– Мои, вещи, Богдан! У меня нет времени!

– Забирай, – он развел руками, все еще стоя у дверей. Наверное, надеялся, что все быстро закончится и он закроет дверь за ослепительной гостьей. Или, предположила Дина, хотел показать, что и пальцем не прикоснулся к тому, что не его.

Лена кивнула, подошла к шкафу с зеркальными дверцами, открыла, и достала с нижней полки большую белую коробку.

Но почему-то не пошла с ней на выход, а положила на покрывало кровати, загадочно улыбаясь.

– Это обязательно? – напрягся Дан.

– Конечно, – гостья сняла крышку и достала наручники отделанные красным мехом. – Я хочу убедиться, что все на месте. Чтобы больше тебя не беспокоить.

Дан шумно вздохнул, скрестив на груди руки. А Лена продолжала неспешно перебирать содержимое – черную плетку с длинными красными хвостами, розовый шарик на чёрных ремешках, какой-то комок из спутанных цепочек и черных полосок кожи.

Дина просто оцепенело смотрела на эту коллекцию и, кажется, у неё в самом деле несколько отвисла челюсть.

– Ты торопилась куда-то? – напомнил Дан Лене, которая как раз достала длинный тонкий ремешок и набросила себе на шею, затянув плотно, как поводок. Обернулась к Дану с улыбочкой:

– Хочешь, оставлю тебе на память?

И Дан психанул – в два шага пересек комнату, схватил коробку одной рукой, Лену другой, и потащил к двери.

– Не трогай меня! – крикнула гостья, пытаясь вывернуться. – Мне больно!

– Счастливого пути! – Дан вытолкнул её на лестничную клетку, сунул коробку и с громким хлопком закрыл дверь.

Он был малиновый. Сейчас это особенно подчеркивала светло-голубая футболка.

– Я тоже пойду, – Дина чувствовала, как ей противно все это, неприятно, липко и душно. И хочется воздуха. – Провожать не надо!

Она выскочила в прохладный подъезд, где в воздухе еще висел сладкий запах духов,

поправила сумку и побежала вниз. Звук шагов гулко отскакивал от стен. Подгонял.

Толкнула тяжёлую металлическую дверь и горячий ветер бросил в лицо пыль. Дина зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела, как Лена садится в темный блестящий автомобиль. Хотела шагнуть обратно в подъезд, что бы переждать, но Лена тоже увидела Дину и тихо что-то сказав водителю, двинулась на встречу.

Дина оцепенело замерла. Отвернуться и уйти казалось трусостью и она стояла, сжимая в потном кулаке ручки холщовой сумки.

– Что, не знала, что у такого хорошего парня есть темная сторона? – пухлые "надутые" губы Лены изогнулись в неприятной усмешке. Ремешок с длинной шеи девица сняла и сейчас проигрывала им, сжатым в тонкой руке.

– Мне кажется обсуждать интимную жизнь некорректно, – сказала Дина твердо, чувствуя, как от волнения на лбу проступает пот.

– А-а-а, – протянула Лена и придирчиво окинула Дину взглядом. – Тогда приготовься к сюрпризам!.. Дарю! На будущее!

Лена выбросила вперёд загорелую руку и к ногам Дины полетел злополучный ремень. Больно хлестнул по щиколотке и замер тонкой змеей свернувшейся у носков белых кед.

Соперница громко цокая высокими каблуками, вернулась к машине. Хлопнула блестящая дверца и авто с ревом умчалось, подняв облако пыли.

Дина подняла с асфальта ремешок. Мягкая плотная кожа. Цепочка и петля на одном конце. Он больше напоминал поводок, чем вещь, которая держит штаны и прикасаться к нему Дине было противно. Она оглянулась в поиске урны, а когда не нашла ничего подходящего, то затолкала в окошко подвального воздуховода и зашагала прочь. Дина спешила домой. Слишком много событий ворвались в её тихий мирок и хотелось "залечь на дно", чтобы вернуть равновесие.

Папа

В этот отвратительный беспокойный день все же случилось хорошее – Дине позвонил папа. Она едва вошла в квартиру, и закрыла дверь, как телефон в сумке зажужжал "папиной мелодией" – "Роллинги". Потому что Антон Гладышев обожал Джаггера с юности и песня "She's A Rainbow " была самой любимой, а у Дины всегда ассоциировалась с отцом.

