Она вышла».
Нетрудно убедиться, что, в полном соответствии с эстетикой постмодернизма, традиционные представления о детях Сталина перевернуты с ног на голову. В советское время Яков Сталин, в отличие от Василия, оставался «персоной грата». Он появлялся на экране в классической киноэпопее «Освобождение», где по поводу предложения обменять Якова на Паулюса Иосиф Виссарионович произносил приписываемую ему историческую фразу: «Я солдат на маршалов не меняю», и в мемуарах маршала Жукова упоминался во вполне положительном контексте.
Василий же пользовался репутацией пьяницы, скандалиста и самодура. Его рассказ Жукову о подготовке отца к Параду Победы вошел только в «перестроечные» издания «Воспоминаний и размышлений». Ранее же по отношению к Василию, как мы уже убедились, действовала «фигура умолчания».
В романе Сорокина, повторю, все наоборот. Главным развратником и дебоширом сделан Яков, дурно влияющий на хорошего в душе Василия. Писатель пародирует и известную легенду, не имеющую никаких оснований в действительности, о том, будто Надежда Аллилуева испытывала к пасынку отнюдь не платонические чувства. Мы уже успели убедиться, что в жизни все было совсем не так. Но в романе Сорокина не случайно и Яков, и Василий выведены как классические травести, а сам Иосиф Виссарионович представлен гомосексуалистом. Писатель как бы завершает ту постройку здания зрелого социализма, которое вождь не успел воздвигнуть при жизни. Здесь и русская национальная идея, вполне органически совместившаяся с марксистскими догмами. Здесь и плодотворный симбиоз коммунистов и капиталистов, вроде какого-то неонэпа. Только вот происходит все это в на редкость извращенной форме и сопровождается поистине людоедским садизмом. «Почвеннический социализм», который, очевидно, хотел построить Сталин и который должен был наследовать его сын, по мысли Сорокина, был бы конструкцией уродливой и нежизнеспособной.
В отличие от Светланы Аллилуевой, дочь Василия Надежда утверждает, что после увольнения он не пьянствовал с друзьями и случайными знакомыми, а в одиночестве ждал ареста, неизбежность которого сознавал: «После смерти И. В. Сталина отец каждый день ожидал ареста. И на квартире, и на даче он был в полном одиночестве. Друзья и соратники в одночасье покинули его. С. Аллилуева кривит душой, когда говорит, что отец провел последний месяц в пьянстве и кутежах. Он знал, что в ближайшие дни последует его арест. Видимо, поэтому он и просил меня быть с ним. Однажды, вернувшись из школы, я обнаружила пустую квартиру, отца уже увели, а дома шел обыск».
Однако один из тех, кто пил вместе с Василием в последние дни апреля 53-го, опровергает Надежду Сталину. Курсант Качинского авиационного училища Б. А. Шульга, прибывший в Москву для участия в первомайском параде, вспоминает, как 23 апреля его вместе с двумя товарищами встретил у здания штаба ВВС генерал Сталин. Василий Иосифович был очень расстроен: у него только что отказались принять партвзносы, а Булганин, которому он позвонил, отказался разговаривать. Генерал позвал курсантов к себе домой на Гоголевский бульвар. Три следующих дня они вместе пили, играли в бильярд, смотрели кинофильм, который показал гостям радушный хозяин. Затем Василий отдал курсантам почти все наличные деньги, что у него остались (видно, чувствовал, что больше не понадобятся), и отвез на знаменитом «паккарде» в казармы на Ходынское поле.
Сразу после ареста Василия Сталина содержали во Внутренней тюрьме МВД в Лефортове. Однако после падения Берии кампания по разоблачению культа личности притормозилась. Свергнувшие грозного Лаврентия Павловича Маленков, Хрущев и Молотов еще не знали, как повернется дальше внутрипартийная борьба и каким образом им сможет помочь или помешать сын «великого кормчего». Освободить Василия не решались, но и держать дальше в тюрьме не хотели. Ведь не исключалась возможность, что Иосиф Сталин останется «великим вождем и учителем», а дело против его сына будет прекращено. Встал вопрос, как обеспечить изоляцию «арестованного Васильева» (под такой фамилией сын Сталина содержался в тюрьме) в более комфортных условиях. 4 сентября 1953 года сменивший Берию на посту шефа МВД С. Н. Круглов представил Маленкову «Порядок содержания под стражей Сталина В. И.». Сергей Николаевич предлагал «в связи с принятым решением об изменении режима содержания под стражей арестованного Сталина В. И. вне тюрьмы» перевести его из Внутренней тюрьмы на дачу МВД. Вот как представлял себе министр будущие условия содержания под стражей сына Сталина: «Дача находится на окраине поселка Малаховка, представляет собой двухэтажное деревянное здание, на первом этаже которого находятся три комнаты и кухня, на втором этаже — две комнаты.
