* * * * * * * *

Поэтому, за исключением очень негативного аспекта, эта книга не интересуется доисторической историей или тем, что обычно называют “древней историей”.

Борьба за терпимость началась только после открытия личности.

И заслуга в этом, величайшем из всех современных откровений, принадлежит грекам.

КАК случилось, что маленький скалистый полуостров в отдаленном уголке Средиземного моря смог предоставить нашему миру менее чем за два столетия полную основу для всех наших сегодняшних экспериментов в политике, литературе, драматургии, скульптуре, химии, физике и Бог знает, что еще, – это вопрос, который озадачил великое множество людей на протяжении многих веков и на который каждый философ в тот или иной момент своей карьеры пытался дать ответ.

Уважаемые историки, в отличие от своих коллег с химического, физического, астрономического и медицинского факультетов, всегда с плохо скрываемым презрением смотрели на все попытки обнаружить то, что можно было бы назвать “законами истории”.  То, что относится к полевкам, микробам и падающим звездам, похоже, не имеет никакого отношения к человеческим существам.

Возможно, я очень сильно ошибаюсь, но мне кажется, что должны быть такие законы.  Это правда, что до сих пор мы не обнаружили многих из них.  Но опять же, мы никогда не смотрели очень внимательно.  Мы были так заняты накоплением фактов, что у нас не было времени прокипятить их, расплавить, выпарить и извлечь из них те немногие крупицы мудрости, которые могли бы представлять какую-то реальную ценность для нашей конкретной разновидности млекопитающих.

С большим трепетом я подхожу к этой новой области исследований и, взяв лист из книги ученого, предлагаю следующую историческую аксиому.

Согласно лучшим знаниям современных ученых, жизнь (живое существование в отличие от неживого существования) началась, когда на этот раз все физические и химические элементы присутствовали в идеальной пропорции, необходимой для создания первой живой клетки.

Переведите это на язык истории, и вы получите следующее:

“Внезапная и, по-видимому, спонтанная вспышка очень высокой формы цивилизации возможна только тогда, когда все расовые, климатические, экономические и политические условия присутствуют в идеальных пропорциях или настолько близко к идеальным условиям и пропорциям, насколько они могут быть в этом несовершенном мире”.

Позвольте мне дополнить это утверждение несколькими негативными замечаниями.

Народ с развитием мозга на уровне пещерного человека не будет процветать даже в Раю.

Рембрандт не писал бы картин, Бах не сочинял бы фуг, Пракситель не создавал бы статуй, если бы они родились в иглу близ Упернивика и были вынуждены проводить большую часть времени бодрствования, наблюдая за норой тюленя во льдах.

Дарвин не внес бы свой вклад в биологию, если бы ему пришлось зарабатывать на жизнь на хлопчатобумажной фабрике в Ланкашире.  И Александр Грэхем Белл не изобрел бы телефон, если бы он был призванным в армию крепостным и жил в отдаленной деревне владений Романовых.

В Египте, где была обнаружена первая высокая форма цивилизации, климат был превосходным, но первоначальные жители не были очень выносливыми или предприимчивыми, а политические и экономические условия были явно плохими. То же самое можно было сказать о Вавилоне и Ассирии.  Семитские народы, которые впоследствии переселились в долину между Тигром и Евфратом, были сильными и энергичными людьми. С климатом ничего особенного не было.  Но политическая и экономическая обстановка оставалась далеко не лучшей.

В Палестине климатом похвастаться было нечем.  Сельское хозяйство было отсталым, и за пределами караванного пути, проходившего через страну из Африки в Азию и наоборот, было мало торговли.  Более того, в Палестине в политике полностью доминировали священники Иерусалимского храма, и это, конечно, не способствовало развитию какого-либо индивидуального предпринимательства.

В Финикии климат не имел большого значения. Народ был сильным, и условия торговли были хорошими.  Однако страна страдала от плохо сбалансированной экономической системы.  Небольшой класс судовладельцев смог завладеть всем богатством и установил жесткую коммерческую монополию.  Поэтому власть в Тире и Сидоне очень рано перешла в руки очень богатых людей.  Бедняки, лишенные всякого повода для разумной промышленной деятельности, стали черствыми и равнодушными, и Финикия в конце концов разделила судьбу Карфагена и разорилась  из-за близорукого эгоизма своих правителей.

Короче говоря, в каждом из ранних центров цивилизации всегда не хватало определенных необходимых элементов для успеха.

Когда чудо идеального равновесия наконец произошло в Греции в пятом веке до нашей эры, оно длилось очень недолго, и, как ни странно, даже тогда это произошло не в метрополии, а в колониях по ту сторону Эгейского моря.

В другой книге я дал описание тех знаменитых мостов-островов, которые соединяли материковую Азию с Европой и по которым торговцы из Египта, Вавилонии и Крита с незапамятных времен путешествовали в Европу.  Главный пункт отправления, как товаров, так и идей, направлявшихся из Азии в Европу, должен был находиться на западном побережье Малой Азии в полосе земли, известной как Иония.

За несколько сотен лет до Троянской войны этот узкий участок гористой территории, девяносто миль в длину и всего несколько миль в ширину, был завоеван греческими племенами с материка, которые основали там ряд колониальных городов, из которых наиболее известными были Эфес, Фокея, Эритра и Милет. именно в этих городах, наконец, условия успеха присутствовали в такой идеальной пропорции, что цивилизация достигла точки, которая иногда была сравнима, но никогда не была превзойдена.

Во-первых, эти колонии были населены наиболее активными и предприимчивыми элементами из числа дюжины различных народов.

Во-вторых, большое общее богатство было получено от транзитной торговли между старым и новым светом, между Европой и Азией.

В-третьих, форма правления, при которой жили колонисты, давала большинству свободных людей шанс максимально развить свои способности.

Если я не упоминаю климат, то причина в том, что в странах, занимающихся исключительно торговлей, климат не имеет большого значения.  Корабли можно строить, а товары можно разгружать в любую погоду.  При условии, что не будет так холодно, что гавани замерзнут, или так сыро, что города будут затоплены, жители будут проявлять очень мало интереса к ежедневным сводкам погоды.

Но помимо этого, погода Ионии была явно благоприятна для развития интеллектуального класса.  До появления книг и библиотек знания передавались из уст в уста от человека к человеку, а городской насос был самым ранним из всех социальных центров и старейшим из университетов.

В Милете можно было сидеть у городского насоса 350 дней из 365-ти.  И первые ионийские профессора так превосходно использовали свои климатические преимущества, что стали пионерами всех будущих научных разработок.

Первый, о ком у нас есть какие-либо сведения, настоящий основатель современной науки, был человеком сомнительного происхождения.  Не в том смысле, что он ограбил банк или убил свою семью и бежал в Милет из неизвестных мест.  Но никто ничего не знал о его прошлом.  Был ли он беотийцем или финикийцем, скандинавом (говоря на жаргоне наших ученых экспертов по народам) или семитом?

Это показывает, каким международным центром был в те дни этот маленький старый город в устье Меандра.  Его население (как и население современного Нью-Йорка) состояло из такого множества различных элементов, что люди принимали своих соседей за чистую монету и не слишком внимательно изучали семейное прошлое.

Поскольку это не история математики или справочник по философии, размышлениям Фалеса не место на этих страницах, за исключением того, что они демонстрируют терпимость к новым идеям, которая преобладала среди ионийцев в то время, когда Рим был маленьким торговым городом на мутной реке где-то в далеком и неизвестном регионе, когда евреи все еще были пленниками в земле Ассирии, а северная и западная Европа представляли собой не что иное, как воющую пустыню.