Неожиданно, но только для Ёршика, тот услышал завывающий, зовущий его голос…

Он звал его куда-то в небытие, откуда он и доносился, и немедленно стих, стоило прислушаться. Это был чем-то особенный голос… Знакомый… Никто его не слышал, кроме него. Странно…

– Что это за место?.. Что вообще происходит?! – уже отчаявшись, не выдержал давление вопросов, Ёршик. И завязался диалог с Мэри, который уже невозможно было остановить.

– Никто из нас не знает, и всем всё ещё интересно. – уклончиво ответила Мэри. Её глаза играли в прятки.

– В каком смысле?.. А… как я сюда попал?

– Если бы я знала, как Я сюда попала, я была бы очень рада…

– Я ничего не помню… В голове пусто…

– Да, я понимаю что ты имеешь ввиду. Мы сами понятия не имеем, что мы такое, и кто мы такие. Уэйн предположил, что нас заперли здесь, и мы… лишились памяти что-ли…, а может родились тут, вот только сразу взрослыми. Никто не знает, кем мы были до этого… И не понятно почему и зачем мы вынуждены жить в этом ночном кошмаре.

– Это место… мне кажется столь знакомым…, но столь чужым…

– М? – удивлённо посмотрела она на него. Словно бы он произнёс вслух нечто, что она сама давно у себя спрашивала.

– Я ничего не понимаю…

– Да… Я знаю… – неожиданно для самой себя, та продолжила разговор, – Я… знаю о чём ты. Странное чувство. Потому то и возникают вопросы – «Кто мы?», «Откуда?» и, почему-то это место не всегда ощущается домом или истоками… Иногда снится такое… Словно бы другая жизнь… Другие миры… – мечтательно ушла она в себя и печально улыбнулась, разглядывая комнаты, что они проходили.

– Другие миры?.. – затаив дыхание спросил Ёршик, вторя её взгляду на сокровищницы прошлых столетий.

В ответ на его вопрос, та едва слышно посмеялась и закружилась вокруг оси, как семечко одуванчика на ветру. Живое семечко, что залетело в тёмный город из камня и стали. Она непосредственно задрала голову в её кружении, рассматривая картины на стенах. Эхо её тихого смеха, скользя по стенам, множилось, словно отражение на разбитом зеркале. Вела себя она странно, в одно время серьёзно, в другое будто под дурманом.

– Так как мне называть… это место? – поднял Ёршик голову на безграничную тьму.

– Мы так и зовём его «Дом». «Чёрный Дом» иногда… По секрету, Оливия и Я зовём его иначе между собой. Мне так тебя жалко… Хоть ты теперь и с нами, нам живётся не легко…

– У меня был выбор?

– Видимо нет. Ты тут вместе с нами родился. Увы. Хотя бы теперь – ты в надёжных руках. Не терпится узнать… что же будет дальше. – загадочно говорила она. У неё было слишком хорошее настроение. Странно. Она пыталась всё возвести в сатиру и неосознанно прекращала разговор после каждого вопроса. Что если, причина тому – паника? Она была не спокойна, она была в ужасе.

– Тут опасно?

– Очень. – нервно улыбалась она.

– Что мы вообще делаем? Куда мы идём? Если это какой-то дом, где в нём выход? Я не понимаю…

– Выхода… нет… Мы искали… И чем дольше мы тогда старались его найти, тем сложнее и опаснее была дорога и путь назад, ну, а вперёд тем более…

– Вы тут получается, живёте не по своей воли?..

– Ха-ха-ха, живём? – сделала она паузу. – Мы тут выживаем.

Ёршик напугано смолк.

– Нас потому и не покидает чувство, что мы не отсюда. Так же, как и тебя. Так что поверь. Я знаю о чём ты. Ты как и мы когда-то очнулся тут в беспамятстве… Нас это даже объединяет. Это место порой, не самое приятное и тут очень опасно, но я предпочитаю не думать обо всех этих ужасах…

– Чем оно опасно? – полюбопытствовал он, повторяя в памяти воспоминания прошлой ночи, словно бы хотел убедится в их реалистичности. Резкие вспышки воспоминаний о том кошмаре, заставили его жмурясь сбросить с себя морок этих мыслей. Мэри это позабавило.

