Она плавает в формалине,

Двигаясь постепенно,

В мутном белом тумане.

У меня её лицо, её имя,

Никто не заметил подмены,

Ключи проверяя в кармане.

Я наверное, что-то не то играю,

Я не знаю кто эти люди,

Улыбаюсь немного странно.

Заподозрят что я не она – другая.

Я не знаю, что тогда будет,

Притворюсь больной или пьяной.

Флёр «Формалин»

Пожалуй, я самый странный ребёнок на Земле. Почему? Да все довольно просто: моя мама землянка, а вот папа совершенно из другого мира, который называется Циания. Это не просто мир, это целая другая планета.

Лет до семи, я себя воспринимала обычной земной девчонкой, пока, "внушаемая" мне с детства сказка не стала определенно чем-то большим. Сами представьте, однажды сказочные существа – тролли, с которыми я разговаривала каждые выходные, и бабушка с дедушкой, жившие в непонятном доме, сделанном из зелёной изгороди, оказались всё-таки реальными. Я выросла, и уже научилась отличать сон от яви, поэтому очередная попытка родителей ввести меня в заблуждение потерпела полное фиаско. Пришлось, моим дорогим родителям рассказать мне, наконец, правду.

Правда не стала для меня ударом грома среди ясного неба, но наложила определённые ограничения при общении со сверстниками и другими, чистокровными землянами. Таких как я, полукровок, существовало довольно много, но я среди них особенная. Я одна жила долгое время на Земле, и даже после переезда моих родителей на Цианию, имела возможность беспрепятственно посещать родной мир и не только. Да, вы не ослышались, мне сейчас 123 года, из которых на Земле я прожила первые 25, а потом занялась отчаянным поиском себя, путешествуя по разным мирам и проживая там, пока не надоест.

Мама с папой настояли, чтобы я закончила колледж на Земле и получила специальность. Я сопротивлялась долго, но в конце концов сдалась, так было проще, чем слушать ежедневные нотации, типа: "Ливерия, ты должна определиться, кем хочешь стать в будущем. Вот я, известный архитектор, твой папа – бизнесмен, а дядя – агроном. Ты не можешь постоянно увиливать! Повзрослей, наконец, и перестань трепать нам нервы!" И так постоянно… Только и слышала, Лив, ты должна то, должна это… А я никому ничего не должна! Родителей я люблю, по-своему, но я их не просила меня рожать. А если родили, то пусть не жалуются.

В общем, я кое-как выучилась на повара-кондитера и то, благодаря связям папы и его же деньгам. Спасибо, что он мне помог, втайне от мамы, которая против таких способов обучения.

Сегодня мне предстоит испытание, под названием "встреча с родственниками", я возвращаюсь домой, на Цианию. Нет-нет, я не собираюсь там оставаться надолго, это не в моих правилах. Тем более, я всегда придерживаюсь одной прописной истины: хочешь жить мирно с родственниками – живи от них подальше. Я бы и сегодня не возвращалась, но мама с папой очень сильно просили, даже мама, вопреки своему "командному" характеру, просила, а не приказывала. Было у меня какое-то странное предчувствие, но отказать родителям, когда они так сильно просили (впервые за последние лет так 80) я не смогла.

Вот сейчас стою на окраине, своего последнего и любимого пристанища – берегу реки Эллоды, что за городом Яу, мира Мории и никак не могу решиться воспользоваться амулетом межмирного переноса. Я так давно не была дома…

Больше всего убивает ожидание —

в эти моменты успеваешь накрутить

себе много лишнего.

И откуда во мне такая неуверенность? Я, Ливерия, известная во многих мирах, как самый искусный меняла в истории и боюсь. Причем боюсь, чего? Встречи с собственными родителями и братом, и бабушками, и дедушками, и Девлином, и.., ну и со всеми остальными.

