– Знаю, бездна, о чем ты думаешь, – Деаэлру скривилась. – Что хоть цель у нас и одна, но мотивы разные. Ты так долго и тесно общаешься с Образцом, что перенял некоторые его привычки. И теперь твои мысли можно прочесть по выражению лица, – хранительница прошлась по кабинету и обернулась, блестя глазами. – Только не льсти себе. Ложь во благо все равно остается ложью. Как эвтаназия из милосердия в сухом остатке остается бессмысленной и беспощадной смертью.

В кабинете воцарилась тишина. Из оконца пахнуло холодом; до элле донесся полночный окрик смены караула с нижних ярусов. Несмотря на надежную защиту, которую представляли собой обе Сферы – внешняя вокруг садов и внутренняя дворцовая – воины по давно заведенной традиции не покидали оборонительных позиций по периметру жилых границ, не доверяя царящей вокруг идиллии ни на миг.

Эмриат поправил и без того идеальные манжеты рубахи.

– Ты думаешь, что покорила ДНК, а значит, и всех нас, своей воле, но это не так. Хаос всегда будет сильнее порядка, Дея, потому что хаос и есть жизнь.

– Неужели.

– Не веришь? Посмотри, с какой психоделической непредсказуемостью принимает решения тот, чей геном ты перебрала до последнего нуклеотида. Природа всегда идет по пути наименьшего сопротивления. Создавая элле, способного управлять аномалиями, ты как-то упустила из виду тот факт, что хаос будет легче возглавить, чем подавить. И теперь в упор отказываешься видеть личность там, где ее не закладывала.

– Довольно глупостей, – эльне поджала губы.

– Нет, бездна, ты меня дослушаешь! – отрезал ремесленник. – Кем бы ни был Таэм – я верю в то, что он нуждается в нормальных взаимоотношениях не меньше, чем в тренировках. Или в твоем контроле его психического состояния. Иначе зачем ему жить?

Дея скривилась.

– Мы вот-вот докатимся до дискуссии о том, зачем вообще жить, а я ее не люблю. Глупая, ничем не оправданная рефлексия для тех, кто не хочет исполнять свой долг. У эволюции нет интереса в создании или сохранении личности, Эмре, только в своевременной передаче информации. И ты об этом прекрасно знаешь.

Эмриат и бровью не повел.

– Тем не менее, индивидуальное сознание не атрофировалось в нас со временем, а значит, какая-то польза в нем для эволюции есть. За сорок тысяч лет мы не превратились ни в муравьев, ни в пчел, ни в стаю рыб, ни в другую пародию на скопление нейронов в общем мозгу, всемогущих как часть целого и бессмысленных по отдельности. Даже наоборот. Эффект индивидуализации личности дал Мирисгаэ сумасшедший скачок коэффициента осознанности – а это единственная сила, способная противостоять непреднамеренности. И Таэм – ее главный катализатор.

– Ты так говоришь, как будто…

Эмре усмехнулся.

– Хвастаюсь? Почему как будто, так и есть. А еще помогаю королю на его нелегком пути. В меру своих скромных возможностей.

Дея скептически приподняла брови.

– И в чем же выражается твоя, прости бездна, помощь?

– Во многих вещах. О которых я тебе докладывать не обязан. Но кое о чем, так уж и быть, скажу. Я уговорил его отправиться летом в Андаро и встретиться там с твоей дочерью.

– Ты был обязан сделать это, Эмре. Таков наш уговор. Тамлин должен заключить союз с Элланиат, хочет он того или нет.

– Только я желаю их встречи не из чувства долга, а чтобы облегчить его состояние. Элла прекрасная девушка и станет для Таэма хорошей партией. А ты, – Эмриат мстительно указал на хранительницу, – видишь в нем только ступень своей экспериментальной лестницы. И даже имя его лишний раз боишься произнести, чтобы ненароком не привязаться и не начать испытывать угрызения совести. Впрочем, делай как знаешь, – Эмриат отвернулся. – Если завтра вскроется правда, я просто скажу, что заботился о нем. Так, как умел. И не погрешу против истины. А вот тебе вряд ли будет дозволено пересечь границу лесного королевства еще хоть раз.

