Годами ученые делали множество предположений о том, как следует интерпретировать взаимоотношения между Богом, являющим себя в буре, и Иовом, дрожащим от страха перед ним. Важно решить, как интерпретировать эти отношения, так как, в каком-то смысле, суть всего поэтического диалога основывается на том, как мы воспринимаем его финал. Одна вещь ясна всем толкователям: взгляды традиционной мудрости ошибочны; утверждение о том, что только грешники страдают, а праведники процветают, — далеко от истины. Иов и правда не был ни в чем виноват, но ему пришлось терпеть муки. Но почему? Ответ зависит от того, как мы понимаем сцену явления Бога в финале книги и ответ Иова.
Среди наиболее популярных интерпретаций можно выделить следующие:
• Иов в итоге получает то, чего хотел (в хорошем смысле), — встречу с Богом. Эта интерпретация по сути своей верна, но проблема заключается в том, что на самом деле Иов не получает желаемого, а хотел он получить шанс защитить себя перед Богом. Бог так и не предоставляет ему этого шанса, попросту не давая ему возможности говорить, безусловно, Бога попросту не волнует, что именно Иов хочет сказать.
• Иов все же признает свою вину перед Богом, как только тот является ему. Проблема этой точки зрения в том, что Иов не признает, что он виновен, только лишь что он смертен, и не более. Иов не считает, что сделал что-то плохое, — хотя бы потому, что он и правда ничего не сделал, — он лишь признает, что напрасно допускал мысль о том, что может оправдать себя перед Богом.
• Иов должен прийти к пониманию того, что ему стоит рассматривать свои личные проблемы в ракурсе общемировых, что в сравнении с этими глобальными вопросами, касающимися всего сущего, его переживания не так существенны. Загвоздка в том, что это прочтение допускает, что страдания Иова уместны по причине того, что он является лишь крошечной частью глобального мироустройства. Но это далеко не единственное, о чем говорит Бог, что идет вразрез со смысловой нагрузкой книги в целом.
• Иов должен осознать, что Богу приходится о слишком многом заботиться, управляя целой Вселенной, и у него попросту нет времени на решение индивидуальных проблем. Проблема в том, что эту точку зрения также нельзя применить ко всей книге. Дело не в том, что Бог не участвовал в жизни Иова, занимаясь остальным миром; напротив, Бог вмешивался в его жизнь слишком часто — не оставлял его в покое и наказывал, несмотря на то что Иов был безгрешен и не сделал ничего дурного.
• Как же тогда трактовать содержание поэтического диалога? Ключ к пониманию может заключаться в том, что Иов отчаянно требует ответа на вопрос, за что на его долю выпали такие страдания, а Бог так и не дает ему ответа. Рассмотрим обе речи Бога. Он так ни словом и не обмолвился о том, почему все это происходит с Иовом. Он даже не говорит о том, что Иов попросту получил по заслугам (на чем так долго настаивали друзья Иова), или что это было испытанием его веры (как указано в прозаической части), или что это все происки Сатаны, или по какой-то иной причине. Он не дает никакого ответа. Вместо этого Бог сообщает Иову о том, что он, Бог, будучи Всевышним, не должен отвечать на вопросы простых смертных и любые поиски ответа, правды и понимания оскорбляют его и его божественные права. Бога нельзя ни о чем спрашивать, и не надо пытаться найти причины этому факту. Любой, кто осмелится бросить вызов Богу, будет немедленно испепелен, стерт в порошок силой божественного присутствия, вынужденный раскаиваться в первую очередь только лишь в желании узнать ответ. Решение проблемы страдания в том, что этого решения не существует, и нам не следует ожидать найти его. Дабы не оскорбить Бога.
В конце концов мы остановились на такой интерпретации проблемы страдания, с которой остальные авторы Библии, несомненно, не согласились бы (включая автора повествовательной прозы, начинающей и завершающей Книгу Иова). Неужели Бог может пытать, наносить увечья и убивать безнаказанно, только потому, что он Бог? Без каких-либо видимых причин? И если Бог поступает таким образом, можно ли считать эти поступки правильными? Дает ли неограниченная власть неограниченные права? И неужели мы, смертные, обладающие разумом и пониманием того, что есть хорошо, а что плохо, не имеем даже права на поиски смысла, не можем даже спросить «почему»?
