Включив лэптоп, Владислав начал искать все, что было связанно с этим собором. Открыв первую статью, он начал читать, бегло пробегая взглядом по экрану.

– Раз, два, три, четыре… О, двадцать восемь королей! Опоясывающая фреска собора, главного входа. Она называется, – взглядом искал Владислав в описании. – Ага, вот – „Галерея королей“. Но здесь двадцать восемь одинаковых изображений, вернее подобных друг другу. Что значит двадцать семь и один? Интересно, возможно это влияние кошмаров. Может быть он просто сумасшедший? А ну… – вновь бегая взглядом по тексту. – О, двадцать восемь королей, это двадцать восемь царей Иудейских, предков Христа. Интересно. Так, так, – вновь бегая взглядом по экрану текста. – Так же историки отмечают, что в ранние времена думали, что эти двадцать восемь царей были королями Франции. Так думали, и до революции 18 века. Ага. Понятно, что ничего не понятно. А это что за теория? – продолжая листать страницы. – Неофициальные источники заявляют, что это вообще может быть не связано с Христом. История царей может брать начала из глубокой древности. Но больше никакой информации нет. Очень странно. По сути, только потратил время.

Владислава потянула зевать. Усталость сказывалась на его слипающихся глазах и отяжелевших руках.

– История царей может брать начала из глубокой древности, – задумчиво повторяя последние строки. – Чёрт! Как же хочется спать. И интересно, что дальше на пленке. Эх! А чего это я так увлекся этим? Я то и сна толком уже не помню, лишь фрагменты. Может, я просто додумываю всё это? И в сон клонит уже, – зевая. – Так, хватит отвлекаться, – вновь садясь за проектор. – Его начали мучить кошмары. Он это сказал начальнику. „Лошади, рыцари, копья, головы на копьях“ – так он сказал? Да, – бросая взгляд на полотно. – Интересно.

В сумраке нащупав проектор, доктор включил его вновь.

– А что если эти кошмары моё наследие отца? Или здесь что-то совсем иное? Связанно ли это со снами моих подопытных? Связанно ли это с теми подопытными, которые есть у Анны? Как много вопросов и не одного ответа, – запуская мотор проектора. – Боже,… – опять зевая, – …что я несу?

Движение пленки и на экране вновь появилось изображение.

– Преподобный Морель больше мне ничего не сказал, – продолжал бородач. – Далее я направился прямиком в госпиталь, – после он сделал небольшую паузу. – Доктор Этьен, можно воды?

– Конечно можно, – с улыбкой на лице, сказал врач.

И он тут же взялся наполнять емкость водой из графина.

– Держи, – сдвигая стакан. – Дело конечно интересное. Но рассказ твой…

– Доктор! – перебил его пациент. – Доктор я уже рассказывал о твоем восприятии мира, – сделав несколько глотков.

– Так я ничего не сказал.

– Доктор Этьен, я бы отчётливее всё помнил, если бы меня не пичкали лекарствами, КАЖДЫЙ ДЕНЬ! – повысив голос, он стукнул стаканом об стол. – За этими стенами ты теряешь рассудок, – вздыхая. – И начинаешь думать о самоубийстве!

– Спокойно! – поднимая над столом руки. – Спокойно. Я твой друг. Не нужно думать о самоубийстве.

– Я спокоен! От этих лекарств у меня расшаталась психика. Но, думаю я не о своём самоубийстве. А о самоубийстве НАДЗЕРАТЕЛЕЙ! – он опять ударил стакан об стол.

– Мы уже давно ничего не даём тебе. Успокойся.

– Тогда думал. Не сейчас. Я спокоен!

– Вот и прекрасно, Мэтью.

– И это радует. Ясность в уме появилась, – сквозь улыбку.

– Я слушаю, продолжай. Пожалуйста.

– Ай, – махнул пациент рукой. – Толку говорить об этом, – вновь натягивая улыбку на свое лицо.

Доктор нечего не ответил, молча пожав плечами. Перек продолжал держать улыбку на своем лице, уставившись в лицо Этьена. Между ними возникла пауза. Пауза, которая могла надолго затянуться. Бородач смотрел на него, а доктор в ответ, повторял его действия. Они молчаливо наблюдали друг за другом. Стало очень тихо, раздался скрип стула и какой-то топот, видимо идущий из-за дверей белой комнаты. Они продолжали смотреть друг на друга.

