«Нет, тут не в Обиде дело, – злодей осмотрел снующие вокруг эманации и удивленно поднял бровь. – А это что за… недоразумение?»

Немного поодаль, свернувшись в тугой штопор, трепетало Раздражение. Оно не пыталось проникнуть в кокон, не старалось угодить господину. Его до такой степени всё раздражало, даже бесило, что каждый вопль Обиды отзывался в его материи всё новым и новым всплеском негодования и ярости. Жеглард понял: это Раздражение просочилось сквозь нерушимую оболочку хрустального оберега, вызвало эмоции у спящей покуда девушки. Ага! Оно не стремилось взломать защиту капсулы, но все-таки сделало это – а все эти услужливые рабы изо всех сил старались, но ни грамма не преуспели…

«Так-так», – ухмыльнулся он.

И, решив подтвердить свою догадку, грозно надвинулся на Раздражение:

– Быстро! В кокон!

Раздражение передернулось и… оказалось внутри защитного периметра, трепетно приникло к ногам девушки. У него было одно жгучее желание: только бы оставили в покое!

– Тебе ясно, как действовать? – граф бросил жесткий взгляд на Обиду, наблюдавшую за происходящим с вершины хрустального оберега. – Отбрось дикое желание уничтожить Воительницу или хотя бы чем-то ей досадить. Стань на миг нейтральной, безучастной – и ты проникнешь внутрь, просочишься к естеству светлой девы. Будешь моим преданным шпионом в стане врага. Сделаешь дело – присвою звание Отчаяния.

Эмоция утерла сопли, вязкой каплей стекла с кокона и в порыве страсти с размаху приложилась к сапогу господина мокрыми губами. Затем шумно выдохнула и, пытаясь прикинуться доброй тетушкой, слюняво ощерилась. Собралась, откатилась назад, обтекла кристальную крепость по периметру и… просочилась внутрь, навалилась на затянутую в кольчугу высокую грудь Воительницы грязной тряпкой. Глаза девушки распахнулись, в них затрепетали проблески обиды.

«Процесс пошел!» – удовлетворенно потер руки маркграф.

Он хищно ощерился, затем повернулся к Гордыне:

– Теперь ты… Вперед!

Немного постояв перед намеченной жертвой, вперив в нее надменный взгляд, Гордыня налилась зеркальным блеском и… стала копией рыжеволосой красавицы. Расправила плечи, выпрямилась, вздернула подбородок:

– Не надоело гнить в этом стеклянном гробу? Сколько столетий коту под хвост?! Постыдись, Воительница! Тебе ли в темноте чахнуть?! Посмотри на меня, почувствуй вкус настоящей жизни, без запретов, без правил! Объединись со мной, и ты поймешь, чего достойна! Ощути мощь свою! Выйди из кристалла, отомсти обидчикам за сотни лет заключения! Ведь ты – несокрушимое оружие. Узнай наконец свое предназначение, уничтожь врагов! – И Гордыня, распахнув объятия, потянулась внутрь кокона.

Но дева взглядом остановила непрошеную гостью. Она пристально, с подозрением вгляделась в свое «отражение» – и запретила кому бы то ни было к себе приближаться.

Однако на подмогу отверженной эмоции поспешил сам Предводитель. Он мгновенно изменил выражение худого скуластого лица с колюче-презрительного на услужливо-подобострастное, всплеснул руками и воскликнул:

– Госпожа, неужели я нашел вас?! Сколько лет прошло! Помните ли вы свою прошлую жизнь, Антонина?

– Меня зовут Антониной? – тихо спросила девушка, медленно обводя взглядом своды пещеры. Она ничего не помнила, не могла определить, друзья перед ней или враги. Она словно заново обретала мир. Каким он будет? Что он несет ей?

Воительница внимательно поглядела на того, кто пробудил ее от долгого сна. Перед ней стоял сухопарый брюнет с тонкими чертами лица и аккуратными усиками. Девушка с недоверием смотрела на собеседника: всё бы ничего, вот только глаза он почему-то постоянно отводил в сторону…

Но тот, взмахнув перед амазонкой блестящим ключом на длинной сияющей цепочке, радостно ответил:

– Конечно! Разве вы не помните? Я расскажу обо всем! Только вернитесь к нам… Выходите же, послужите справедливости, без вас мы не справимся с врагами!

