В голове который раз крутился разговор двенадцатилетней давности. Тогда мне приснилась бабушка – бледная и как будто иссохшая. После продолжительной ночной истерики, было решено освободить меня от школы. Как только за мамой закрылась входная дверь, бабушка посадила меня на этой самой кухне, взяла за руку и спросила:

– Ты видела меня? – я вздрогнула от воспоминания, а она посмотрела ласковым немного грустным взглядом и продолжила, – Значит, пришло время, милая.

Я всхлипнула и крепко обхватила ее морщинистую невероятно теплую ладонь.

– Нет. Это не может быть правдой, всего лишь сон, бабушка.

– Ведана, ты знаешь, что это не так. Тебе придется принять это проклятие. Мне так жаль, милая, что тебе досталось это бремя. Когда-то я решила, что у меня не будет детей, не хотела, чтобы они прожили жизнь в кошмарах. Но когда в сорок лет оказалась в положении, просто не смогла отказаться от счастья стать матерью. У меня это началось в одиннадцать лет, и когда Оленьке исполнилось пятнадцать, я вздохнула с облегчением. Решила, что «дар» не наследственный, просто мне не повезло родиться неправильной. Но… –  она разрыдалась.

Я поднялась и трясущимися руками налила воды в высокий прозрачный стакан. Слезы на лице всегда сильной и невероятно доброй женщины разрывали сердце. Немного успокоившись, бабуля начала рассказ, который перевернул мою жизнь:

– Мы тогда жили в деревеньке в двухстах километрах отсюда. Мама сильно болела. Когда она пришла в мой сон… Ты знаешь, как это бывает. Думаешь, что это ожившие страхи, просто кошмар. Но через несколько дней она ушла. Потом началась война. – Глубокий вздох вырвался из ее горла. – Папу забрали на фронт, меня отправили в Томск, в приют. Не знаю от кого мне досталось это проклятие, рассказать было некому. В те годы кошмары приходили почти еженощно. Война, голод, разруха. Я видела каждого, кому было суждено уйти, иногда по несколько человек. Когда война закончилась, стало легче. Я научилась жить с этим. И тебе придется, родная.

– Неужели мы не можем ничего сделать? – я не могла принять бессмысленность происходящего, – Тебе нужно в больницу. Предупрежден, значит вооружен, верно? Возможно, мы видим эти сны, чтобы иметь шанс предотвратить? С тобой все будет хорошо.

– У меня в приюте была подруга Катя. Мы защищали друг друга, делились всем, спали вместе, чтобы было теплее. Когда нам было по четырнадцать лет, она приснилась мне – с сосулькой в голове. Чего только не придумывала, чтобы Катюша не выходила на улицу, ходила за ней как привязанная – бледных губ коснулась печальная улыбка. – В последний момент успела оттолкнуть подругу, но за нами бежал мальчик. Маленький, всего пять лет. Я даже не помню, как его звали.

Я чувствовала как отрывистые, скупые фразы покрывали мою душу льдом. Верить в неотвратимость не хотелось. Когда тебе шестнадцать лет, смерть кажется чем-то аморфным, далеким и не касающимся тебя. Даже если твои кошмары со стопроцентной вероятностью предвещают смерть.

– Милая, не нам решать, кому жить, а кому умирать. Конец неминуем. Остается смириться и проживать свою судьбу.

После этого разговора, пришлось найти свой способ бороться с кошмарами. Простой, но весьма действенный – просто не спала по ночам и минимизировала контакты с людьми. Моя жизнь была налажена. Да, у меня не было друзей, посиделок с подружками, походов в кино, на концерты, а отношения с противоположным полом носили своеобразный характер. Но я нашла баланс, некую гармонию в казалось бы неполной жизни. И сейчас все грозило развалиться как карточный домик.

Кофе остыл, пока в голове мельтешили картины поисков работы и походов по собеседованиям, неотвратимо доводя до паники. Не в силах усидеть, вскочила и вышла на балкон. Резко открыв окно, глубоко вдохнула осенний прохладный воздух. Хоть и без претензий на свежесть, он остудил голову. Вот теперь можно поразмышлять.

