До смерти, последовавшей в сентябре 1612 года, Шуйскому пришлось испытать немало унижений и оскорблений. Сигизмунд III заставлял его присутствовать на официальных приемах в качестве покоренного им государя и выказывать ему всяческое подобострастие: кланяться до земли, целовать руку… Первое время Василий Иванович пытался сохранять достоинство и гордо заявлял: «Не подобает московскому царю кланяться королю. Не вашими руками я взят, а московскими изменниками и рабами отдан в плен». Но уже через год он, по воспоминаниям современников, представлял собой жалкое зрелище: окончательно одряхлел, низко кланялся королю и целовал его руку вместе с братьями. В последний год жизни Василий Иванович вместе с братом Дмитрием и его женой Екатериной жил в Гостынском замке около Варшавы. Здесь они были полностью изолированы от внешнего мира и, конечно, не знали о том, что в это время происходило на родине.

Смерть бывшего государя, видимо, наступила от естественной причины, ведь он был стар и измучен жизнью. А вот его брат Дмитрий с женой, скорее всего, были отравлены, поскольку скончались в один день. Возможно, так судьба воздала им гибель М. В. Скопина-Шуйского.

По некоторым данным, В. И. Шуйский был похоронен на перепутье трех дорог. Над его могилой установили каменный столп с надписью: «Здесь покоится прах московского царя Василия. Полякам на похвалу, Московскому государству на укоризну».

И все же Шуйским суждено было вернуться на родину, хотя и после смерти. Михаил Федорович Романов после воцарения не забыл о своем несчастном предшественнике. Дипломатам, участвовавшим в переговорах с поляками после завершения смоленской войны, он настоятельно приказал решить вопрос о переносе праха Василия Ивановича и его брата с женой. В итоге в текст Поляновского мирного договора была включена особая статья о Шуйских и их перезахоронении. В 1635 году князь А. М. Львов привез в Москву останки царя Василия, и они были с почетом погребены в царской усыпальнице Архангельского собора. Это свидетельствует о том, что права на престол «самоизбранного государя» все же были признаны потомками.

Вернулся на родину и единственный из оставшихся в живых Шуйских — Иван Иванович. Он занял при дворе одно из наиболее значимых мест, хотя в Польше считался боярином нареченного царя Владислава. Великодушный царь Михаил Федорович простил его. Со смертью Ивана некогда могущественный и многочисленный род суздальско-нижегородских Рюриковичей в Россйи пресекся.

История царя Василия поучительна. Взойдя на престол путем заговоров и интриг, он так и не смог на нем укрепиться. Все недолгие годы правления Шуйский был вынужден сражаться с соперниками. В итоге он разорил и истощил страну и вызвал такую ненависть подданных, что они сами свергли его с трона и отдали в плен к польскому королю.

Сразу после сведения царя Василия с престола началось заседание Боярской думы. Боярам следовало решить вопрос о верховной власти, чтобы отвратить государство от пучины хаоса и беспорядков. После долгих совещаний договорились, что до избрания нового царя вершить всякие дела будет временное правительство, состоящее из семи бояр. После голосования и обсуждения каждой кандидатуры в него вошли князь Ф. И. Мстиславский, князь И. М. Воротынский, князь А. В. Трубецкой, князь А. В. Голицын, князь Б. М. Лыков, И. Н. Романов и Ф. И. Шереметев. Рассмотрим биографии каждого из этих людей, чтобы понять, почему именно на них пал выбор при голосовании знати.

Федор Иванович Мстиславский, ставший главой временного правительства, принадлежал к одной из ветвей литовских князей Гедиминовичей. Его дед Федор в 1526 году поступил на службу к великому князю Василию III и через некоторое время женился на его сестре (по другой версии — на племяннице). В любом случае отец Ф. И. Мстиславского Иван Федорович был уже кровным родственником московских государей. В девятнадцать лет он получил боярство и стал одним из наиболее видных воевод в войске Ивана Грозного. В 1565 году после учреждения опричнины Иван Федорович был назначен главой земщины.

