Точно такая же коса была у его отца, и у ее папы тоже. Эвелин однажды показалось, что в них сверкнули металлические нити, как у алафов, которых они встретили в музее на Лысой Горе во время экскурсии. У Ваньки были обычные косы. И чего тогда ему коса нужна? Как девчонка. Сила в них что-ли заключена какая-то, магическая?

Лазореус неслышно скользил рядом с ними тенью. Его черные смоляные космы блестели на солнце в аккуратных косичках – целых семь, посчитала Эвелин. Улыбнулась. Вспомнила, как предложила сделать маникюр сомхусу. Сомхусу! На все его шесть пальцев на двух руках. И о Флора! Он согласился! И теперь его ногти блестели под бесцветным лаком.

Лазореуса по-прежнему видели только Эвелин и Иван. Иногда он позволял увидеть себя Розалинде Витольдовне: только когда она угощала его цветочным пирогом. Боялся, наверное, что ему не достанется. Телохранитель царской семьи был недоступен для взора простых смертных.

Не прощаясь, Эвелин и Иван разошлись каждый в свою калитку. Они знали, что вечером снова будут сидеть на лавочке, болтать, смеяться и лопать бабушкин цветочный пирог.

Все неприятности отступали перед их дружбой. А заклинание? А никуда оно не денется. Не получилось сегодня – получится завтра. В этом они уже были твердо уверены.

– Эви, что-то случилось? – на крыльце ее встретила бабушка. Разрумянившаяся, с небрежным пучком светлых волос на голове она казалась моложе своих лет.  Милый цветастый фартучек накинут на спортивный костюм. Значит, приготовила что-то вкусненькое. Эвелин вдохнула, почувствовала запах выпечки. Так и есть. Цветочный пирог.

– Не, ба, все норм, ерунда. – Эвелин по-прежнему старалась решать свои проблемы сама, хотя много раз давала себе слово, что будет иногда делиться с бабушкой своими трудностями.

Ранним утром Эвелин и Розалинда Витольдовна стояли на крыльце своего домика. В воздухе витал сладкий аромат любимых цветов бабушки: разноцветных петуний, пышных бархатцев, вьющихся роз.

Вазоны с растениями занимали все свободное пространство на крыльце и ступеньках. Висели в плетеных кашпо под козырьком у входа.

Эвелин вдохнула полной грудью еще прохладный медвяный воздух.

“Вкусно”, – выдохнула она.

Сбоку на коврике, подрагивая и шевеля вислыми ушами, спали шишеры: Фенечка и Малуша. Последние три дня они неотлучно находились дома, чем очень радовали хозяек. Эвелин спустилась на нижнюю ступеньку и повернулась к бабушке.

– Ба, а давай в Цветодар полетим? – Эвелин обняла бабушку, положила голову ей на грудь. Та обхватила ее в ответ.

– Вот дурнишник бестолковый, соскучилась? – Эвелин почувствовала, как теплые пальцы гладят волосы. – А школа?

– Да ну ее, потом все выучу. В Оранжерею все равно не пускают, – Эвелин недовольно встряхнула головой. – Ждем, когда пришлют нового Смотрителя. А остальное мне неинтересно. – Эвелин вздохнула и прижалась к бабушке еще крепче.

– Пожалуйста. – прошептала куда-то ей подмышку.

Бабушка вздохнула, отодвинула от себя внучку, посмотрела ей в лицо.

– Не переживай, Эви. Я завтра за чаем поговорю с Лилиен, и мы что-нибудь придумаем. – Она шагнула с крыльца. – Только вы с Иваном не вздумайте открывать портал. Запрет на перемещение пространственными коридорами еще не сняли. Без специального разрешения от Совета Пяти вас не выпустят, и застрянете где-нибудь, ищи вас потом. – проворчала Розалинда Витольдовна.

– Нет, нет! Ба! Мы знаем. – поспешила заверить Эвелин.

– Откуда знаете? – встрепенулась бабушка, – Наверное, пытались уже? Да?

– Нет.

– Да говори уже правду, я не буду ругаться.

– Пытались. – нехотя призналась Эвелин. – Ваня хотел родителей повидать. И я… А Лазореус кольцо у него отобрал. – пожаловалась Эвелин.

– Правильно сделал, что отобрал, беды с вами не оберешься, сколько вам говоришь, объясняешь, все без толку. Вот придет твой Ванька, я с ним сама поговорю. – пригрозила Розалинда Витольдовна.

