса и океан. А потом появился человечек в полёте, с крыльями как у птицы. Нет, вернее, как у насекомого. Сфера открывалась на две половины, но, когда она закрылась, следов соединения двух частей заметно не было. Абсолютный монолит. Кажется, её я и искал, когда бродил по лавкам всяких старьёвщиков. Но так и не нашёл нигде.

Что же касается Нэи, то мне очень приятно о ней говорить. Она похожа в чём-то на Гелию, в том смысле, что, встретив её, словно переходишь за грань обыденности, и тебя охватывает радость от того, что чудо вовсе не выдумка фантастов и сказочников. Только в отличие от Гелии, она никогда не оставляет после себя горечь от недосягаемости чуда для тебя лично. Напротив, возникает полная уверенность в том, что, если есть она, Нэя, как явление, есть и похожие на неё, и они обязательно встретятся тому, кто к этому стремится. Очень влекущая к себе женщина, но не так как Инэлия, поскольку в ней нет и не было никогда никакой двусмысленности, острого соблазна и искушающей игры, за которыми скрыта холодность и себялюбие, – обещание себя всем и сокрушающая фига в нос при малейшей неосторожности приближения.

Нэя сразу и чётко очерчивает ту дистанцию, которую чувствует всякий способный к тонким чувствам человек. Она милая и добрая, искренняя, как будто давно родная, совсем такая же, какой была и Ифиса, но, понятно, без доступности любому желающему расположиться по-свойски с нею рядышком. Вот такая она, Нэя. В ней собраны все лучшие качества лучших женщин, каких я встретил в Паралее, и полное отсутствие свойств отрицательных, какие у них наличествовали.

Рита, – Одним словом, звёздный ангел, как и называет её Рудольф. И понятно, без изъянов и искусно замаскированных щербин?

Арсений, – Маскировка может быть искусной, но не может быть долговременной. А изъянов лично я не разглядел. Да и потом, о чём речь? Я ведь не её внешность обсуждал. Я говорил о Нэе как об уникальном и одухотворённом существе, неизбежно проявляющем себя в контактах с окружающими людьми. А внешность, что её и обсуждать-то. Милая девушка, каких полно, и от земных женщин сразу не отличишь, если особо не приглядываться.

Рита, – Первым мужем этой милой девушки был пришелец из неизвестного созвездия, обзываемого Рудольфом «Созвездие Рай». Не думаешь, что тот пришелец оказал на неё очень сильное воздействие, отчего она и отличалась настолько от прочих женщин Паралеи?

Арсений, – Чем же отличалась? Для Венда это так, раз он её выбрал себе. А для меня такая же, примерно, как и все прочие…

Рита,– Опровергаешь сам же, что только что о ней и рассказал. Ну, да ладно. Какое-то мнение ты составил о тех пришельцах?

Арсений,– Они играли с нами в мистику, потому что считали нас недоразвитыми существами. Мы же не мистики, и мы не искали с ними контакта, как с чужеродной нам, я бы даже сказал неприязненной, звёздной расой. Но они сами искали этого контакта, жутко досаждая при этом. Они хотели лишь одного, изгнать нас оттуда. Вот и всё. Поэтому пошли по самому дикому из путей. Убивали наших ребят, дурачили нам головы. Да и с местными не церемонились, тоже считая их недоразвитыми существами. Вели себя как примитивная раса, не являясь таковой, – алогично, порой жестоко, путанно и необъяснимо. Ничуть не сокрушаясь по поводу таких вот неполноценных контактов, и думаю, раскурочили немало разумных душ. Поэтому у меня лишь одно желание, – забыть о них навсегда. Никакой полноценный контакт с ними невозможен.

Он и сам не понимал, для чего его сюда занесло? В такую даль, если соотносить эту местность с той, где он и поселился, а также понемногу врастал в рабочий режим в самом главном небоскрёбе ГРОЗ. Он и поселился рядом с местом службы. В бывшей квартире шефа Воронова. Тот исчез в одной из экспедиций, и поскольку не числился погибшим, жильё считалось его прибежищем до времени. И отдала ему Рита ключи от этой условной кельи тоже до времени. Кельей обзывал довольно просторную квартиру сам владелец Артём Андреевич, хотя та являлась своеобразным павильоном для отдыха и интимных услад.