– Ты заключил бессрочную сделку, Эмре. И я могла бы заставить тебя выполнять условия даже вопреки твоей воле, – ответила Дея, и на этот раз усталых ноток в ее голосе было больше, чем угрожающих. – Но я рассчитываю на дальновидное благоразумие, которым управляющий Мирисгаэ так знаменит. А не на свою над ним нейробиологическую власть. Мотивы твоих действий, как и вера в исключительность ваших с Образцом отношений, за которую ты хватаешься как за соломинку, меня не интересуют. Только конечный результат. Который должен отправляться из Мирисгаэ в Андаро каждые полгода, без проволочек. Это крайне важно, – эльне подобрала юбки и шагнула к дверям. – Не провожай, выход я найду. Как и нейрокопию отчетов об Образце на своем столе, ведь так? Даю тебе на это три дня.

Эмриат не ответил и не повернул к Деаэлру головы. Когда дверь затворилась, он со всего размаху пнул один из табуретов для посетителей. Тот отлетел к стене.

Управляющий закрыл глаза и замер. Он стоял без движения так долго, что паучок, прятавшийся под потолком, спустился ему на плечо и принялся прикидывать, на какой стороне этой колонны будет сподручнее сплести паутину.

Колонна шумно вздохнула и сдвинулась с места. Паучок вздрогнул и принялся перебирать лапками, подтягивая себя на потолок.

Дверь в прихожую осталась приоткрытой, пришлось ее затворить. Из коридора донеслось шуршание – то ли шорох крыльев летучей мыши, то ли шелест женского платья.

Эмриат вернулся в кабинет, вытащил из-под стола толстую тетрадь с детскими рисунками и повел рукой над титульным листом.

Забавные каракули исчезли; на их месте проступила фраза "Образец 158".

Данные в этой тетради были другого характера, чем в папке, с которой ознакомилась Дея. Управляющий принялся листать потрепанные страницы, перечитывая записи, чтобы воскресить в памяти тот или иной эпизод. Улыбаясь как при встрече со старым другом.

"…в мальчике обнаруживается особое чутье, которое выражается в редчайшей форме телепатической синестезии (далее синепатии), когда психоэмоциональное нутро собеседника становится видимым невооруженным глазом сквозь ментальные щиты.

Без сомнения, синепатия помогает принцу четче видеть причинно-следственные связи и путем несложного анализа данных предсказывать наиболее вероятное поведение окружающих. Мальчик не стесняется использовать это в личных целях и легко вычисляет минуты, когда у склада с продовольствием нет сторожей. После чего ворует сладости и раздает их другим детям.

Ассея грозит, что вернется к старым методам лечения кариозных полостей – то есть к удалению зубов щипцами без обезболивания, но маленький проныра…"

Листы ложатся один поверх другого. Образцовая каллиграфия по законам книжной магии перемещает читателя во времени, умещает целый год в нескольких страницах.

"…вспышки эмоций все чаще провоцируют в юноше приступы синепатии. Примечательно, что он не делает выводов на основе увиденного, интуитивно уяснив, что между намерением и действием лежит пропасть, что думать и чувствовать каждый волен так, как ему вздумается, и что далеко не каждая мысль или эмоция обретают воплощение в реальном мире.

Когда я расспросил его об этом, юнец нахально ответил, что хаос частенько хватает нас за горло и вынуждает делать выбор инстинктивно, здесь и сейчас, не оставляя времени на высокопарные, а потому лживые философствования о природе добра и зла, которые вы, господин Эмре, так любите. События реальной жизни, стремительные и непредсказуемые, оказываются за гранью подобной дихотомии. Поэтому выводы о личности на основе ее синепатического портрета могут быть ошибочными.

Содержание мысли любопытное. А вот форма, полагаю – это месть за то, что господин Эмре посмел ухватить принца за ухо, когда его высочество решили подремать на задней парте на уроке изящной словесности".

Управляющий усмехнулся и пролистал дальше.

"…первый полноценный приступ. Мы не на шутку встревожились, но сканирование мозга дефектов не выявило. Наоборот. Всплеск ментальной активности привел к массовым изменениям в нейронных цепях и не оставил в мозгу и следа деградации. При изучении сканов мне даже показалось, что разум мальчика поставил эксперимент над собой: взял и перекроил себя так, как ему вздумалось. Тело же не поспело за гибкостью ума и ответило судорогами на скачок электроактивности в мозгу.