Просто Наташка так и не привыкла к тому, что я вышла замуж, выпав из нашего вечного союза двоих. Причём за взрослого мужчину, который годится мне в отцы.

Если честно, я сама не успела сообразить, как это произошло со мной, потому что всю мою жизнь меня наоборот раздражали все эти молодые девки с толстенными накрашенными бровями, вечно бегающие за старыми богатыми мужиками. Или даже не очень богатыми. Я вообще никогда не понимала, как можно любить дряблое уныло тело, которое уже начинает пованивать старостью и прогорклым потом. С вялым членом, способным возбудиться только на молоденькую девчонку. Меня аж передёргивает, когда я вспоминаю обо всём об этом. Но мой Паша оказался совсем не таким. Он оказался молодым.

– Слушай, ты не знаешь, где можно по-быстрому достать денег? – шепчу я Наташке, и она наконец-то отрывается от своего телефона и с удивлением смотрит на меня.

– А что случилось с твоим мужем? – переспрашивает она. – Он что, внезапно разорился?

И я сбивчиво пересказываю ей события минувшего вечера, пока она ошарашенно слушает меня.

– Так в итоге ты хотя бы узнала, что произошло? – опять задаёт она дурацкий вопрос.

– Не говори глупостей! Конечно, нет! – начинаю раздражаться я. – Неужели я бы тебе об этом не рассказала в первую очередь?! Он даже не дал мне ни единого шанса спросить об этом! Просто выставил за дверь.

– Охренеть! – громче, чем необходимо, взвизгивает Наташка.

– Девушки, может быть немного потише будете вести свою увлекательную беседу? Или вы всегда можете продолжить её за пределами аудитории, я никого не держу, – слышим мы вдруг голос нашего преподавателя по мировой экономике, Булата Расимовича. Единственного, пожалуй, кого мы боимся и уважаем. Мы сразу же умолкаем, потому что никого не прельщает перспектива не сдать ему экзамен на последнем курсе.

Я утыкаюсь снова в свои конспекты: ещё не хватает плюс ко всему остаться без мужа, денег и диплома. Класс.

На перемене мы стоим в небольшом сквере через дорогу, и я смотрю, как Наташка яростно затягивается свои вейпом, видимо, обдумывая какие-то варианты. И я благодарна ей за это, потому что чувствую, что за последние двенадцать часов мои мозги превратились в вату. Я покачиваюсь, укутанная дымом с ароматом лимонного щербета, и он успокаивает меня, словно обволакивая волшебными защитными чарами.

– Слушай, тебе обязательно надо с ним поговорить, – вдруг изрекает Наташка первую мудрую мысль. – Телефон?

– Не отвечает, – пожимаю я плечами.

– По ходу он просто заблокировал тебя, – предполагает подруга. – Тут без вариантов. Тебе надо встретиться с ним лично.

– А где? – задаю я мучающий меня вопрос. – В дом меня могут не пустить, если он приказал вышвырнуть меня на улицу.

– Остаётся офис, – резонно заключает Наташка. – По крайней мере, не будет же он при всех сотрудниках выставлять тебя. Зачем ему публичный скандал. Ему придётся тебя принять, чтобы не разводить ненужные сплетни. Всё-таки публичный влиятельный человек, – сплёвывает на землю и делает очередную затяжку подруга, и я прямо с наслаждением вдыхаю аромат её дыма.

– Что с тобой? – удивлённо смотрит она на меня. – Ты же всегда ненавидела, когда я курю, и ныла, чтобы я пызила в сторонку.

– Не знаю, стресс, наверное. Слушай, а если он так и не будет со мной дальше разговаривать? Не могу же я, в конце концов, бегать за ним до бесконечности, – мне ли не знать, как бесполезно добиваться чьего-то внимания, если человек не хочет этого.

– Тогда придумаем план Б, – сообщает подруга. – В конце концов, у тебя есть квартира. Твоя.

– За которую нечем будет платить, – бормочу я.

– А вот это мы как раз с тобой сейчас и решим, – с воодушевлением продолжает Наташка, убирая свой вейп в рюкзак. – Идём! – и она уверенным шагом направляется к нашему зданию-дворцу, и я послушно семеню за ней.

Мы заходим в большой холл на входе, и подруга подводит меня к стенду на стене, который, как мне всегда казалось, остался здесь ещё с советских времён. Но нет.

