Какое-то время Кохэлет полагал, что познать смысл жизни можно путем приобретения великой мудрости. Но потом он понял, что «и это — томление духа»; другими словами, напрасный труд. В самом деле, «во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь» (1: 18). И он удивляется: неужели смысл жизни состоит в бессмысленном удовольствии? Он построил дома и прочие сооружения, посадил виноградники, сады и парки, ради удовольствия. Он обеспечил себя всеми благами, которые можно купить за деньги. Но в конце концов опять же осознал, что удовольствие также — «суета и томление духа» (2: И).

Основная проблема заключается в том, что не важно, как много знаний вы приобретаете, или насколько обширны ваши владения, или сколькими благами вы успели насладиться, — в конце вы умираете, а значит, ничем не отличаетесь от жалкого, неимущего глупца: «Одна участь постигает их всех… потому что мудрого не будут помнить вечно, как и глупого; в грядущие дни все будет забыто, и увы! мудрый умирает наравне с глупым» (2: 14, 16).

ОТСТУПЛЕНИЕ

Загробная жизнь по версии Библии

Многие, читающие Библию, с удивлением узнают, что понятие о загробной жизни в Еврейском Писании далеко от современного представления. Идея о том, что после смерти душа попадает либо в рай, либо в ад (или в чистилище), далеко не та идея, на которой основано Еврейское Священное Писание. В нескольких отрывках из Еврейской Библии, ссылающихся на загробную жизнь, говорится о том, что после смерти человек отправляется в Шеол. Это не еврейский аналог ада, места наказания грешников. Это место, куда отправляются все, как праведники, так и грешники. Иногда встречаются упоминания о месте отдыха (помните, как Самуил был недоволен тем, что его отдых прервали, 1 Сам., 28); но, как правило, это место не считается приятным (вспомните обо всех ужасах, связанных с отправлением в Шеол, которые указаны в Псалмах). Это довольно мрачный загробный мир, в котором после смерти оказываются все, хотят они того или нет.

Некоторые авторы Еврейского Писания полностью отрицают существование загробной жизни, утверждая, что смерть — это конец всего сущего (см.: Иов., 14: 11–12; Екк., 9: 3–6).

Как мы увидим, основная мысль Нового Завета заключается в идее восстания из мертвых, согласно которой люди возвращаются в воскресшие тела, чтобы вечно жить на земле. Это основано на еврейском апокалиптическом взгляде на мир, который мы обсудим в этой главе позднее. В данном случае души также не умирают и отправляются в отведенное место, чтобы провести там вечность. Это более поздняя идея, сформированная христианскими теологами после написания Библии (хотя они конечно же, будучи хорошими теологами, утверждали, что их взгляды были основаны на Библии).

Кроме того, Кохэлет не находит утешения в традиционном учении позитивного писания. Согласно его опыту, оно попросту неправдоподобно: «Всего насмотрелся я в суетные дни мои: праведник гибнет в праведности своей; нечестивый живет долго в нечестии своем» (Екк., 7: 15, см. также: 8: 14); «И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым — победа, не мудрым — хлеб, и не разумным — богатство, и не искусным — благорасположение, но время и случай для всех их» (9: 11–12).

И не стоит думать, что все это обретет смысл в будущем. Ибо, по сути, у нас нет уверенности в существовании загробной жизни, в которой вся несправедливость этого мира будет отомщена, праведники получат свою награду, а грешники наказание: «Кто знает: дух сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю?» (3: 21); или, как он более подробно описывает позднее: «Это-то и худо во всем, что делается под солнцем, что одна участь всем… Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву. Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния, потому что и память о них предана забвению, и любовь их и ненависть их и ревность их уже исчезли, и нет им более части вовеки ни в чем, что делается под солнцем» (9: 3–6).

В чем же тогда решение, как мы должны прожить нашу жизнь? Может быть, просто умереть и покончить с этим? Автор так не считает. Напротив, если смысл жизни трудно постичь, если все закончится смертью, ответ может быть только один. Мы должны жить полноценной жизнью, так долго, как сможем:

24. Не во власти человека и то благо, чтобы есть и пить и услаждать душу свою от труда своего. Я увидел, что и это — от руки Божией;

25. потому что кто может есть и кто может наслаждаться без Него?

2: 24, 25

17. Вот еще, что я нашел доброго и приятного: есть и пить и наслаждаться добром во всех трудах своих, какими кто трудится под солнцем во все дни жизни своей, которые дал ему Бог; потому что это его доля.

5: 17

15. И похвалил я веселье; потому что нет лучшего для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться: это сопровождает его в трудах во дни жизни его, которые дал ему Бог под солнцем.

8: 15

Это решение не вызвано отчаянием. Это полноценный и приемлемый образ жизни при условии, что ответ на основополагающий вопрос о смысле нашего пребывания здесь не может быть найден. Но читатели Екклесиаста не всегда были удовлетворены таким решением, считая его слишком мрачным и далеким от традиционных взглядов на религию, которые поддерживает остальная часть Еврейского Писания. Так что нет ничего удивительного в том, что некоторые читатели древности фактически решили видоизменить то, что автор хотел сказать, путем добавления некоторых строчек, которые помогли бы согласовать книгу с общепринятыми религиозными суждениями (так же, как редакторы добавили Книгу Амоса, пророчества Исаии или прозаическую часть Книги Иова и т. д.). Таким образом, более поздние редакторы добавили несколько слов, чтобы привнести в книгу образ Бога, — нежели преходящих удовольствий хорошей жизни, — что сильнее всего заметно в самом конце книги: «Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека; ибо всякое дело Бог приведет на суд, и все тайное, хорошо ли оно, или худо» (12: 13–15).

Это заключительное послание идет вразрез с общей направленностью остальной книги. Поместив его в самом конце, редактор дал возможность интерпретировать все, написанное ранее, как указание на то, что грядет Судный день. Но это совсем не точка зрения самого Кохэлета. По его мнению, мы умираем и на этом история заканчивается. Эта идея не подразумевает полнейшую безысходность: как бы там ни было, сейчас мы живы и должны радоваться жизни и ее немногочисленным радостям, наслаждаясь ею в полной мере. Наша жизнь не будет длиться вечно. По сути, она не будет даже долгой. И это все, что мы имеем: не будет никакой награды в загробной жизни. Так что мы должны наслаждаться нашим существованием, в той мере, в какой можем, и так долго, как можем.

АПОКАЛИПТИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Многие еврейские писания, определенные учеными как «апокалиптические», во многом противоречат взглядам, изложенным в исторических и пророческих книгах. Но апокалиптическая литература сильно отличается от учительных книг, и правильнее было бы воспринимать ее как детище традиций пророческого писания как такового. Но плоды этих трудов существенно отличались от суждений, унаследованных авторами апокалиптической литературы от предшественников. В сущности, апокалипсизм можно рассматривать как протест против традиций пророческого писания, прослеживаемых в каждой книге Больших и Малых пророков. Как выясняется, традиции апокалиптической литературы яснее всего прослеживаются в одной из книг Больших пророков, Книге Даниила, последней из Еврейской Библии по времени написания (хотя некоторые из коротких рассказов в ней могли быть созданы ранее). Мы уже рассматривали некоторые из них в главах 1–6 Книги Даниила. Остальная часть книги (гл. 7—12) описывает ряд видений, предположительно дарованных Даниилу. Эти видения пророческие в том смысле, что показывают, что случится в будущем; но они сильно отличаются от остальных пророчеств Еврейского Писания. Чтобы показать эти различия, мне придется несколько углубиться в условия зарождения еврейского апокалипсизма.