Святой престол щедрой мошною своей и посулами дела праведного, снарядил более двадцати таких самоубийственных походов, покуда не уразумел горестную истину. Эти сокрытые навечно сумраком грозовых облаков увядшие земли, не вернуть. А единственные кто был в силах хоть что-то противопоставить мертвецам и прочей дряни, были безжалостно выкорчеваны ихними же руками.

Вот тогда-то и возник отпорный вал. С севера снедаемые земли были ограждены Ломаными хребтами, горами вотчиной гномов. С северо-запада непроходимыми пиками Дрогдира. Соединёнными с Ломаными хребтами перевалом Худрускала. Южная граница омывалась беснующимся штормами морем Ильдифур. Оставался лишь запад славный своими лесными угодьями да злачными полями. Вот его то и затворили невероятной длинны стеною в несколько сот миль, на чьё возведение ушло более пяти лет. Высота в тридцать футов, глубокий ров, ровно тысяча башен, пятьсот гарнизонов и всего четверо врат.

Но как не, странно не смотря на весь лютый ужас и помноженную языками простого люда молву. Что вечно кружили вокруг лишенных света Снедаемых земель, бесплодной обители самой смерти. Именно сюда никогда не зарастала тропа, пробитая самыми отчаянными и свирепыми сорвиголовами со всех королевств. Что, сбиваясь в отряды подобные шайке командора Элисиф. Шарили в прогорклом сумраке навечно увядшего проклятого графства в поисках оставленных сокровищ. За звонкое серебро патентованных алхимиков, потроша не совсем мертвых местных обывателей и монстров, коих развелось здесь под пятой тёмной владычицы превеликое множество.

Впервые услыхав о скарабеях ещё будучи послушницей Элисиф только диву давалась, кто буде в твёрдом рассудке мог стремиться в эти проклятущие лихие края. Кто же мог знать, что не минует и двадцати лет как она сама, некогда поднявшаяся до самых вершин ордена, будет шнырять здесь средь сумрака и тлена командуя не элитным отрядом рыцарей, а разношерстной шайкой убивцев и душегубов.

Но как оказалось судьба, что по всем выкройкам не способная была боле удивить командора достала из рукава очередную карту. «Молота» живого «Ворона бдящего», неведомо чьей тёмной волей оказавшегося на её Элисиф пути, словно обманув само время.

– Ну, видела то я всё! Чай слепотой не страдаю. – отвлекла Лелианна командора от мрачных раздумий и горестных воспоминаний об утраченном. – И доложу тебе. Всё нужное у него на месте! Снасть на зависть каждому. – тихо так хохотнула она.

Легкий, но донельзя пронизывающий сырым холодом ночной ветер, чуть сбивая пелену крепнущего тумана, заставил Элисиф поплотнее запахнуться в плащ. Кованные латы холодили даже через подбитую мехом стёганку.

– А руки ты его видела? – спросила "атаманша" скарабеев даже бровью, не поведя на последнее замечание. Устремив задумчивый взор зелёных глаз на черный небосвод, будто загребущими лапами тварей расчерченный ветвями выродившихся скверной разложения древестнх крон , словно лелея надежду узреть сквозь свинцовую завесу звёзды, согреться их далёким светом.

Понапрасну, небесную юдоль от края и до края окуёмы ровно, как и промозглым днем, ровно, как и всегда, заполоняли собой тучи. Тучи, обрётшие свою необоримую силу от одного костра. В любых других краях вместе с тёмным саваном, укрывшим мир опосля захода светила, жизнь не прекращала свой бег. Уже вовсю щебетали бы ночные птахи, суетились мелкие, но прожорливые зверьки, парили бы светляки. Но только не здесь, здесь была лишь тишина и смерть.

– А чего у него там с руками? – неподдельно удивилась разведчица, тоже по примеру командора кутаясь в плащ.

– А вот сходи и посмотри. – не опуская головы сказала Элисиф.

Лелианна пожав плечами, тут же последовала её совету. Обойдя экипаж, девушка, бесцеремонно распахнув дверцу, поднялась по откинутым ступеням лестницы.

Слуха командора коснулись приглушенные толщиной стен крытой повозки нетвёрдые возражения Исаака и бесцеремонное «Да не съем я его, пшол прочь» сменившиеся оторопелым «Твою ж то мать! Илир пречистый!»