Территория дачи обнесена сплошным деревянным забором и изолирована от других строений поселка. На даче имеется электрическое освещение.
На даче поместить Сталина В. И. и трех лиц надзора из оперативного состава (поименно: подполковника Василенко Н. Л., т. Ванюшкина В. Е. и т. Максимова В. В.)…
5 сентября объявить Сталину В. И. о принятом решении об изменении тюремного режима и перевести его на дачу МВД СССР, где он будет находиться под охраной и подчиняться всем распоряжениям надзорсостава.
Поставить Сталина В. И. в известность, что ему разрешено чтение книг, журналов, газет и слушание радиопередач».
Распорядок дня арестованного, по мысли Круглова, должен был включать подъем в 8 часов утра, завтрак в 9 часов, обед — в 15, ужин — в 20 и отход ко сну в 24 часа. При этом питание арестованного предусматривалось по норме № 1 для военнослужащих Министерства обороны (офицерского состава), что означало потребление ежедневно 800 граммов хлеба, 175 граммов мяса, 100 граммов рыбы, 50 граммов жиров, 140 граммов крупы, 820 граммов овощей и 50 граммов сахара. Эта норма практически не изменилась со времен войны.
Бытовое обслуживание арестованного и его надзирателей должна была осуществлять состоявшая в штате МВД сестра-хозяйка в возрасте 50 лет, а для оказания медицинской помощи Василию предполагалось привлекать начальника санчасти Внутренней тюрьмы подполковника Кру-пянко, ранее уже пользовавшего сына Сталина.
Круглов считал необходимым «объявить Сталину В. И., что он лишен права общения с посторонними лицами и что ему не разрешаются переписка и свидания со знакомыми. Кроме того, предупредить… что в ночное время он не имеет права покидать помещение дачи, а передвижение по территории дачи и по участку разрешается только в дневное время… Сталину В. И. запрещается в любое время суток выходить за пределы территории дачи». Забор вокруг дачи должны были круглосуточно охранять внутренние войска МВД во главе со старшим офицером, а сыну Сталина было запрещено сообщать охране свою настоящую фамилию.
Однако 5 сентября Василию так и не объявили о переменах к лучшему в его положении. Только 9 сентября докладная Круглова попала на стол Маленкова. В тот же день Василий Иосифович отправил на его имя заявление, где утверждал: «Пребывание в заключении более 4-х месяцев дает мне право заверить Вас, что я действительно осознал порочность своего служебного и бытового поведения, а также просить Вас об ускорении решения моей судьбы».
Тут как раз министр обороны маршал Н. А. Булганин 17 сентября прислал материалы ревизии ВВС Московского военного округа, иллюстрирующие служебное и бытовое разложение Василия Сталина. Там перечислялись внушительные суммы, которые он использовал не по назначению. В частности, в вину бывшему командующему ВВС МВО ставилось «незаконное приобретение для охотничьих хозяйств пятнистых оленей, семиреченских фазанов, куропаток и охотимущества, строительство домиков-дач, подъездных путей и других хозяйственных построек… на сумму 842,8 тысячи рублей».
Был и специальный раздел, посвященный боевой и политической подготовке ВВС МВО. Там утверждалось, что Василий Сталин, «начиная с 1949 года, основное внимание уделял спортивным мероприятиям, а руководство соединениями и частями ВВС округа предоставил своим заместителям. Лично приказов и директив военного министра и главкома ВВС, за редким исключением, не читал, издаваемых приказов не подписывал. Партийно-политической и воспитательной работой не руководил, партийных собраний не посещал. От партийной организации оторвался, с личным составом деловой связи и общения не имел. Допускал грубость к подчиненным и гонение за критические выступления». В качестве примера таких гонений приводился случай с полковником Травниковым: «На 3-й окружной партконференции ВВС МВО бывший командующий… грубо обрывал делегатов, выступавших с критикой, а делегата полковника Травникова за критику приказал после конференции убрать из ВВС округа». Правда, при этом не уточнялось, действительно ли этот приказ был выполнен, или поостывший Василий решил оставить критически настроенного полковника в покое.