– Вот, пожалуйста! – показывает она на обклеенную объявлениями доску. – Не благодари!

– Что это такое? – не соображаю я, что мне сейчас предложили.

– Не тупи, Дина! – раздражается подруга. – Что с тобой вообще? Нервный ступор? Сейчас мы тебе найдём богатенького жильца, – начинает она быстро просматривать объявления и фоткать их на телефон.

– Какого жильца? Зачем он мне? – начинает до меня доходить смысл происходящего.

– У тебя же две комнаты, так? – не отвлекается подруга от своего важного занятия, продолжая быстро просматривать объявления. – Вот и сдашь одну. Деньги. И, опять же, вдвоём веселее! – радостно потрясает она телефоном перед моим носом, и мне эта идея кажется совершенно безумной. Ещё более безумной, чем пытаться пробиться в офис моего мужа, чтобы вывести его на разговор.

После лекций я всё-таки решаюсь пробиться в офис своего мужа. На самом деле идти до него пешком от моего универа не больше пятнадцати минут, но я так привыкла везде ездить с водителем, укрытая вечной бронёй нашего авто, что чувствую себя снова первокурсницей, только недавно переехавшей в новый большой для меня город. Наша компания занимает половину старого отреставрированного особняка на Чернышевского. Мы идём по старым улицам Уфы, и я рассматриваю, как старые, ещё дореволюционные деревянные дома, перемешались на них с новыми высотными зданиями здесь же, рядом. Вся улица от моего университета напоминает картину «Московский дворик» Поленова: я заглядываю во дворы деревенских домов, заросшие высоченной лебедой, крапивой и репейником, ещё не пожелтевшей от первых осенних заморозков, и там так же бегают маленькие дети, стоят какие-то древние запорожцы рядом с водоразборными колонками, сидит в конуре пёс на цепи, как будто я сейчас перенеслась в прошлый век. Не хватает только кур и уток.

Мы с Наташей проходим пару поворотов вдоль уже сверкающей новыми застройками улицы, модного Арт-КВАДРАТА, куда я уговаривала Пашу перенести наш головной офис, тем более наша компания MASHUFA является инвестором этого проекта, и я останавливаюсь у дверей нашей штаб-квартиры.

– Просто иди, как ни в чём ни бывало, – подбадривает меня Наташка, и я, сделав глубокий вдох животом, как в йоге, тяну на себя тяжёлую деревянную дверь.

С независимым и гордым видом легко киваю охраннику, и прохожу через турникет. Сработала. Никто не заблокировал мне вход, и мужчина по-прежнему улыбается мне с почтительной улыбкой. Хорошо. Никаких Иванов поблизости. Осталось проехать в лифте три этажа, и я увижу Пашу. Никогда несколько метров не казались мне такими долгими и непреодолимыми, как-будто я взбираюсь на гору. Ну вот, осталась последняя преграда – Лейсян. Милая девушка на ресепшн.

– Добрый день, Дина Павловна, – улыбается она мне.

– Добрый день, Лейсян, – отвечаю я. И уверенно и непринуждённо направляюсь прямо в кабинет своего мужа.

– А Павла Владимировича нет, – удивлённо кричит мне вдогонку девушка.

– Да? А когда он будет, не говорил? – уже чувствуя себе полной дурой, спрашиваю я.

– Он уехал, разве вы не знали? – странно смотрит на меня секретарь. Или мне это только кажется?

– И надолго? – спрашиваю я. – Во сколько вернётся? Я подожду.

– Он уехал отдыхать, – отвечает Лейсян. И внимательно рассматривает меня. – Павел Владимирович не сообщил, когда вернётся. Мы ожидаем его не раньше, чем через неделю, – и теперь я стою посреди приёмной, не зная куда себя деть и понимая, как глупо сейчас выгляжу.

– Диночка, дорогая, – слышу я позади себя знакомый бархатный голос и поворачиваюсь на него с улыбкой.

– Элиза!

Передо мной стоит заместитель моего мужа: хотела бы я выглядеть так через двадцать с лишним лет! Есть категории красоты, которые не поддаются возрастной оценке. И Элиза Заурбековна как раз этот вариант.

– Лейсян, детка, принеси нам, кофе, пожалуйста, – с мягкой кошачьей улыбкой просит она девушку, и, ласковым незаметным движением приобняв меня за талию, тянет за собой.