Голова закружилась чуть сильнее, и Веста отошла подальше от края. Высокий стеклянный барьер не внушал чувство безопасности. Она оглянулась на кушетку. Поколебавшись секунду, все-таки подошла и аккуратно села, положив голову на высокую спинку, чтобы не испортить прическу. Странно, что исчез холод. Веста давно должна была продрогнуть, ведь мартовские ночи во Поморске обычно стояли суровые, но нет. Ей даже захотелось снять белый меховой полушубок, в котором было столько декоративных вставок, вырезов и украшений, что греть он никак не мог.
Ее унесло быстро. Только что она думала про Антона, какой он нежный и внимательный, и как ей хочется остаться скорее с ним наедине после всех этих утомительных церемоний, и как страшно наверняка ей будет этой ночью, и сколько перемен произойдет в ее жизни на другой день, а в следующий миг Веста вдруг вспомнила о том, как жила раньше, до Антона, и испытав неожиданную грусть, окончательно улетела в небытие. Там царил мрак, холод пробирал до костей, а молодой мужской голос отчаянно звал какую-то принцессу.
Девушка проснулась от окрика. Поморгала, загораживаясь от солнца, бьющего прямо в глаза, вздохнула, возвращая сознание в реальность, а потом принялась отчаянно растирать руки, у которых пропала чувствительность. Поняв, что окончательно продрогла и вместо кругосветного путешествия ей может грозить пневмония, Веста встала, с трудом вернула подвижность конечностям и решила так больше собственным телом не рисковать. В конце концов, она собиралась стать женой, а там и материнство не за горами. Себя стоило беречь.
Солнце поднялось до уровня стеклянных перегородок, с любопытством заглядывая сквозь стекло. Лучи загадочно преломлялись, украшая воду в бассейне причудливыми бликами. Еще месяц назад Веста даже представить не могла, что в ее жизни появится бассейн с подогревом на крыше небоскреба, откуда открывался изумительный вид на Амурский залив. Правда, поплавать в нем удалось всего пару раз – настолько занятой была эта ее новая жизнь.
Блики на воде напомнили о сне. Там тоже все сверкало и блестело, но, кажется, ей снилась пещера, украшенная россыпями драгоценных камней с огромным кристаллом посередине. Света сказала бы, что сны накануне свадьбы – вещие, но никаких интересных ассоциаций в голову не приходило. Пусть все эти драгоценности означают то, что ее ждет богатая и счастливая жизнь, загадала Веста.
Крик повторился, и она оглянулась на окна, задернутые плотными гардинами. Ей было не видно, что происходило внутри, а те, кто находились в помещении, не видели ее. Зато дверь, ведущая на террасу, была приоткрыта. Услышав голос Антона, Веста неосознанно сделала шаг вперед, собираясь привычно выбежать ему навстречу, но тут послышался второй голос, и она остановилась у двери, не решаясь прервать беседу братьев.
Антон всегда с уважением говорил о своем старшем брате Петре, с которым они, похоже, были лучшими друзьями. Странно, что Антон приехал сюда до свадьбы, ведь они должны были увидеться в Центральном кафедральном соборе города. А вот присутствие Петра было понятно – он должен был вести невесту к алтарю. Тем не менее голос Антона вернул спокойствие. Был у него этот удивительный дар – успокаивать и внушать убежденность, что отныне все будет только хорошо. Антон был не только красивым, но и оказался очень душевным парнем. Он любил ее слушать, хотя Веста на была особо хорошей рассказчицей; как и она, просыпался рано, а ложился до полуночи – даром, что слыл первым гулякой города. Также не любил рыбу и манную кашу, а еще признался, что ему нравятся любовные романы. Веста, правда, засомневалась, не хочет ли он ей угодить, но Антон продемонстрировал ей свою коллекцию ромфанта, которую держал за томиками с юридической и градостроительной литературой у себя в кабинете. Сердце Весты окончательно растаяло, когда он выдал ей разбор последних новинок, которых даже она, заядлая любительница любовных историй, прочесть еще не успела. Все у них с Антоном совпадало – и вкусы, и образ жизни. Светка на то сказала, что в жизни так не бывает, но у Весты уже было объяснение: либо не бывает, либо случается настолько редко, что в такие браки никто не верит. Она же, Веста, в судьбу не верила до встречи с Антоном, но когда-то начинать было надо.