И наряду с остальными книгами скептического писания Книга Иова оставляет после себя больше вопросов, чем ответов.
ЕККЛЕСИАСТ
Екклесиаст — также пример скептического писания, однако это работа совсем иного характера, нежели Книга Иова. Здесь основным вопросом является не причина страданий невинных и не причина страданий вообще; основной вопрос заключается в смысле жизни. Мы уже заметили, что авторы притч — не говоря уже об историках, пророках и поэтах — пытались понять мир. Для них это было важным вопросом; к этому вела цепочка логических последовательностей, подразумевался Божий замысел, на котором все было основано. Но другие люди никогда так не считали. Им сложно понять, почему мир устроен так, а не иначе, почему все происходит именно таким образом, почему мы должны стремиться к праведности — или даже богатству, знанию, власти. В чем заключается смысл жизни? Почему мы здесь? Что станет с нами после смерти? Для тех, кто отказывается искать простые ответы на эти вопросы, Книга Екклесиаста — бесценное сокровище. Автор этой книги признает, что не знает ответов, — несмотря на то что поистине жаждет их узнать. И в итоге он решает, что, даже если конечный смысл вне нашего понимания, мы все же должны наслаждаться жизнью настолько, насколько это возможно, и так долго, как сможем. Потому что жизнь коротка; и когда мы умрем, то уже не сможем родиться снова.
Как и в случае с Книгой притч, автором этой книги также называют Соломона. Но в отличие от Притч автор изо всех сил старается убедить читателей в том, что он на самом деле Соломон. Ирония в том, что он делает это, даже не называя себя по имени. Однако он упоминает, что является «сыном Давидовым» и «царем в Иерусалиме» (1: 1). Более того, он описывает себя как чрезвычайно мудрого и чрезвычайно состоятельного человека. Так что становится абсолютно ясно: он претендует на то, что является Соломоном. Тем не менее он никаким образом не мог им быть. Книга написана в философских традициях, которые, как мы знаем, относятся к эллинизму (расцвет греческой культуры), и в ее лексиконе присутствуют слова персидского и арамейского происхождения. Соответственно, она была написана приблизительно в IV–III вв. до н. э., по крайней мере спустя 600 лет после того, как тело Соломона было предано земле.
Имя, которым автор себя называет, по-еврейски звучит как Ко-хэлет (1: 1). К сожалению, что именно обозначает этот термин — неизвестно. Иногда его переводят как «учитель», «проповедник». И напротив, это может означать что-то вроде «собирателя» — человека, собирающего знания.
Кохэлет не тратит время попусту, пытаясь наладить контакт с читателями, а сразу переходит к сути своего послания в 1:2: «Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, — все суета! Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?»
Слово, переведенное как «суета», — еврейский термин hevel. Его не так просто перевести. Оно включает в себя понятие чего-то скоротечного, временного, существующего в последние секунды перед своим исчезновением, не имеющего непреходящей значимости. Тает, как предрассветная дымка, стелющаяся вдоль земли. Жизнь подобна ей. Она сама, и все в ней, появляется на короткое время, а затем, прежде чем мы успеваем познать ее, исчезает. И автор по праву задается вопросом: «Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?» (1: 3). Какой смысл упорно трудиться и хорошо зарабатывать? Вы умрете, и ваши деньги не будут больше приносить пользы. Более того, все знания, которые вы получили, исчезнут. Все это hevel.
Все в мире повторяется раз за разом, идет по кругу, и ничего не меняется. Нет ничего нового. Все приходит, и уходит, и приходит снова (1: 4—И). Итак, в чем же смысл всего этого? Кохэлет жаждет понять: «Предал я сердце мое тому, чтобы исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом: это тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем. Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, все — суета и томление духа» (1: 12–14).
