Хотя… Я с тобой согласен. Надоело однообразие. Надо мне новые методы воздействия выискивать, чтобы не свихнуться от скуки. А ты, дядя, как теперь развлекаешься с душами людскими?

Жеглард уселся поудобнее, отпил из хрустального бокала поднесенное лакеем дорогое красное вино и после небольшой паузы начал свою пространную речь.

– Я люблю ювелирную работу, – самодовольно изрек он. – Чтобы было чем пощекотать нервы, испробовать обороты самых тонких, изысканных чувств и коварных мыслей, способных развратить даже наиболее возвышенную душу. С бесконечными оттенками, с роскошным букетом фантазий, с невероятной игрой изящных и неистощимых наслаждений! В этом деле мне необходим трепетный азарт…

На мой взгляд, интереснее всего сыграть злую шутку с душами людей, искренне верящих в то, что совершают они добрые дела, спасают чьи-то судьбы, заботятся о планете, делают себя и свою жизнь чистой, правильной. И что особо забавно – от осознания своей значимости и праведности они просто в восторге! Считают, что сами добились значительных высот, заслужили благосклонность и восторженное одобрение окружающих. А о том, что во всех начинаниях их светлые силы поддерживают, как-то вдруг забывают, только себе приписывают все заслуги. Вот тут-то направленные мною гордыня, зависть или подлость их и подстерегают.

Нравится мне уводить мысли людишек чуть в сторону. Вроде к свету шагают, но вдруг – развилка на пути. И каждый раз выбор предстоит – честно поступить или выгоду свою поиметь? И заметь: никто не принуждает, никто не настаивает. Есть выбор – следует решение. И не задумываются глупцы о том, что каждое своекорыстное побуждение незаметно, по каплям их всё дальше и дальше в наше царство уводит. Шаг, другой, третий – и вот душа уже совсем в ином месте назначения!

Особо увлекательно, искусно расставив капканы, завладеть сутью живого существа таким образом, чтобы раб твой до последнего момента считал себя самостоятельным и независимым от воли Света, забыл о Со-Действии, Со-Творчестве, Со-Знании.

И как потом, сорвав с воспаленного естества пелену дурмана, сладостно наблюдать за охватившими человека раскаянием и муками совести. Эмоции таким густым потоком текут! Хоть пей, хоть ешь их! Вот, кстати! Ты уже определил сорт предложенного мною вина?

– Красное столовое. На вкус приятное. Дядя, я же не дегустатор! И к тому же почти поднос свеженины умял. Где мне букеты с ароматами разбирать?! Рассказывай, что в нем не так?

– Вино времен Французской революции! – хвастливо ответил дядюшка. – В нем столько горя, несбывшихся надежд и разбитых судеб! Чувствуешь этот сладковатый одурманивающий привкус? Это отчаянье аристократов, ожидающих неминуемой смерти на гильотине! Не каждый может щегольнуть обладанием подлинных чувств такой выдержки!

– Да ты, дядя, тот еще извращенец! – одобрительно кивнул юный князь. Предводитель не зря ценил в нем достойного слушателя.

Закинув ногу на ногу, старший родственник с воодушевлением продолжал:

– Обычно людишки в себя приходят перед самым концом, когда уже ловушка захлопнулась и нет пути назад. Их агония вызывает во мне дикое, неудержимое, сладострастное ощущение! Не передать!

Но и это – не самое вожделенное! Очень редко, но всё же попадаются такие, в ком тяга к Свету и сила жизненная непомерно велики! Вот именно этих ломать – особое удовольствие!

Племянник с интересом внимал словам Жегларда, а затем спросил:

– Так ты чего охоту затеял? От скуки? Или новых ощущений захотелось? Чем этот попавший в Светлое Запределье человечишка так тебя заинтересовал?

– Да не простой это человек, – Предводитель со смаком отхлебнул большой глоток вина. – Обладатель Сияющего Сознания. И Хранительница его – известная тебе особа, златовласая Нина. Ох какая сильная. С ней еще повозиться придется…

– Да ты что?! – с восторгом всплеснул руками черноглазый юнец, моментально вскочив и создав вокруг себя сильные воздушные завихрения, от которых ярко вспыхнули тлеющие в камине угли. – Сколько их таких на планете сохранилось, человеков настоящих? С удовольствием посмотрю, как ты из него Свет выбивать будешь! Я – в деле!.. А Хранительницу мне отдашь в уплату за содействие. Редкий экземпляр. Как раз для моей коллекции!

