– Нас с тобой только Вечность наказать сможет, – хмуро парировал тот. – А глядя на всё, что здесь происходит, еще не так заговоришь…
– Отойдем-ка подальше, – потянул курчавого за рукав Светлый страж.
Они поднялись по каменным ступеням на верхнюю смотровую площадку, неотрывно наблюдая за дикой пляской огненного взвара. Котел завибрировал. Пришел в действие рабочий клапан. Ядовитые испарения с помощью принудительной вентиляции потекли в новую пещеру, заранее подготовленную Стражами для очередной порции зла.
– Ну всё! Чувствую смещение пространства. Не выдерживает металл нагрузки… Вызывай свою дезактивационную бригаду, а я пошел печати на новом накопителе открывать, – и Светлый, гремя ключами, направился по длинному, оснащенному широкими створами-перегородками коридору в соседнюю пещеру.
За ним, озабоченно покачав головой, побрел и сослуживец, запечатав за собой все выходы сложными заклятиями.
Спустя полминуты вольфрамовый корпус сферического котла не выдержал внутреннего давления и, словно бумажный, разошелся по швам. Взорваться он не мог: заклятия не позволяли. Но сила вырвавшихся наружу эмоций была настолько велика, что песчаная пещера моментально раскалилась добела, превратившись в кипящее стекло. За ней расплавился первый защитный рубеж – окружающая пещеру ванадиевая сфера. Горячий шар всё увеличивался, песок плавился, запечатывая в своей структуре всё новые и новые потоки зла. Одна за другой магические преграды таяли, не выдерживая накала страстей. Воздуховоды едва справлялись с потоками отравляющих испарений. Разрастание токсичных энергий остановила лишь преграда из сплава гафния и тантала.
Но не вся злоба была нейтрализована многомерной оболочкой: часть ее, испарившись, прорвалась на свободу. И, как бы четко ни срабатывали вентиляционные колпаки, призванные обезопасить живые миры от злобы, этой малой части с лихвой хватило, чтобы отравить ядовитым излучением многие и многие души. Столько отрицательных энергий выплеснулось из хранилища, разлилось в пространствах, огненными искрами метнулось в незрелые умы, в живые сердца, что хрупкое равновесие между двумя великими силами нарушилось, и в мире людей в очередной раз грянула жестокая братоубийственная война.
* * *
На Темной стороне Запределья проросли падшие души. Много их на охотничьем поле. Найдутся ли абсолютно чистые сознания в мире людей? Сознания, не омрачившие сути своей, не отринувшие Свет, а идущие к нему сквозь вереницу жизней? Если есть таковые, то, закончив свой земной путь, отправляются они к Создателю прямой дорогой, минуя охотничьи угодья темных. А остальные, хоть раз поддавшись зависти, единожды солгав, пожелав даже в мыслях своих чужого (не говоря уже о более жестоких преступлениях против мира и сути своей), – теряют ориентиры, сбиваются с пути. И, в зависимости от степени замутненности, рискуют попасть в лапы к хищному черному соколу с неуемным огнем во взоре…
…На пологом берегу величавой реки раскинулись пестрые шатры – один другого роскошнее, выше, презентабельнее. Богатая сбруя коней соперничала с дивной инкрустацией охотничьего оружия и с великолепными нарядами собравшихся на большую потеху вассалов Темнейшего Повелителя. Каждый из присутствующих стремился превзойти в чем-либо остальных: будь то стать и порода принадлежащих ему лошадей, количество и достоинства ловчих птиц и гончих псов, сила и красота оружия. Каждый спешил заявить о себе мрачному миру, выслужиться перед Величайшим, снискать его благосклонность.
Вездесущие прорицатели Темного Запределья обещали в это полнолуние огромный скачок смертей от войн и болезней, предрекли богатый урожай падших душ. И в предвкушении неимоверного сладострастия назревала в подлунных землях дикая охота. Со всех сторон съезжалась на ловчий путь темнейшая знать в сопровождении сокольников и ястребников. Борзые и гончие, предчувствуя добычу, не грызлись, как обычно, между собой, а ждали, навострив уши, команды псарей.