Всё, хватит рефлексировать! Оттягивать смысла нет, надеюсь, всё закончится быстро. Я решительно нажала на красный камень переноса, где-то на грани подсознания пронеслась мысль, что пора бы зарядить амулет, энергии в нем хватит только на ещё один перенос.

Очутилась я на Голубом утёсе, это одно из моих самых любимых мест во всей Циании. Я осмотрелась. Тут всё было точно так же, как и в моем детстве, прошёл целый век, а ничего не изменилось.

– Лив, выше нос! – подбодрила я себя.

Поправила лямки рюкзачка, одернула короткие шорты, смахнула несуществующую пылинку с туники-разлетайки, из-под которой выглядывал кислотно-жёлтый топ, и отправилась к терему рода Цветущих лиан, к которому, кстати, я и сама принадлежала.

Как ни странно, но мне было приятно прогуляться по влажному лесу, в нём пахло чем-то давно позабытым, потерянным, но от этого не растерявшим своего шарма. Так пахло моё детство, моё сказочное детство, когда всё это место, и троллей, и нимфов я считала плодом своего неуёмного воображения.

Так меня в садике, а потом и в начальной школе считали какой-то странной, даже не от мира сего. А я не понимала сверстников, упорно мне втолковывающих, что никаких сказочных существ не бывает на свете. Потом, когда я подросла, меня в свои тайны посвятили родители и всё встало на свои места, в том числе и отношение ко мне сверстников.

Перейдя в пятый класс и поменяв школу, я перестала рассказывать всем про троллей и нимфов, тогда наши отношения с одноклассниками вошли в нормальное русло, насколько это сделать позволил мой неуёмный характер.

Я бодрым шагом шла по мягкому ковру из мха и прелых листьев. Я помнила, что на Циании не бывало ни зимы, ни осени, поэтому и деревья стояли вечнозелёные. А листья опадали лишь отжив свой жизненный срок. Ноги, обутые в новомодные босоножки, с переплетением золотистых ремешков почти до колен, утопали в естественной подстилке, что несколько затрудняло моё передвижение.

И вот я добралась до поляны, на которой и был создан кем-то когда-то давно Терем рода Цветущих лиан. На ней весело играли дети, щебетали между собой красавицы с оливковой кожей в весьма откровенных нарядах. Сколько помню, местные женщины всегда так одевались и своей любовью к ярким цветам, напоминали мне разноцветных тропических птиц.

Моё появление не осталось незамеченным, женщины умолкли, устремив взгляды на меня.

– Ливерия, ты ли это? – мне на встречу направилась одна из женщин, в ней я без труда узнала жену лучшего друга папы.

– Да, Верния, это я. А ты ничуть не изменилась, как всегда прекрасна.

– Зато ты, моя дорогая, очень изменилась, выросла и превратилась в настоящую красавицу и копию Оливии. Ты так редко нас посещаешь, что моя младшая дочь Калия тебя ни разу не видела, хотя ей уже двадцать семь лет. Родители по тебе постоянно скучают.

– Родителям есть кем заниматься, – скривила я губы, вспомнив о брате, что забрал себе почти всё родительское внимание и любовь, – я же не наследник, мне не нужно вникать в дела государственной важности.

– Ты не права, родители тебя очень любят…

– Верния, давай не будем поднимать эту тему, я не в обиде, правда, и вполне довольна своей участью, – сказала я, немного покривив душой.

– Хорошо, прости, что я начала с нотаций. Иди ко мне, дай я тебя обниму!

– Это всегда пожалуйста, – улыбнулась я, протягивая к Вернии руки.

Она была одной из немногих нимф, к которой я испытывала симпатию. Она всегда была ко мне добра, не смотря на лёгкий нрав, каким славились представительницы этой расы. Я с удовольствием играла с её старшей дочкой, когда они вместе с Меллоуном приезжали к нам в гости.

Отстранившись, я спросила:

– Где они?

– У себя, – ответила Верния, правильно поняв, о ком я спросила.