ГЛАВА 6

Клавдия улеглась под березой, блаженно зажмурилась, собираясь как следует выспаться. Однако по-настоящему расслабиться ей не давали какие-то сумбурные и в то же время настойчивые размышления. Чужие… Чьи это мысли сверлят мозг?.. Белая волчица недовольно огляделась, затем подняла длинную морду к верхним веткам дерева, выискивая источник. Ментальная связь безошибочно выдала:

«Так, дальше что? Спорт у него был с детства – самбо! Ничего такое занятие… Подходящее! Учился, значит, в медицинском… Ага, на третьем курсе его приметил профессор, обучил своей методике, помог раскрыться талантам.

Окончил институт, затем ординатуру… И стал не просто дипломированным специалистом. Навыки его до того обширные, что… такие, что прямо… ну, вот если бы все врачи могли то, что может наш доктор, больных на земле стало бы наполовину меньше! И это я так, прикинула просто. На деле же всё гораздо интереснее, тут потребуются расчеты… Но этим я чуть позже займусь… Дальше – система…»

Клавдия, умело скрыв свои мысли, исподтишка наблюдала за Рыжулей, умостившейся у основания толстой ветки. Шустрая белка, неизвестно когда своровав у Сергея прядку русых волос, погрузила их в сияющий нежным светом артефакт. И сейчас, без зазрения совести вторгшись в чужое личное пространство, поэтапно считывала жизненный путь человека:

«А в мире людей система – что?.. Разве может она такую силищу без своего контроля оставить? Да ни в жисть! Поэтому его после института и обучения у профессора "пригласили" служить во внутренних войсках. И там он… ничесе! Прямо отделом заведовал! Знания были очень глубокими, задания – тоже на грани… Вот и звание майора в столь молодые годы… Круто, круто».

Белка с воодушевлением потерла лапкой нос, распушила усы и продолжала:

«Так… а тут что? Ого! Молодец какой! Он у нас и научной деятельностью заниматься не переставал, собственные методики разрабатывал. Да еще и читал лекции студентам, из которых многие тоже стремлениями и способностями обладали – а потому под наблюдением системы находились… Ага, значит, и студенты нашего Сергея – люди служивые… Однако… никто из них не зафиксирован в нашей светлой картотеке… Непорядок!»

Внезапно белую волчицу окатило волной сострадания. Она вслед за белкой с ходу ворвалась в область горьких переживаний Сергея и, прочувствовав их каждой клеточкой, чуть не заскулила от внутренней боли. Но всё равно продолжала подслушивать мысли рыжей подруги:

«Ох, батюшки… Страсти-то какие… Что ж так-то? Тут и трудности в семье, и уход со службы… Вот, значит, как нити судьбы переплелись… Не стал продолжать карьеру, в отставку вышел. И поскольку семья уже разрушена – решил сменить всё разом. Уехал в маленький город и начал всё сначала как врач частной практики. Постепенно приходил в себя, учился жить заново».

Клавдия перевела дух, оглянулась на дом и предусмотрительно отошла за ближайший куст смородины, спряталась там от чужого взгляда. Но считывать мысли белки не перестала.

«Опять внутренние войска… – сокрушалась меж тем Рыжуля. – Куда от них деться-то? По всему получается: хоть в отставку уйди, хоть частной практикой займись – до конца жизни будешь под наблюдением. У них там всякие ограничения и грифы секретности снимаются через десятилетия…

Да-а, возвращать доктора обратно нам придется именно в тот день, из которого забрали… Где там мои амулеты для точного расчета?..»

Белка, отправив артефакт вместе с ДНК Сергея в подпространство, резво подскочила… и тут заметила за смородиновым кустом Клавдию. Обе, пойманные за подсматриванием чужих секретов, замерли.

Но выяснять отношения было некогда. С покосившегося крылечка уже спустился сам обладатель проявленных лохматыми подругами воспоминаний и направился к березе. Постоял, подумал. Вздохнул, оглядывая с высоты холма окрестности.