На следующий день Джеки не пошла на работу. Ей было слишком скверно, она стеснялась своих обкромсанных волос, к тому же чувствовала себя совершенно измученной после ночных событий, она спала урывками, во сне ее преследовали безликие байкеры на мотоциклах, похожих на драконов...

Целый день она то и дело подходила к зеркалу, пыталась заниматься уборкой, разглядывала красную шапку. Оторвавшись в очередной раз от своего отражения, она попробовала запихнуть в себя тост с кофе, затем снова побрела к зеркалу, потом в уборную, где ее вырвало. Джеки приняла душ, но это не помогло. Вечером она уснула и проспала до полуночи.

Наконец ее перестало тошнить, она сумела проглотить тост и даже съесть немного супа. Больше к зеркалу она старалась не подходить, засунула шапку в стенной шкаф в коридоре и села смотреть ночное шоу Эдварда Робинсона «Последний гангстер», пока не уснула снова. Но на следующее утро Джеки еще не была готова идти на работу.

Прическа, невыносимое чувство неудовлетворенности собой, пробужденное Уиллом. События, свидетельницей которых она стала прошлой ночью в парке — или вообразила, что стала. Все это вместе взятое навело Джеки на мысль, что с ее внутренним миром что-то не ладно. Она часто казалась себе круглой фишкой, которую люди пытаются запихнуть в квадратное отверстие. Ее родители, сестры, Уилл, сослуживцы... может быть, даже она сама. Теперь Джеки понимала, что ее просто носило по волнам, она не плыла против течения, как ей хотелось думать. Она выбирала путь наименьшего сопротивления. В этом-то и было все дело.

Она позвонила на работу и взяла остававшийся у нее отпуск. Начальник не был особенно счастлив — накопилось много срочных дел, но срочных дел всегда было много, — и он все же дал согласие. В ее распоряжении были три недели. Она могла три недели не выходить из квартиры, ждать, пока отрастут волосы, и размышлять над смыслом жизни. И если уж ей не удастся его отыскать, она сможет хоть что-то придумать, чтобы заглушить то чувство беспомощности и безнадежности, которое она испытала, выслушивая обвинения Уилла.

Но пока у нее просто не было сил. Все, на что их хватало, — это сидеть на диване, глядя то в телевизор, где шли бесконечные сериалы и шоу, то в окно. Несколько раз звонил телефон, но она не стала снимать трубку. Когда около пяти позвонили в дверь, она уже погрузилась в такую апатию, что даже не стала бы открывать, если бы вслед за звонком не послышался энергичный стук и из-за деревянных панелей не раздался знакомый голос:

— Если ты сейчас же не отопрешь дверь, Жаклин Роуван, то я ее вышибу!

Джеки стало неловко, и она вскочила с дивана. Забыв про свои обкромсанные волосы и опухшие красные глаза, она пошла открывать.

— Клянусь, — сказала Кейт, врываясь, — когда-нибудь ты доведешь меня до... о Джеки, что ты сотворила со своими волосами?

Кейт Хейзел была самой давнишней и лучшей подругой Джеки. Это была миниатюрная девушка с узким лицом и короткими темными кудряшками, очень тоненькая, что всегда вызывало зависть у Джеки, которая была всего на несколько дюймов выше, зато весила по крайней мере на десять фунтов больше. «Все в нужных местах», — уверяла ее Кейт, но это Джеки не очень-то утешало. Они познакомились в колледже, вместе первый раз курили травку в родительском гараже, в одно и то же время потеряли девственность, за неделю до выпуска, вместе ездили в Европу, вместе переживали все мелкие и крупные неприятности.

Джеки стала пятиться от Кейт, пока не уперлась в стену, так что не могла двигаться дальше.

— Я страшно волновалась, — сказала Кейт. — Пыталась дозвониться тебе на работу и сюда... — Она сделала паузу и перевела дыхание, снова уставившись на голову Джеки. — Что произошло?

— Ничего.

— Но посмотри на свои волосы.

— Ну и что!

— Ничего себе «ну и что»! Дай мне прийти в себя. Выглядишь ужасно, тебя что, кто-то садовыми ножницами обкорнал?

— Примерно так все и вышло.

Кейт отвела Джеки в гостиную и усадила на диван. Сама уселась рядом, облокотилась на подушку, подтянула к груди коленки и выжидающе посмотрела на подругу.

— Ну что? Расскажешь все омерзительные подробности или как?

Джеки вздохнула, она была уже не рада, что открыла дверь, но теперь ничего другого ей не оставалось. К тому же это все-таки была Кейт. Откашлявшись, Джеки начала говорить.

Она рассказывала о том, как ушел Уилл, как она стояла потом перед зеркалом, о том, как напилась, — тут Кейт вставила, что сделала бы то же самое, если бы увидела в зеркале такое чудище, — и о том, как не смогла заставить себя пойти на работу.

Кейт только понимающе кивала.

— И хорошо, что вы расстались с Уиллом, — сказала она в конце. — Он всегда казался мне пустым, — знаешь, внешний блеск и никакого содержания.

— Ты никогда мне этого не говорила.

— А как бы ты на это отреагировала? Только честно, Джеки. Когда у тебя появляется этот блеск в глазах, ты ничего не хочешь слушать, кроме милой чуши, но не от меня.

Джеки подняла руку, чтобы накрутить на палец прядь волос, как она обычно делала, когда нервничала, но их не было. Хлопнув себя по колену, она накрыла одну руку другой. Джеки знала, что Кейт просто пытается вывести ее из того состояния, в котором она находилась, но все равно нижняя губа у нее задрожала. Джеки больше не могла говорить, ей казалось, что она вот-вот развалится на куски.

Кейт поняла это.

— Извини меня, Джеки, — сказала она. — Я была резка.

— Да нет. Я просто... когда он...

Слова растворились в потоке слез. Кейт прижала голову Джеки к своему плечу и тихо что-то бормотала, пока подруга не перестала сотрясаться от рыданий. Затем достала из кармана скомканный платок и предложила Джеки.

— Он чистый, — сказала она. — Просто мятый. Джеки высморкалась и вытерла глаза рукавом рубашки.

— Я не знала, что ты так привязана к Уиллу, — продолжила Кейт. — Разумеется, я видела, что он тебе нравится, но не думала, что все настолько серьезно.

— Это... это не из-за Уилла, — всхлипнула Джеки. — Просто все навалилось разом. Меня ничто не интересует. Я пустое место. Хожу на работу, а потом слоняюсь по квартире. Вижусь с тобой, встречалась с Уиллом, и все.