Вскоре Лелианна вернулась, а Исаак не иначе позабыв про удалившегося подмастерья показательно громко лязгнул затвором.

– Этого не может быть! – вид разведчица имела ни чуть не хуже, чем не многим раньше сама Элисиф. – Их перебили ну тобишь молотов. Уже как пять десятков лет тому назад, подчистую пожгли! Это просто совпадение мало ли у кого могут быть такие шрамы. – Лелианна попыталась заглянуть в глаза командора, но безуспешно.

– Не, это все просто вздор. – твёрдо ответила самой себе девушка, а уже в следующее мгновение прытко обнажив оба самопала, обернулась вокруг себя, подняв прицел в верх, реагируя на прозвучавший громом средь тиши, хлопающий звук. Вместе с ней молнией достав из-за плеча клеймор, изготовилась к бою и Элисиф.

Обе женщины замерли изумлением, медленно так растерянно опуская оружие. На крышу большого экипажа опустился чёрный как смоль ворон. Птица мудрым далеко не звериным взором оглядывала их. И под этим взором с губ командора невольно сорвалось.

– Вздор говоришь? – повисло в тишине.

Ворон будто изучая женщин склонил голову на одну сторону, блеснув в свете лампы черным клювом и сединою в перьях, затем на другую. Лелианна и Элисиф синхронно под гулкий набат сердец обменялись оторопелыми взглядами, первая даже невольно взглотнула, ощущая, как птица глазками бусинками прожигает её насквозь, до самых сокровенных глубин души. И вот многомудрый владыка небес, прервав смотрины нгеаданно глянул куда-то за их головы, глянул тревожно как недоступно простому пернатому.

У Элисиф екнуло сердце под пластиной с оттиском розы. Командор медленно-плавно тягуче-перетекающе, что присуще лишь прирождённым воинам, обернулась, боясь кабы не раздалось над её головой роковое (Кааррр..) но клятый вестник смерти не подвел её в ожиданиях.

Крик ворона гулко разнёсся над стоянкой гуляй города, нитями необъяснимого страха вползая по множеству дилижансов, по всем дозорам. Птица, взбив крыльями потоки воздуха, взмыла в высь, заложив широкий полукруг над становищем каравана.

Лелианна процеди что через зубы, ланью заскочила на козлы, гася масленые фонари. Она ровно, как и командор вперед ровняющего на бегу сиплое дыхание служки алхимика, вынырнувшего из туманной пелены. Углядела вдали средь хмари, застившей голый стволами искажённый лес, весть, что так поспешал доставить ученик Исаака. Глаза девушки намертво вцепились в голубоватые отсветы вплетающие новые краски в молочно-белую паволоку.

– Там. – выпучив глаза, силясь вздохнуть попытался сказать служка, указывая рукою в сторону откуда примчал. – Та…

– Знаю! Весь лагерь обошёл? Все окропил? – встряхнула Элисиф паренька ухватив за лямки кожаного фартука полного кармашков со склянцами. И получив более-менее внятный кивок пинком отправила в сторону дверей из которых высунул любопытством голову молодой старец.

– Сигналь! – бросила Элисиф ожидающей команды Лелианне уже приложившей рожок к губам. Алхимик, услыхав два коротких дуновения выбелившись с лица, буквально закинул подмастерье во внутрь и громко лязгнул запорами аж четырьмя.

Звук рога мором пронёсся над становищем будто объяв тьмой, единым порывом гася все фонари, захлопывая ставни окон, не оставляя и следа от недавно кипящего жизнью лагеря. Многие крытые дома синхронно заткнули засовами небольшие печурки, Илир бы с ним с дымом, пусть хоть глаза до нутра выест, не самая страшная участь, есть страшнее.

Тихо, в противовес дню беззвучно, ни тебе скрипа заново вскидываемых броней, ни тебе лязганье оружия, все скарабеи высыпались наружу. У каждого вроде всякого видавшего на своём веку отчаянного на всю голову рубаки, у каждого висельника. Лица выстилало во мраке потом, а глаза бегали безотчётным ужасом. Они ведали что грядёт!

Всего несколько минут и вся бесшабашная кодла, весь вольный ветреп, залег укрытый хмарью в несколько рубежей в просветах частокола и по развалинам, тиская до белых костяшек рукояти мечей да копья, поухватистей ровняя щиты, под единую молитву пророку слова его.