Голос его был бархатистым, мягким, вкрадчивым. Заставлял прислушаться и довериться, незаметно и изобретательно уводил мысли от истины. Тихо звучал в темной пещере, повествуя девушке о событиях восьмисотлетней давности. О том, какой сильной и непобедимой была она, как билась на стороне Света, яростно отражая атаки злобных сил. Как пожертвовала собой, как предали ее друзья и единомышленники, оставив на сотни лет во тьме и в забвении.

Жеглард почти ничего не скрыл от нее. Просто немного извратил события, вложил в сознание девушки только ту информацию, что была ему удобна. Он хорошо знал, где надо надавить, чего не сказать. Что произнести с горестным надрывом, а что – с пафосом. Он плел свою сеть неторопливо и искусно, опутывая сознание красавицы тонкими и крепкими нитями зла. Через преданных шпионов, обманом проникших в кокон, он неустанно подавал внутрь сияющего контура крупицы тьмы. Капли яда, поначалу незаметные, сильно разбавленные. Постепенно, аккуратно увеличивая дозу зла и учащая периоды подачи, он напитывал сознание амазонки пагубной энергией, со злорадным вожделением ощущая исходящие от Воительницы всё более агрессивные импульсы.

И вот наступил момент, когда естество девушки-воина до предела заполонила тьма. Даже частичка ее сознания не в состоянии была воспринять Свет. Нетерпеливо ожидавшие этого часа Раздражение и Обида накрепко сковали ее душу каменным панцирем, а властная Гордыня, воспользовавшись мрачным помешательством амазонки, проникла наконец внутрь кокона и своими вибрациями заледенила жаркое когда-то сердце. И Арина, великая Воительница и защитница идей Света, стала антиподом Нины – Антониной. Дева с холодной решимостью вышла из-под хрустальной защиты и добровольно сделалась соратницей Черного Предводителя маркграфа Жегларда.

ГЛАВА 1

Август вступил в свои права. Летняя жара заставляла плавиться не только тело, но и саму душу, влекла горожан подальше от раскаленного асфальта – на дачи, в тенистые дворы и зеленые парки, в раскинувшуюся по берегу Енисея и его многочисленным протокам зону отдыха, превратившуюся в это время в настоящий объект паломничества. Люди отправлялись получить свою порцию летнего загара и освежающей прохлады на близлежащие озера и к берегам двух полноводных рек, у слияния которых расположился небольшой уютный город.

На шумном рынке, в просторных павильонах и под широкими тканевыми навесами, – море овощей и фруктов, заполонивших спелым и душистым изобилием широкие прилавки. Сахаристые арбузы и медвяные дыни грудами лежат на огромных поддонах, игриво завлекая прохожих налитыми боками. Так и хочется, отрезав большой ломоть, впиться в нежную мякоть, ощутить вкус и аромат прохлады, растекающейся во рту невероятной сладостью.

Традиционное в это время года оживление царит вокруг дачников, укрывшихся от палящего зноя под большими пляжными зонтиками. Разложив на складных столиках плоды своего нелегкого труда, они привлекают обитателей многоэтажек свежей и сочной огородной зеленью, хрусткими огурчиками и молодыми, где-то еще не совсем спелыми домашними помидорами. И ягодой! Лесной и садовой, пронизанной солнечным светом и до предела насыщенной задорным летним теплом, – в банках, контейнерах и стаканчиках, в разнокалиберных пластиковых ведерках – на все вкусы, на любой кошелек!

В большом здании рынка прохладно и спокойно. Кажется, уличная суета вместе с испепеляющей жарой остаются за кирпичными стенами. Ступая по ровному бетонному полу, словно приобщаешься к размеренному ходу внутреннего времени. Конфетно-пряничные, чайные и кофейные павильончики нарядными красочными кубами расположились в центре, стараясь привлечь внимание блестящими фантиками и этикетками, яркими цветами и броскими названиями на коробках. Выстроившиеся в ряд витрины-холодильники радуют глаз разнообразными продуктами местных производителей. А у дальней стены – отделы со свежим душистым хлебом и разнородной сладкой выпечкой, выставленной на всеобщее обозрение, словно произведения искусства.