– Глупая-глупая самозванка… Да-да, ты разговаривала с самим князем Осияна. И думаешь, ему есть до тебя дело? – девушка обогнула меня и остановилась напротив, прямо на том же месте, где до неё стоял сероглазый князь. Только переглядываться с Сагридой совсем не тянуло. И слушать не хотелось. – У князя Светлояра уже есть невеста – моя сестра Риссолин. Поверь, не одна красавица пыталась увлечь его, – по голосу казалось, что дочь дракона мне искренне сочувствует, если бы под конец она не припечатала со злорадством: – Но его клятву жениться на Риссолин признали сами богини. И с тех пор никто, кроме моей сестры, ему не нужен. И ты ему не нужна, что бы о себе не возомнила!

Невеста? И я… не нужна?

Но он смотрел! И раньше, и сегодня. Смотрел так, что переворачивалось сердце, и радовалась душа, потому что он мой! Душа и сердце знали, что он мой!

Мой сероглазый!

И князь?.. Тот самый, из-за которого дерутся девчонки в надежде на то, что он позовёт их скоротать вечер? Так же, как коротал время принц Киртой?

И невеста?!

Мой… не мой…

Не знаю, какой реакции ожидала от меня Сагрида, отступив на всякий случай назад. Мне было плевать на неё, я даже отвернулась.

Но с чего девчонка так истошно орёт?

– Ты что творишь, чокнутая?! Да ты!..

Что эта злючка собралась предъявить мне в очередной раз, я уже не расслышала, проваливаясь в глухую черноту.

Очнулась я от свербящего запаха разнотравья. Настолько густого, что, ещё толком не очнувшись, чихнула от всей души и до звона в башке.

– Я же говорила, эти травы помогут. Мне их Верена посоветовала. Сказала, мёртвого поднимут.

Кажется, это Вийса кому-то хвасталась нестерпимо-вонючей настойкой, которую только что сунула мне под нос. Про себя я согласилась с оговоркой: не знаю, насколько я помертвела, но меня действительно проняло.

И тут же всполошилась. Что случилось, что мне понадобилось нюхать вонючку? Где я? Кажется, что не в своей уже родной комнате.

С трудом разлепив веки, попыталась оглядеться насколько смогла. Шея с трудом перекатывала голову по подушке из стороны в сторону. Что это со мной? Откуда бессилие? Такой я себя ощущала только в приютском детстве во время «приступов», которые, как потом выяснилось, вовсе не были болезнью.

Зрение сфокусировалось на Царуше. Рысь был не на шутку взволнован. Из-за его плеча на меня глазела Вийса. И тоже не сказать, что особо радостно, скорее озабоченно.

Чего это они? Почему я лежу? И слабость…

– Тебя Сагрида нашла. Ты горела, – неожиданно всхлипнул Царуш.

Горела? Это что же, лордова дочка меня подожгла?

– И огонь был непонятный, – как-то слишком жизнерадостно защебетала Ильвийса. – Твоя одежда вся сгорела! Ни клочка не осталось! До тебя дотронуться было невозможно – такая горячая, а вот на тебе самой почему-то ни одного ожога. Тебя же саму Замок сюда перенёс.

– Что случилось? – с трудом просипела я.

– Да ничего страшного… – слишком легкомысленно отмахнулась лисица, – Грида сказала, ты с князем разговаривала, а потом почему-то загорелась. Янс говорит…

Князь?..

Сероглазый!

Я разом вспомнила всё: сероглазого, мою оглушительную радость от встречи с ним и горечь осознания недосягаемости князя после слов Ар-Сагриды. Надо же… отрава злых слов сработала повторно: я провалилась в темноту, кажется, опять полыхнув.

Очнувшись во второй раз, вновь обнаружила рядом со своим ложем Царуша. Только в этот раз оборотень спал, неловко откинувшись на спинку стула. Лицо парня осунулось: резко обозначились скулы, а под глазами залегли тени. Видать, переволновался за меня. Это сколько же я здесь валяюсь?

– Два дня, – пояснил Царуш, чутко среагировав на моё пробуждение. – Первый раз очнулась минут через десять после того, как тебя Замок принёс в лекарскую, а потом два дня как в омуте… да ещё огонь всполохами… Жуть! – парень передёрнул широкими плечами.