– Ба! – заканючила Эвелин. – Только Ивану не говори, пожалуйста, я ж не предательница.

– Ладно, не буду, но и ты глупости не делай. Ты уже взрослая, тебе тринадцать лет почти исполнилось, должна уже соображать. – сжалилась бабушка.

– Обещаю. – уверила Эвелин. – Так мы договорились? Полетим?

– Полетим, а может Лилиен разрешение добудет на переход, быстрее все же, летать мне уже тяжело стало. – Бабушка приложила руку к своему бедру, погладила, слегка поморщившись.

– Ба, да ты у меня еще молодка.

– Молодка, ага, скажешь тоже, беги уже в школу. – кивнула Розалинда Витольдовна. – А чего снова ножками? Почему не на метле?

– Мы по городу собирались погулять.

– С кем?

– С Надей и Михасем.

– А Иван?

– И Иван, – ответила Эвелин и покраснела, словно петуния в ближайшем горшке.

Розалинда Витольдовна сделала вид, что не заметила яркий румянец на внучкиных щеках.

– Надолго?

Эвелин пожала плечами.

– Как получится.

Над забором мелькнула светлая макушка.

– Вспомни, и появится. – по-доброму проворчала бабушка.

Действительно, калитка скрипнула, и во двор зашел Иван.

Фенечка и Малуша соскочили с крыльца, кинулись, мурча, ему под ноги, потерлись.

– О, мои верные гардемарины! – приветствовал их Иван. Наклонился и по очереди погладил каждую между ушей.

– Ага, гардемарины, подлизы они большие, а не гардемарины. – буркнула Эвелин, – если бы ты с ними бабушкиным пирогом не делился постоянно, они бы на тебя и не посмотрели.

Иван в ответ засмеялся.

– Доброе утро Розалинда Витольдовна. –  Он шагнул по дорожке к дому.

– Доброе, доброе, – ответила бабушка и, развернувшись, пошла в дом.

– Идем? – предложил Иван.

– Идем, – Эвелин обошла его и направилась к калитке. Иван потопал следом.

После занятий, прячась в тени раскидистых деревьев, четверо друзей шли по аллее к выходу из школьного двора.

В кронах деревьев щебетали птицы, сбоку дорожки прогуливались чьи-то шишеры.

Эвелин все время удивлялась: свою Фенечку она видела в школьном дворе всего один раз, в день инициации, когда Эвелин вернула этому миру ценную реликвию. Чем занимается ее “кошка” в свободное время на пару с бабушкиной Малушей не знал никто.

Казалось, что шишера выполнила свое главное предназначение – нашла и вернула в родной город Эвелин, и теперь живет в свое удовольствие, пожиная плоды совершенного однажды подвига.

Ребята остановились у Главной Клумбы. На посту стоял Григорий. В новом зеленом костюме, идеально начищенных ботинках он притягивал взоры проходящих мимо учеников. Его апельсиновые усы были аккуратно пострижены. Увидев ребят, Григорий заулыбался, крутанул ус привычным движением.

– Всем здрасьте, как учебные успехи? Много пятерок себе наколдовали? – весело начал он допрос.

– Много, – ответила за всех Эвелин, после ответного приветствия.

– Это хорошо, это – молодцы! – продолжал Григорий от скуки, но заметив, что дети торопятся, замолчал.

– Розалинде мое почтение передайте, – кивнул он Эвелин и Ивану на прощанье. – На днях в гости загляну, дело есть, интересное.

– Обязательно, всегда рады. – торопливо ответила Эвелин и поспешила вслед за друзьями к выходу.

Навстречу им из соседней аллеи вышел паренек. Примерно их возраста, может, немного старше. Он прошел мимо и свернул к библиотеке. Эвелин его не видела раньше

– Ой, а что это с ним? – Эвелин удивленно смотрела на мальчишку. Обычный. Русые волосы до ушей, близкопосаженные голубые глаза, но глаза… Блестели лихорадочным светом, а губы беззвучно шевелились, словно он все время что-то пел, только шепотом.

–Ты не слышала? Это Филипп… Княжин. С третьего п-потока. – принялась объяснять Надежда, от волнения поправляя свои яркие рыжие волосы за уши и заикаясь. – Он недавно у нас учится.