Вея снова хмурилась во сне. Весь день она, как и всегда, провела в святилище, постигая азы новой для неё магии и обогащаясь древними знаниями. Вечер тоже ничем не отличался от предыдущих – ужин на свежем воздухе, беззаботная болтовня на разные темы и прогулка по огороженным магической стеной лужайкам. И ночь была самой обычной – тёмной, звёздной и страстной. Блаженство. Усталая, но довольная улыбка. Признание в любви. После этого девушка устраивалась поудобнее у Маркуса на груди и засыпала, а спустя некоторое время её чистый лоб пересекала хмурая вертикальная морщинка, и из-под плотно сомкнутых век начинали медленно катиться слёзы.

«Это не я. Не мои слёзы. Мне больно и грустно, что всё так сложилось, но я уже давно никого не оплакиваю. Это плачет душа Краонгры, потому что она слишком долго находится вдали от дома. Я должна вернуться в Акильфадию», – объясняла Вея Маркусу, когда он однажды сказал ей о том, что она плачет по ночам. Увы, о возвращении им пока что приходилось только мечтать.

С тех пор, как Вея очнулась после долгого беспамятства, прошло уже три месяца. Лето закончилось, но тёплый ветер с востока пока ещё продолжал заглушать шелестом зелёной листвы лёгкую поступь приближающейся осени. Все приметы и предсказания однозначно свидетельствовали о том, что зима в этом году припозднится и будет тёплой. Фермеров и владельцев меллеорских садов это радовало. Вею – нет. Сеар – не такой уж и большой остров, чтобы климат в противоположных его частях сильно различался. Если лето выдаётся жарким, оно такое везде – и на востоке в Меллеории, и на западе за пределами Лунных гор. Зимы тоже одинаково холодные что на горном севере, что на южных побережьях. Разница в погоде при постоянном направлении ветра не длится дольше одного дня, а если начинается шторм, то то он одинаково бушует у всех берегов. И деревья в лесах у подножия горы Меллео остаются зелёными столько же, сколько хранят свою зелень дубовые рощи Предгорья.

Возле Лунных гор зелени нет уже давно – всю её выжгли драконы. Зато там есть искатели артефактов и охотники за редкостями, причём в большом количестве. Осенняя непогода и обещание холодов сократили бы их численность как минимум вдвое, поскольку многие предпочли бы убраться в свои тёплые южные края до наступления зимы, но, увы, боги распорядились иначе. Но даже если бы начались сильные морозы, Вее всё равно было слишком опасно покидать пределы магической ограды, потому что охотников и искателей хватало не только в Сеаркате, но и в Меллеории. Ведьмы пообещали ей защиту ценой собственной жизни, если понадобится, но она ни за что не пошла бы на такой риск. Душа золотого дракона требовала возвращения в Акильфадию, но безопасного пути туда пока не было.

Да и учиться Вее предстояло ещё долго, хотя она схватывала новые знания буквально на лету, чем несказанно радовала своих наставниц. Девушка довольно быстро освоилась со своим новым статусом и уже через два дня после того, как очнулась, заявила, что не желает жить в некрополе по соседству с трупами древних ведьм. Лейза аккуратно настаивала на том, что госпоже пока лучше оставаться в святилище, но кто возьмётся спорить с упрямой полубогиней? Всего за один день у входа в пещеру был установлен роскошный шатёр, состоящий из двух помещений – в переднем устроили что-то вроде гостиной, а в заднем поставили большую кровать, поскольку спать на подушках Душе золотого дракона было непривычно и неудобно. В тот же вечер вскоре после ужина Вея в приказном порядке потребовала привести к ней Маркуса Колехорта. Разговор у них тогда получился коротким.

«Я – полубогиня, и ты обязан выполнять все мои приказы и желания!»

«Да неужели? И чего прямо сейчас желает моя госпожа?»