Рассвет был сумрачным. Предварительно наложенное на округу мощное заклятье перевело солнечный свет на Темной стороне Запределья в инфракрасную фазу. «Колдовство такого уровня по силам только Вседержителю», – шепталась завистливая знать. Разношерстная публика, придерживая коней и пристроив на замшевых перчатках ловчих птиц, приготовилась, притихла в ожидании сигнала к началу охоты.
За каждым из знатных вельмож стояло по десятку рабов, несущих на плечах высокие, искусно выполненные насесты, где сидело по пять-шесть птиц с бубенчиками на хвостах (чтобы не могли укрыться в кустах с пойманной жертвой). Ожидание затянулось, но роптать никто не смел…
Наконец Всетемнейший вышел из своего шатра, вскочил на огромного вороного скакуна и кивнул подручному. Тот взмахнул платком и громко свистнул. Тотчас затрубили рога, гончие пустились сквозь высокую траву, громким лаем заставляя приникшие к земле души рваться ввысь. Темное небо запестрело белесыми разводами. Кавалькада всадников вслед за собаками ринулась на добычу.
Сокольничие, шустро сдернув с соколов расшитые шелками и золотом клобуки8 и бросая птиц с руки, принялись напускать их разными способами: кто в подлет, кто в угон, а кто и вверх. Ястребы, издалека заприметив взвивающиеся к небу полупрозрачные тени, без промедления бросились в атаку, хищно срываясь с перчаток хозяев и стремительно уходя ввысь.
Проросшие на темном поле души все до одной были изуродованными, заблудшими, падшими. Оставив неправедное земное существование, каждая вдруг ощутила весь ужас своего бесплотного состояния. Это раньше у них были тела, которые, словно поплавки на поверхности воды, держали бессмертные субстанции вдали от темной силы, на протяжении жизни уравновешивая вокруг себя разнонаправленные эмоции; теперь же, увы, ничто не могло отсрочить страшного суда. И, более всего трепеща перед неминуемой адской мукой, грешные души отчаянно стремились обмануть злую судьбу и во что бы то ни стало соединиться с Создателем.
Потревоженные дикой сворой псов, бестелесные субстанции изо всех сил старались преодолеть темное небо, вырваться на солнечный простор, попытаться достучаться до Небесного Стража, взмолиться о прощении и принятии. Но редко кому из падших это удавалось: частицы естества, отягощенного грехами, стали неповоротливыми, приземленными. В полете их без труда настигали разряженные в золото и драгоценные каменья хищные птицы.
Три часа продолжалась неуемная охота. Бесплотные существа в ужасе метались между землей и обрушивающейся на них со всех сторон крылатой погибелью, рвались ввысь, на недосягаемую, казалось бы, для птиц высоту. Но и оттуда на них камнем падали быстрые соколы, пронзали крепкими когтями, с клекотом несли хозяину. И, едва выпустив еле живую душу из хищных лап, тотчас рвались в небо – за новым трофеем.
Собаки возбужденно носились по огромному полю, жадно хватали нерасторопных, не успевших взлететь, позабывших себя от страха жертв. Прижав добычу лапой к земле, звонким лаем звали псарей, стремя́нных и борзятников9, мчались за свежими призраками, высунув от усердия языки.
Всадники, вооруженные арбалетами для метания ловчих сеток, с гиканьем устремлялись вслед за разгоряченными псами. Сбивали измученные души в полете кто волшебной сетью, кто стрелой с заговоренным наконечником, кто обездвиживающим заклятьем.
Дикое веселье, непередаваемый охотничий азарт овладели каждым темным существом. Глаза неистовых охотников всё ярче разгорались неуемным огнем, в пылу погони они порой налетали друг на друга, сбивали с ног прислугу, сминали копытами коней невзначай подвернувшихся собак. Преследуя ускользающую добычу, мало кто обращал внимание на нечаянные жертвы. Все жаждали схватить, ощутить, почувствовать, как бьется пойманная человеческая суть, как трепещет в жестких руках живая заблудшая душа.
Охота была знатная. Предсказатели не подвели: такой богатой поживы темный мир не видел давно. Шустрые слуги без конца принимали от подлетающих птиц белесые тени, помещали их в герметичные контейнеры, на ходу делая ставки: чьи же крылатые хищники окажутся самыми проворными, кто принесет Вседержителю наибольшее удовлетворение?
