Путешествуя по чёрному дому, не замечаешь, как мерцая глазками, что-то бледное прячется за углом, высунув длинный нос и половину лица.
Это лишь дверная ручка…
Отвернувшись, почему-то дверь начинает ползти по стене перемещая длинные худые конечности, а в миг, как резко обернёшься – всё станет вновь неподвижным…
Гиблое место.
Ёршик оглядывался, остерегаясь каждого здешнего звука. Стены могли немного шататься и стонать, двери шевелили сквозняки. Они дёргались и скрипели, словно из-за них кто-то пытался выйти, и никогда не было понятно так ли это. Шипели трубы. Щёлкали шестерёнки. Сам «дом» был переплетением всего на свете, его стены где-то были сделаны из дерева, где-то из камня, где-то из мрамора или бетона, а порой вообще, казалось, что очутившийся здесь ползёт под землёй; в сырости, холоде и полумраке. Ползёт, очень-очень быстро страшась быть замурованным, раздавленным или пойманным сзади. Любой в этом месте нашёл бы нечто настораживающее его.
В теле дрожало ощущение, как будто бы этот «дом» стоит на краю чего-то высокого и вот-вот упадёт. Чувство того, что здание вовсе не стоит на земле преследовало повсюду, или же, возможно, это было просто ощущение того, что конца у этого лабиринта нет, и ты с каждым шагом спускаешься, проваливаешься вниз, и «дом» постепенно тебя поедает.
Пробираясь сквозь этот мрак в поисках его тайны, в которую побоялось бы ступить сознание, их постепенно поглощала тень. Они покинули безопасное место и путешествовали по бесконечному чёрному дому.
Нельзя было назвать это место «дом», это было не здание, это был целый город, но без неба, зелени, домов и людей. Скорее паутина тысячи домов, из которых он и состоял, без возможности выйти наружу. Бесконечная неволя. Вместо витрин магазинов, лавок, ларьков или каких-либо парадных, куда могли заходить или откуда могли выходить люди… были десятки дверей.
Они находились повсюду. Маленькие, в которые едва мог бы заползти ребёнок, огромные возвышающиеся над головами, закрытые на ключ, замурованные цепями, заваленные колоннами, камнями разного возраста и состояния… Они все были, как звёзды на ночном небе, если посмотреть на потолок какого-нибудь из гигантских залов, подняв вверх голову. И за каждой из них скрывалась тайна, опасность и… сокровища.
Некоторые места выглядели разрушенными, опустошёнными, какие-то и вовсе на подсознательном уровне повергали в ностальгию и тоску… Тоску по чему-то очень далёкому и родному…
Самое страшное было для Ёршика, были не те, кто прячутся в темноте, а то, что сама темнота старается скрыть. Иногда ему мерещились чёрные силуэты людей в темноте. Они словно спали, или были на грани истощения. Они забились в угол, а иногда двигались, пугливо скрываясь от идущих. Ёршика пронизывала странная душевная боль. Ему как будто было безмерно жаль исчезнувших за их спинами людей, которых они прошли. Он не мог ни разу сказать точно, что это были люди. Он очень надеялся, что ему показалось, ведь его сотрясала одна лишь только мысль о том, что здесь есть те, кому нужна помощь, и кто блуждает тут без шанса на спасение, выход и поддержку. Не ясно почему он чувствовал нечто подобное. Вероятно, он сейчас ощущал себя таким же беспомощным, как и они. Однако каждое новое чувство, было как эхо прошлого, но в памяти – пустота… Наблюдая за пеплом этого прошлого вокруг – эти странные чувства возникали сами по себе и были более чем естественные.
Лестниц различных форм, видов и размеров тоже было не счесть. Спустившись по одной из таких, что винтом спускалась вниз и заканчивалась высокой платформой, с которой нужно было спрыгнуть на пол, Ёршик заметил, что платформа с которой он спрыгнул, оказывается, была перевёрнута вверх тормашками, и лестница была двусторонняя: чтобы спуститься вниз, и чтобы, каким-то образом, подняться по её обратной стороне вверх. Потому наверху под входом, в который они вошли в этот каменный цилиндр, находилась ещё одна дверь тоже перевёрнутая, туда и вела обратная сторона лестницы. Но… куда?..