Итак, какие у меня варианты? Найти новую работу с возможностью свободного посещения – почти невыполнимая задача. Либо ежедневно ходить на старую, влиться в коллектив. И надеяться, что никому из 237 сотрудников не суждено в ближайшую неделю отойти в мир иной.

Боюсь, если снова обращусь к дяде Саше с просьбой устроить на подходящую должность, мама выйдет на тропу войны. И в этот раз бой с разъяренной женой он точно не выиграет. Конечно, можно уйти во фриланс, но имея небольшой опыт, я знала, что заработать достойные деньги в интернете не так легко и быстро, как обещает многочисленная реклама. Конечно, у меня есть накопления, вполне могу позволить себе потратить несколько месяцев на обучение и переквалификацию. Но где гарантии, что в новой специальности быстро достигну того уровня профессионализма, при котором сама буду выбирать время и место работы? Да и, откровенно говоря, я люблю свою работу.

В натренированном на статистических формулах мозгу запрыгали числа, выстраиваясь  в таблицу вероятности снов с будущими покойниками при количестве знакомств в том или ином случае. Понимая всю бессмысленность этих расчетов, я закрыла окно – простуда не поможет принять верное решение. Сейчас нужно было согреться и немного отвлечься, а с этим помогут горячий душ и несколько спиральных радиальных диаграмм.

Я прикоснулась к несомненно древней стене и осмотрелась. Круглая комната диаметром примерно восемь метров вопреки всем доводам рассудка освещалась неестественным сиянием, исходящим от шероховатой, местами раскрошившейся кирпичной поверхности. Почему-то меня не удивило отсутствие и намека на окна или дверь. Мягкий зеленоватый свет охватывал все помещение, оставляя в кромешной тьме только небольшой участок в центре. Именно оттуда исходило пульсирующее ощущение ужаса, от которого все волосы на теле вставали дыбом и мелко дрожали руки. Внутри засело чувство безысходности. Я знала, что должна подойти и увидеть скрытое темнотой.

Первый шаг дался с мучительным трудом, онемевшие от страха ноги не желали шевелиться. В босые ступни иголочками впились мелкие камушки и крошки кирпича. Неожиданно боль помогла взять себя в руки, и дальше я пошла уже смелее.

Казалось, чем ближе я подходила, тем ярче становилось сияние от стен. Сквозь отступающую тьму проступили очертания большого камня наподобие алтаря. Его основание было обвито слоями странной веревки. Я уставилась на нее не в силах поднять взгляд выше. Понадобилась целая томительно медленная минута, чтобы вернуть самообладание.

Глубокий вдох. Я должна это увидеть. Несколько последних витков веревки отчетливо отличались от грязных предыдущих. Даже в потемках я узнала причудливую косу из волос – золотистых и черных. Меня всю затрясло от ужаса. До сих пор гнала от себя воспоминания о том самом первом сне. Казалось, я снова превратилась в испуганную маленькую девочку.

Конец «веревки» был привязан к тоненькому запястью. Я зажмурилась прежде, чем охватить всю картину целиком. Хотелось малодушно продлить  момент неведения. Позволив себе простоять так несколько секунд, резко открыла глаза.

Безволосая головка. Безжизненный взгляд. На предплечье почти забытый рисунок, который был вырезан на руке Маруси много лет назад. На черном камне сломанной куклой лежала Крис.

Казалось сердце готово разорвать грудную клетку. Болезненно сморщилась, побуждая затекшее тело к движению, и быстрым шагом прошла в ванную. Включив холодную воду, сполоснула лицо, прогоняя остатки сна. Схватившись о край раковины, посмотрела в зеркало. Как всегда в такие моменты, глаза на фоне черных волос и болезненно бледной кожи казались зеленее, чем обычно. Весь день я размышляла о выборе, какая наивная глупость. Стоило вырубиться лицом в клавиатуру, чтобы судьба расставила все по своим местам.

Резь в ступнях напомнила о необходимости обработать израненные ноги. Иррациональность подобных ран и пятен, подтверждающих реальность кошмаров, уже не вводили в ступор, но все еще дико пугали. Я торопливо скинула тунику и белье, достала с полки над раковиной антисептическое средство, заживляющую мазь и залезла в душ. Упругие струи теплой воды смывали беззвучные жгучие слезы с лица, кровь и осколки битого кирпича с ног.