– Быть может, расскажешь, что было дальше? – сказал врач.

– Дабы разрядить обстановку, доктор Этьен, наконец, решился. Он попросил пациента поведать ему продолжение сказки, – после чего Перек засмеялся.

– Ты опять издеваешься? – с возмущением на лице. – Зачем?

– Ну, мне же нужно как-то развлекаться. Я же псих! Да? Поэтому вы меня здесь и держите?

– Я такого не говорил. Может быть, мы вернемся к нашему разговору, Перек?

– Конечно. Но у вашей Корпорации другие цели держать меня здесь. Я ведь сорвал их эксперимент!

– Мэтью!

– Что Мэтью? Они ставили опыты на студентах! А может еще и на детях? Дети лучше восприимчивы к психокоррекции! Вы думаете, я не знаю, чем они там занимались? В годы второй мировой войны не только во Франции были подобные эксперименты. И проводили их…

– Нацисты! – оборвал его врач. – Ты об этом уже говорил. Тебе уже давали выступить.

– Перед кем? Перед такими, как ты? – указывая на доктора. – Вы все держите меня за психа. А что я могу сделать? Ничего! Меня слушать никто не хочет! Как и ты! УРОД! Вы меня держите, против моей воли.

– По воле суда.

– Ладно, – вздыхая, Перек поправил волосы. – Нужно успокоиться. Только настроение себе испорчу.

– Это хорошо, что ты это понимаешь.

– Я не ребёнок! Хватит со мной сюсюкаться! Я прекрасно понимаю, что этот разговор ни к чему хорошему не приведёт.

– Приведёт, ты помнишь, чем закончился подобный разговор?

– Да, – вздыхая.

– Ты поднял голос, начал буянить. Стулом разбил окно.

– Да, помню.

– Ты кричал и пытался всем что-то доказать.

– Да, я помню. Был не прав.

– Пришлось тебе заломить руки за спиной и отвести в процедурную.

– Хватит уже. Я понял тебя, док. Ладно.

– И тебе провели инсулинокоматозную терапию11. Ты помнишь это?

– Не хочу вспоминать, – опуская голову. – Я понял.

– А раньше, попади ты в такую больницу, получил бы дозу электрошока. Но мы гуманно поступили, цени это.

– Времена меняются, а подход и способы усмирения остаются всё те же! – зубы пациента стучали.

– Успокойся. Я готов терпеть твои выходки.

– Доктор, может я эмоциональный человек!

– Прошу, просто меньше эксцессов. Хорошо?

– Хорошо, – вздыхая.

– Вернемся к разговору.

– Конечно, вернемся. Комментировать только не нужно. Я лишь попросил воды.

– Вот и славно, – сквозь улыбку выдохнул доктор Этьен. – Попей воды и продолжай рассказ.

– Конечно, тебе это будет интересно, – улыбался пациент. – Я раньше никому это не рассказывал. А раз такое дело, может быть, ты мне ещё тортик принесёшь? Небольшой такой, – показывая пальцами размер в два сантиметра.

– Что? Торт? – растерялся врач.

– Ай, – взмахнув рукой. – Опять ты не понял иронии. Так вот, – на выдохе. – Подъехав к центральному госпиталю я, не упуская времени, направился в приёмную. Меня быстро скоординировали и направили на третий этаж пятого корпуса, к палате под очень интересным номером 1188. Далее, было ещё интересней, – продолжал бородач.

Лелеет нас сама с рождения судьба,

И дарит ужас жизни их природа,

Людей, чья жизни цель одна борьба,

В войне, где мнимая ведет свобода.

отрывок из стихотворения

„Среди руин последней вековой войны“

другое название „Война Древних“

драматург и поэтесса

Анжелина Квадрант

1912 год н.э.

Старший инспектор шёл по длинному белому коридору, проходя мимо кабинетов, направляясь к номеру 1188. Помещение казалось бесконечным с множеством повторяющихся дверей голубого цвета. Оконные проёмы, того же окраса, располагались напротив. Всё походило друг на друга: одинаковые батареи и занавески на окнах, похожие друг на друга таблички, двери и ручки. Лишь номера отличали их. Впереди вырисовывались люди в форме, они были ещё далеко, но цвет одежды отделял их от белых стен.