Папа работал спецкорром в огромном агентстве новостей и добился известности под псевдонимом Антон Воля. Фамилию Гладышев знали только в близком кругу. По большей части те, кто вырос с ним в этом приморском городе – соседи, друзья детства, одноклассники.

Дину с Антоном Волей никак не связывали и когда в институте приводили в пример его репортажи, ей было приятно, что речь об отце. Да. Но особенно приятно, что никто не тычет ей в лицо его опыт и не требует соответствовать.

Детство Дины прошло с бабушкой. Потому что даже если оба родителя постоянно в разъездах, ребёнок должен жить нормальной жизнью. С режимом дня, уроками, с друзьями и кружками. Динина "нормальная жизнь" проходила здесь, в южном уютном городке под присмотром бабушки. Родители приезжали между командировками и это всегда был настоящий праздник. И для Дины и для них.

Оба, в те времена уже журналисты-международники, тащили дочери с разных концов мира сувениры, игрушки, одежду и диковинные фрукты, жвачки, конфеты, яркие резинки для волос, какие-то особенные карандаши и фломастеры с запахом малины.

Когда они приезжали накрывался нарядной скатертью круглый стол в большой комнате, покупался торт "Прага" и шампанское, которое папа открывал "с хлопком". Готовился праздничный ужин и велись длинные разговоры под которые Дина обычно и засыпала, прямо за столом, боясь упустить хоть слово, хоть кусочек Ма и Па. Тогда папа брал сонную дочку на руки и относил в кроватку, а мама тихонько снимала нарядное платье и расплетала косички.

А потом они развелись. И больше не приезжали вместе, а только по отдельности. И по отдельности покупали торт и шампанское. Разговоров за круглым столом стало меньше и Дина засыпала в своей кровати.

Потом мама вышла замуж за дипломата и уехала на Кубу. Хотела забрать дочь и, в общем, никто не был против – родители расстались по обоюдному согласию, без скандалов и метания грязи в общее прошлое. И все по умолчанию считали, что девочке нужна мать.

Дина тогда училась в седьмом классе. Родители приехали на Новый год. Вместе. Впервые после развода. Когда первая радость улеглась, был отмечен праздник и вручены подарки, за завтраком, утром первого января, под "Иронию судьбы" по телевизору, Дине предложили перебраться на Кубу. Сразу, как взрослой объяснив все плюсы и минусы. Лето, море и мама оказались на одной чаше весов, а на другой – любимая школа, друзья, Ба и встречи с отцом. Который хоть и приезжал редко, но Дина понимала – это чаще, чем он будет приезжать на Кубу.

Нет, Дину не хотели принудить к переезду, просто посчитали, что Дина выберет сама. Маму и Кубу.

Но Дина, взяв время на размышление, взвесила все и решила, что никуда не поедет. Куба, конечно, прекрасное место. Колорит и лето круглый год. Не надо носить пальто и сапоги. Ходить осторожно по скользким улицам и в марте не дуют ледяные ветра.

Куба это возможность увидеть огромный мир. Настоящее приключение. А жизнь в семье дипломата совсем другой уклад и другие возможности. И, Дине, конечно, ужасно хотелось прыгнуть в это необыкновенное приключение.

Но бабушка. Бабушка тогда станет совсем одинокой, а одиночество убивает людей больше, чем курение. Это Дина прочла в одном медицинском журнале. Так что уезжать и оставить друзей, бабушку и знакомый любимый город, Дина отказалась. Родители не настаивали. Они всегда относились к ней, серьезно, как к человеку взрослому, равному и особо не сюсюкали, предпочитая, чтобы дочь смотрела на мир без розовых очков. И, в общем, иллюзий относительно окружающего мира у Дины благодаря этому, почти не было.

Так и зажили. Дина с Ба, мама на Кубе, а папа осел в Москве, потому что туда его привела любимая работа.

А потом бабушка умерла. Слабое ее здоровье совсем пошатнулось, после перенесенной простуды, она долго лежала в больнице, а на втором курсе института Дина вдруг осталась совсем одна. Конечно, родители примчались и снова предложили выбрать – солнечная Куба или шумная Москва. И Дина снова выбрала свой город. Своих друзей и свою, уже совсем самостоятельную жизнь.