Жест этот показался нелепым в исполнении сильного оборотня, но я даже виду не подала, что меня позабавил его страх огня. Одно то, что Царуш не отходил от меня все эти дни, дорогого стоило.

– А как огнём полыхнёшь, так постель и кровать сгорают. Да так странно! Чуть не в один момент. А ты цела… и лежишь на каменном полу… За это время Замок сюда две новые кровати выставил. А последний раз, видимо, что-то защитное наложил, потому что постель уцелела. А ты… – парень замялся.

Я вопросительно посмотрела на оборотня, а он с опаской поднёс к моему лицу зеркало. Хм… Знакомая картина. Впалые до синевы щёки, лысина, белесые глаза и веки без ресниц. Приоткрыла рот.

Ха! Да у меня даже один зуб уцелел! Здравствуй, Чукра!..

– Господин Янс сказал, что твой случай похож на корректировку магической структуры, – Царуш пытался меня успокоить, думая, что я расстроилась от лицезрения своей «красоты». – Говорит, такое бывало с теми магами, которым устанавливали «пиявки» во времена войны с троллем. И когда их от этих «пиявок» освобождали, то, бывало, они заболевали вроде того, что с тобой происходило. Только слабее и занимало меньше времени. Ректор ещё удивлялся, что по всем показателям ты – не маг, а все признаки магической корректировки структуры налицо. Так и сказал. Только госпожа Ильвийса ему возражала. Говорила, что эта самая корректировка и доказывает, что ты самый что ни на есть маг. Вот! Понимающая женщина! Сола, а ты как сейчас?

– П-пить хочу, – проскрежетала я и чуть улыбнулась, умиляясь тому, как засуетился оборотень, – и есть.

Замечательный у меня пусть и не родной, а названный, брат! Да чего уж, после пережитого за столько лет и дядюшка Риваж, и Царуш – оба, давно мои родственники.

После непонятной «корректировки» я оправилась довольно быстро, буквально за два дня. И всё благодаря Замку, ну, или призраку Райнара.

Питьё и еда появлялись на столике возле кровати сами собой в определённое и непонятно как выбранное время. И тут же рядом проявлялся Райнар, невидимый никому кроме меня, и буквально заставлял съесть и выпить всё до последней капли. Впрочем, не сказать что заставлял, разве что посреди ночи как-то умудрился растолкать – а он ведь бестелесный – и строго указав на чашку с непонятной жижей, убедил её выхлебать.

Еда и питьё оказались с «подвохом». Они как-то помогали ускоренно восстанавливаться. А ведь ректор Янс Липуре запретил Вийсе давать мне восстанавливающие магию зелья. Сказал, что они только навредят немагу.

А Замок расстарался. За два дня у меня даже волосы успели отрасти почти до ушей, глаза из белесых вновь стали карими, только без зелёных точек, ресницы запушились, зубы вновь прорезались, а лицо перестало отливать синевой и даже чуть округлилось.

Только змейке моё обличье резко не понравилось. Её смутила длина моих волос.

– У нас с короткими волосами только отверженные женщины ходят, – буркнула, хмуро оглядев мою новую причёску.

– Отверженные – это как?

Ясша замялась:

– Которые непотребствами всякими занимаются.

– Какими?

– Ну, например, с девушками в стога ходят.

– Зачем?

– Тьфу на тебя, Сола! Как маленькая, честное слово.

Я только пожала плечами. Если рассуждать как оборотни, то я полжизни в непотребном виде проходила. И то, что я – не оборотень, уже легче. Могу не соблюдать их правила и жить, ни на кого не оглядываясь.

Как бы то ни было, уже через эти два дня я приступила к учёбе. Конечно, удивила одноклассников своим непривычным видом, на мои короткие волосы тоже покосились, но я лишь отмахнулась.

После памятного разговора с сероглазым переживать было не о чем.

Разговор… да разве ж всё произнесённое можно назвать разговором? Кажется, глаза и улыбки мужчины выразили больше, чем обмен несколькими словами. Да… глаза сказали одно, а действительность сразу расставила всё и всех по местам.

Одно дело – безумно притягательный сероглазый незнакомец, другое дело – князь Светлояр с невестой, одобренной богами, и толпой девиц, мечтающих о магически-сильном самце. В моих думах о сероглазом не было места никаким невестам, а тем более другим… которые дерутся лишь из-за его улыбки.