Матерью Федора Ивановича была дочь князя А. Б. Горбатого-Шуйского, поэтому он являлся родственником не только царя, но и представителей достаточно многочисленного в XVI веке клана Шуйских, а также всех князей Гедиминовичей: Трубецких, Голицыных, Куракиных и других. К тому же его старшая сестра была женой Симеона Бекбулатовича, племянника второй жены царя Марии Темрюковны, стоявшего целый год во главе страны.

Знатность и обширные родственные связи позволяли Федору Ивановичу сделать блестящую карьеру: в 1576 году, в двадцать с небольшим лет, он уже боярин, в следующем году — воевода полка правой руки, через два года — главнокомандующий на береговой службе.

При царе Федоре Ивановиче отец Мстиславского оказался в опале и принял постриг в Кирилло-Белозерском монастыре. Его ведущее место в Боярской думе и войске занял сын. Особо отличиться ему удалось во время похода царя на Нарву и при обороне Москвы от Казы-Гирея в 1591 году. За службу он получил дорогую шубу, золотой кубок, монету «португал» — высший орден того времени и город Кашин в «кормление», то есть получил право собирать в нем налоги в свою пользу.

Высокое положение Ф. И. Мстиславский сохранил и при царе Борисе Годунове, поскольку не стал вмешиваться в борьбу за трон, на который имел больше прав, чем не слишком знатный Годунов.

Осенью 1604 года Федору Ивановичу пришлось сражаться с самозванцем и получить тяжелое ранение в голову. Несмотря на это, воцарившийся Лжедмитрий сохранил за Мстиславским прежнее высокое положение, хотя в свой ближний круг не включил.

Вполне вероятно, князь догадывался, что служит обманщику, но был вынужден смириться со сложившимися обстоятельствами. Согласился он и с избранием на престол В. И. Шуйского и вновь не стал бороться за трон. Но, видимо, именно по его инициативе с нового царя бояре взяли Ограничительную запись, урезающую его права в пользу Боярской думы.

Мстиславский и при Шуйском оставался на ведущих позициях в правительстве, но в войске его постепенно заменили царские родственники, поскольку по меркам того времени он был стар — ему было уже за пятьдесят.

Итак, Ф. И. Мстиславский по крови состоял в родстве с представителями прежней царской династии, был опытным полководцем и много лет подряд руководил Боярской думой. Несомненно, что он был одним из авторитетнейших людей в стране, поэтому в избрании его главой временного правительства не было ничего удивительного. Скорее это было закономерно.

Иван Михайлович Воротынский принадлежал к древнему роду Черниговских Рюриковичей, родоначальником которого считался знаменитый святой князь Михаил Черниговский, героически погибший в Золотой Орде. В его род входили также князья Одоевские, Мосальские, Мезецкие и Оболенские.

Князья Воротынские перешли на службу к московским государям в конце XV века, сохраняя свои земельные владения и не до конца зависимое положение. Официально они носили звание «слуг» и участвовали только в юго-западных походах государей. Дед Ивана Михайловича женился на Анастасии Ивановне Захарьиной и таким образом породнился с могущественным старомосковским боярским родом Кобылиных-Кошкиных — Захарьиных-Юрьевых. После того как Анастасия Романовна Захарьина-Юрьева стала женой Ивана Грозного, Воротынские превратились в царских родственников.

Отец Ивана Михайловича, Михаил Иванович, был талантливым и опытным полководцем. В 1572 году он спас и страну, и царя Ивана IV от повторного набега Девлет-Гирея, который грозился не только вновь сжечь Москву, но и отторгнуть Астраханское и Казанское ханства и вновь наложить на Русь дань. В битве при Молодях князю вместе с горсткой храбрецов удалось обратить в бегство стотысячное ханское войско. Однако Иван Грозный не оценил доблесть Воротынского. В следующем году его обвинили в колдовстве и подвергли жестоким пыткам, от которых он умер.

После этого Иван Михайлович почти десять лет находился в опале. Государственную службу он смог начать только в 1582 году городовым воеводой. При новом царе Федоре Ивановиче его положение долго не изменялось. Лишь в 1592 году он получил боярство за строительство Астраханского кремля, а затем был выслан на воеводство в Казань.