– Тут порой очень сложно не только искать нужные тебе комнаты и беспокоится за безопасность себя и близких, тут ещё нужно пытаться искать пропитание… И… прятаться, когда наступает ночь… Столько всего… В такое место мы и идём сейчас. – сказала она и дружелюбно протянула мешочек с оставшимися конфетами Ёршику, – …Хотя, я тут на днях размышляла… Почему же любое испытание сразу воспринимается, как несправедливость?.. – задумалась она, – Да. Мы не знаем, где мы, ничего не помним, мы просто есть и стараемся выжить, но не всё так плохо. Мы зато очень сильные. – тепло подметила она, – С нас возможно, многое востребовано. Я уверена, никогда не происходит чего-либо, с чем бы мы не справились на нашем пути, здесь… Главное – держаться вместе… Добро пожаловать в наш клуб выживших. – подбодрила она его и отвела взгляд вновь задумавшись о чём-то своём.

– Хорошо… Спасибо… – задумался Ёршик и облегчённо улыбнулся.

– Не бойся ничего, пока ты с нами. Знаешь, звучит глупо, но иногда и не хочется, чтобы это всё был дурной сон.

– Почему это?

– Всё вокруг постоянно на грани реальности и сна здесь. Страшно. Если мы друг другу снимся, если мы друг у друга очередные видения – очнувшись мы исчезнем. Я проснусь, а вас больше нет. Вы все мне уже очень нравитесь…

– Нравлюсь? Ты едва меня знаешь.

– Ну не так буквально… Просто увидеть кого-то живого… Найти кого-нибудь ещё здесь, чтобы держаться вместе… большое счастье. Мне кажется, мы все в одной лодке, потому нет смысла враждовать… Мы все – в одном доме.

Мэри постоянно выглядела непосредственно и молчаливо, она не любила лишний раз сотрясать воздух, но Ёршику нужно было знать больше, и именно он что-либо спрашивал, вновь вырывая её из раздумий и безмятежной мечтательности. Её не раздражало его любопытство. Возможно, она сама была немного застенчива.

– А что насчёт тебя? Какого тебе тут? – поинтересовался Ёршик.

– Мне тут нравится всё же… Главное – знать куда смотреть и как смотреть. Потерпи немного. Дождёмся дня и солнечного света – всё будет по-другому… Поверь… Это волшебное место. Здесь возможно всё. Ну, многое. Например, ты когда-нибудь видел или ловил здесь шоколадных жуков?

– Нет…

– Интересно, а если проделать в веках дырки можно ли наблюдать за всеми притворяясь, что ты спишь, хм… Столько наверно пикантных подробностей можно подсмотреть… – дурачилась она, прикусывая губу и двигая бровями вверх-вниз.

– Ха-ха-ха, что ты несёшь! – засмеялся Ёршик.

Между ними проскочило тепло чувство безопасности. То самое чувство, когда ты точно знаешь, что ты можешь сказать или сделать. Точнее, ты даже не задумываешься об этом. Не задумываешься ни о чём. Однако расслабляться было рано.

– Слушай, а… прятаться от кого? От кого вы прячетесь? – тихо спросил он. В памяти вновь возникли кровь и жёлтые глаза.

– …Я не могу сказать. Это очень… сложно… От «них». От всех «них».

Она напугано огляделась.

– Тут так много мест для того, чтобы спрятаться от… «них». Если я правильно представляю о ком ты. Можно разделится и…

– Глупая затея. Не найдя Тихий Двор, спрятаться всем в одном незаколдованном месте? Всё равно, что сделать из себя и других мешочек конфет. – сказала она и символично протянула ему сладости ещё раз. Тот сначала стеснялся, но потом охотно брал. Это был мармелад. Мешочек разноцветных сладких конфет, жмущихся друг к другу. Не подозревающих, что их сейчас…

– На вас охотятся, чтобы съесть?! – не рассчитав громкости голоса сказал Ёршик, и тот эхом разнёсся по стенам. Вся компания развернулась, мрачно на него таращась.

– Извините… – прошептал Ёршик, и они продолжили свой путь.

– Почти… Не совсем… Нет… Уау! На этой картине ездовой баран! Мечтаю о таком! – ответила громким шёпотом Мэри, вновь упрямо уходя от вопросов, случайно или намеренно. От одной мысли о «них» ей становилось дурно.

Рип хоть и бегал отвлечённо от поисков, путаясь под ногами, как ребёнок, что был воспитан дикими животными, но всё равно не спускал глаз с Ёршика, и тот это замечал, нервничал, но не подавал виду. Рип сейчас казался безобидным.

– Что значит «не совсем»? Кто такие эти – «они», и что они хотят от вас?..