После этого они до самого утра практически не разговаривали, а если и произносили что-то, то это были исключительно слова любви и нежности. Ведьмы, естественно, обо всём знали, потому что охраняли «величайшую ценность всех островных королевств» не хуже самых преданных сторожевых псов. Утром, когда Вея наконец-то крепко заснула, Маркус был бесцеремонно выдворен из её шатра обратно в мастерскую, где он жил все эти месяцы вместе с Хьюдриком и Микенором, а позже в покоях полубогини Лейза долго объясняла госпоже, как меллеорская ведьма обязана относиться к мужчинам. Закончилось это угрозой со стороны Веи поменять традиции ведьмовского клана, если окружающие не перестанут диктовать, как ей жить.

Маркус не жил в шатре. Он уходил утром, когда любимая отправлялась на занятия в святилище, и приходил только после её возвращения. Ведьмам не нравилось, что их «ценность» так много времени проводит в его обществе, но он нужен был Вее. «Маркус, ты и твоя любовь – это единственное, что у меня осталось своего. Никому не позволю отнять и это тоже», – шептала она, кутаясь после долгого дня в тепло его объятий. Она нуждалась в нём, а он не представлял себе жизни без неё. Каждый вечер, каждая ночь принадлежала только им двоим, но только до тех пор, пока из-под сомкнутых век спящей девушки не начинали течь слёзы драконьей тоски по далёкому дому.

Вея знала, что ей некуда возвращаться. Замок рухнул в море, плато выжжено драконами, южные пещеры пусты – Олаф был там, всё видел собственными глазами, и Маркус не стал скрывать от любимой эту горькую правду. Ничего не осталось. Совсем ничего. «Там ничего нет для акильфийской целительницы, а для золотого дракона скалы Акильфадии всегда будут оставаться домом», – сказала тогда Вея в ответ. А ночью опять безмолвно плакала. Как теперь.

Маркус протянул руку и нежно провёл пальцами по бархатной коже щеки любимой, не позволив первой слезинке скатиться на подушку.

– Если бы я мог хоть чем-то тебе помочь… – прошептал он и тяжело вздохнул, потому что от него и в самом деле мало что зависело.

Да, Акильфадия принадлежала ему – иди и бери. Но как? Он не мог требовать у Эгдана изгнать с земель Сеаркаты алчных гостей, которые убьют лорда полуострова раньше, чем он доберётся до своих владений. Да ему и не нужен был этот кусок камня, только ради Веи Маркус за него и держался. По суше для неё из-за искателей и охотников безопасного пути нет, сколько бы ведьм и воинов она ни взяла с собой для защиты. Скрывающая или меняющая внешность магия не помогут – любой колдун за версту распознает эти чары. Морем на корабле ещё опаснее, потому что там полно кьорвигов, которые перестали нападать на Сеар, но продолжают набеги на другие острова. По воздуху с одного конца острова на другой тоже не перебраться, поскольку покорных чёрных драконов в меллеорских прибрежных гарнизонах не осталось, а речные никогда и близко к себе людей не подпускали. Маркус предлагал Вее единственный возможный вариант – попросить Олафа, чтобы он привёл одного дракона с Лунных гор к святилищу. В стае наверняка были крупные чудовища, способные нести на себе трёх человек, но Вея отказалась – она не хотела подвергать мальчика опасности, и ей нужно было закончить обучение.

– Ты почему не спишь? – выдернул Маркуса из плена невесёлых мыслей её тихий шёпот.

– Смотрю на тебя, – нежно улыбнулся он в ответ и убрал с её лица непослушный медно-рыжий локон.

– И что видишь?

– Потрясающе красивую девушку, которая когда-нибудь станет моей законной женой перед богами и людьми по традициям акильфов. В Акильфадии. Наши руки соединит провидица, как это принято у твоего народа. Мы построим на утёсе над Грязным морем свой собственный дом и создадим новый клан. Позовём колдунов, чтобы они своей магией снова вдохнули жизнь в холмы и пустоши. Будем растить детей.

Зрачки в золотисто-зелёных глазах девушки сузились до узких вертикальных щёлочек, как обычно случалось тогда, когда она расстраивалась или сердилась. По щеке снова покатилась слезинка, но эта точно принадлежала Вее, а не золотому дракону.

– Обещаешь?

– Клянусь.