Решив не мешать братьям, девушка уже собиралась отойти обратно к кушетке и подождать, но тут услышала свое имя. Говорил Петр. Она мало с ним виделась и не успела узнать его, но со слов Антона брат был человеком с большим сердцем.
– Ты видел ее размер? Да это же настоящее вымя! Хорошо, что ты догадался ее к нам на тусу пригласить. Надо эту Светку на острова с собой позвать. Смотри-смотри, что вытворяет.
Петр замолчал, а из щели приоткрытой балконной двери раздались звуки, говорящие о чьей-то дикой страсти. Девица так стонала, ахала и кричала, что, наверное, было бы слышно и за закрытыми дверями.
Веста глубоко вздохнула и медленно выдохнула, пытаясь успокоиться. Все невесты знают, что случается на мальчишниках. Хорошо, что Антон его устроил. Хоть расслабился. И вообще, он в разгуле мог участия и не принимать. А может, назвав брата «человеком с большим сердцем», он имел в виду его развратность? Судя по тому, что она только услышала, этот Петр был тем еще бабником. Что до имени, то мало ли было этих Светок по городу.
– Надо было на Светке жениться, а не на ее рыжей подруге, – тем временем, говорил Петр, а вторил ему голос Антона, звучавший с видеозаписи:
– Все, я забираю Свету в номера, нам до утра не мешать!
– Здорово мы с ней покуролесили, – мечтательно произнес Антон, и Веста отпрянула, так как жених приблизился к открытой двери. Ей стал виден его профиль. Совсем плохая примета – невеста увидела жениха до свадебной церемонии. Выглядел Антон устало – совсем как она. Только, если Веста не спала, потому что провела полночи на койке с капельницей в руке, то Антон занимался физическими упражнениями определенного рода.
«Не верю!» – прошептала про себя девушка.
– И не говори, я бы тоже на Светке женился, а не на той рыжей гусыне. Хотя зачем вообще эти браки? Только из-за прихоти Варфа.
И это говорил Антон, она сама видела, как его губы только что произнесли эти слова. Дальше Веста уже просто слушала, не пытаясь понять, что происходит.
– Да, причуды у нашего деда странные. Почему бы просто не пересадить себе ее сердце? Безопасники сто вариантов предложили, как можно удобно убрать одного человека без подозрений. Но нет же, Варф у нас суеверный. Ему надо сердце только от члена семьи. Я и не помню, когда они с бабулей последний раз общались, но вот успела же она ему своих тараканов подсадить, гадалка чертова. Сидела бы в своей Австралии и не свистела.
– Да нормальный план бабуля предложила, – вздохнул Антон. – Я не в обиде. В конце концов, она Варфа лучше всех знает. Может, его тело, действительно, ничье другое сердце не примет только потому, что будет считать его чужим? Пусть дед еще сто лет живет. Мне в случае его смерти, конечно, хороший кусок всякого причитается, но и проблем там на нашу голову свалится столько, что сто раз позавидуешь тем временам, когда Варф был жив. Поэтому пусть он живет и процветает. Если врачи сказали, что сердце Весты подходит ему идеально, значит, так тому и быть. К операции уже все готово. Мне главное проследить, чтобы она спиртным не накачалась, резать-то ее уже этим вечером будут. Но здесь беспокойств никаких. Она мне в рот смотрит и делает все, что скажу. Вон, с какой легкостью в донора с Новой Гвинеи поверила. Надо было бы про Мадагаскар придумать, звучит экзотичнее. Тряпка она. Главное, чтобы дед тряпкой не стал, когда ее сердце в него зашьют.
– Слушай, а давай парик из ее волос на память сделаем? – хохотнул Петр. – Все-таки ты на нее месяц своей жизни потратил. Надо сувенир оставить. Я думал про глаза, но они у нее не очень. Можно еще палец отрубить. Слышал, так тоже делают.
– Я деда люблю, мне на него своего времени не жалко, – ответил Антон. – А с рыжей делай, что хочешь. Хоть мумию. Только мне ее потом не показывай. А то у меня и так рвотный рефлекс на Весту выработался, а тут еще полдня с ней по загсам шарахаться. Не представляешь, как напиться охота. Но надо держаться. Я хочу деда после операции трезвым встретить. Кстати, со Светкой этой решили, что делать?