Голова шла кругом. Было удивительно наблюдать за тем, как Оливия ориентируется здесь, если это можно было так назвать. Эта лестница была одним из ориентиров, которые перечисляла Оливия, когда делила найденные в этой бесконечной каменной ночи куски хлеба со своими друзьями. Ёршик увы, так и не успел поесть, хотя ему никто и не предлагал.
Ёршик, Оливия, Мэри, Рип и Уэйн пробирались сквозь этот чёрный фрактал лестниц и коридоров в поисках таинственной «Комнаты Чудес».
Шли молча, Ёршика распирало от бесконечных вопросов, о каждом увиденном им уголке этого места. От вопросов о том, куда же он попал, куда они идут, кто они такие… Однако он слишком боялся нарушать тишину, как и его спутники. Они как будто бы нарочно старались не издавать лишнего шума, словно их кто-то может услышать, найти, поймать и сотворить что-то поистине… не хорошее. Всё что ему оставалось либо следовать за ними, либо потеряться во тьме. Он не отставал.
Пару раз им приходилось обходить стороной определённые коридоры, хотя проход был намного короче обходного пути. Приходилось идти прижавшись к стене, перепрыгивать какие-то невидимые преграды и даже пару раз играть в игру «пол – это лава».
Зачинщиком всех этих игр была Оливия. Она шла впереди всех, освещая дорогу ещё одним странным приспособлением.
Это была выполненная из металла изящная рукоять с продолговатым наконечником и камнем красного цвета откуда источался тёплый мягкий свет. Это был какой-то аналог фонарика. Благодаря фиксирующему механизму, он мог бить лучом света, если камень прятался вглубь рукояти, а также он мог распространять свет по обширной территории, когда кристалл выдвигался полностью. Необычно то, что механизм слушался её сам по себе, без кнопок и рычагов, и черпал энергию и свет, неизвестно откуда.
Пробираясь сквозь темноту, она напоминала рыцаря, сражающегося с тенью, и стоило им покинуть какую-нибудь комнату или лестницу, их спины снова поедал мрак и казалось, позади больше ничего не существует.
В её речи были слышны недовольные высказывания насчёт зря потраченного времени, и жалобы на то, что к вечеру вечно становится слишком темно, чтобы ориентироваться. Её рука пожелтела от напряжения, она держала фонарик крепко и выглядела при этом довольно измотанной, словно он высасывал из неё силы.
Один раз, проверив что-то этим фонарём, она взяла первую попавшуюся вазу, стоящую на тумбочке по среди ещё одного из пяти или десяти тёмных залов, что они прошли, и просто бросила её поодаль впереди себя на пол. Пол затрещал и десятки деревянных щепок, что напоминали шестерню зубов, немедленно поглотили объект и дом перемолов… её съел.
Дом не был живым, скорее он был слиянием оживших неодушевлённых организмов, предметов. Каждая комната казалась самостоятельным органом или существом и вела себя по-разному. Ёршик понял к чему были все эти игры и более не хотел задавать вопросов вроде – «Почему нам нельзя смотреть в глаза изображениям лун на стенах?»
Иногда, пол над ними скрипел, и казалось кто-то бродит за ними по пятам. Они точно были в доме не одни.
Нарастало чувство, что дорога скоро прекратится, Оливия шла впереди всех, но не напролом, а осторожно, словно взвешивая каждый шаг, бережно оберегая сопровождающих. Позади её крался Уэйн, что держал такой же фонарик, что и она. Рип носился позади на четвереньках, обнюхивая каждый предмет или уголок, что они прошли. Пару раз, потянув за какой-то рычаг или рога на головах у чучел невиданных существ, позади компании создавались потайные двери. Однако сказать об этом он не мог, разве что мог нарисовать куском уголька на измятой бумажке пару своих, придуманных им же, букв и снова запрятать её за пояс, пометив это место, видимо, чтобы вернуться. Дом был для него большой детской площадкой. Он как будто что-то искал.
В самом конце группы шли Мэри и Ёршик. Мэри пару раз оглянулась на него с непринуждённым видом, и всё время жевала какие-то разноцветные конфеты, что прятала в кармане. Но тут…
