– Только не как врача! То есть я готов помогать всеми силами на протяжении пути, но… не официально.
– Сеньор Эрмите не закончил университета, – пояснил брат Бартоломью, улыбнувшись. – Так что его практика была неофициальной и не совсем законной. Но медицинские познания весьма обширны, это я могу подтвердить как непосредственный свидетель их применения.
– Это самое главное! Не стесняйтесь, мой друг. Я сам переступал порог университета только в качестве гостя.
– А еще со мной слуга, – вспомнил Андре, – правда, француз и говорит с акцентом, зато моряк из него выйдет что надо.
– Все обсудим завтра, – кивнул сеньор Рико. – А теперь позвольте показать вам мою гордость, растворенный в крепленом вине цианид. Клянусь, вы не почувствуете ни малейшего вкуса и запаха! Разумеется, придется соблюдать осторожность, но мы ведь тут все разумные люди. Сеньор Эрмите, подайте-ка вон ту бутылочку из шкафа рядом с вами. Нет-нет, это чистая Мадера… впрочем, ее тоже захватите…
Вместе с присоединившимся после ужина доктором Солано они засиделись в гостях и вернулись домой далеко за полночь. Беседовали в основном о ядах и их воздействии на человека. Хозяин долго уговаривал Андре попробовать отравленное вино, а на прощание вручил гостям еще одну бутылку с чистой мадерой.
На столике в гостиной горела свеча, оставленная Альфонсо. Теперь мужчины удобно устроились в креслах со стаканами с руках и готовы были обсудить нынешний вечер.
– Ну и ну! – сказал Андре.
– Я же говорил, преинтересное семейство, – отозвался брат Бартоломью.
– Теперь я понимаю ваши подозрения. Честное слово, не расскажите вы мне о них, я сам бы непременно решил, что в этом доме кого-то рано или поздно убьют.
– Это из области догадок, интуиции… Мои подозрения основаны на другом.
– Надеюсь, вы поделитесь со мной, когда придет время. Пока я чувствую себя каким-то дураком…
Монах с любопытством взглянул на собеседника:
– Пожалуй, за вечер вы и вправду пару раз оказались в неловком положении.
– Пару раз? А с математикой у вас явно похуже, нежели с логикой, – теплая компания и вино развязали Андре язык. – Хотел вас спросить насчет того, что вы рассказывали о моей скромной персоне… Полагаете, сеньор Рико возьмет такого проходимца на один из своих кораблей?
– Я не старался выставить вас каким-то проходимцем, – монах аккуратно пригубил мадеру и отер каплю с края стакана. – Не переживайте, в конце концов, все стало бы известно, а здесь мы сами выбрали обстоятельства, при которых это произошло.
– Вы выбрали, – с нажимом сказал Андре.
– Так было нужно.
Лицо брата Бартоломью выражало полную безмятежность. Что на самом деле творилось в его душе, нашлось ли там место хотя бы капле раскаяния – Андре не имел представления. Да и не стоило об этом думать. Они целый вечер изображали приятелей перед другими, и остатки дружелюбия еще витали в воздухе.
Он решил, что лучше всего сменить тему.
– Забавно вышло: в первую минуту я принял жену сеньора Рико за его племянницу.
– Разница между ними не так велика, – согласился монах. – Лет семь, не больше. К тому же сеньора Бланка весьма красива. Я тоже был немало удивлен, когда сеньор Теодор представил меня жене. Но после двух неудачных браков он не мог рисковать: сами понимаете, чем старше супруга, тем меньше шансов на рождение наследника.
– У Алиенор Аквитанской вышло совсем иначе.
– Это лишь исключение, подтверждающее правило. Думаю, если бы не этот насущный вопрос, сеньор Теодор предпочел бы вовсе не жениться.
Брат Бартоломью нахмурился, очевидно, поняв, что занимается обычными сплетнями.
– Мне тоже так показалось, – поспешно ответил Андре. – Он так увлечен алхимией, торговые дела отнимают немало времени, да еще эти конфликты в доме…
– Суть этих конфликтов – именно в наследственном кризисе, если это выражение можно применить к незнатному семейству. Сеньор Теодор безусловно умный и приятный человек, но этот брак был вынужденным и никого не сделал особенно счастливым, – монах повертел в пальцах полупустой стакан. – Хотя это скорее норма, чем исключение.
– Неужели служитель церкви считает брак сомнительной затеей?
– В том виде, в каком он существует – безусловно, – пожал плечами брат Бартоломью. – А монашество стало скорее следствием, чем причиной этих суждений. Мой младший брат принял постриг раньше меня. Я вовсе не был обязан…
– Но предпочли семье… и любви целибат? – изумился Андре.
– Много лет назад это казалось разумным шагом. Впрочем, я ни разу не пожалел о выбранном пути. Монашеская жизнь не так скучна, как можно подумать.
– О, я даже не сомневаюсь. Среди монахов так много ученых…
– Потому что у нас есть время и силы заниматься наукой. Никто и ничто не отвлекает от размышлений и служения богу и истине. Впрочем, – добавил брат Бартоломью, – ленивых болванов, которые только и норовят пристроить зад в тепле, тоже хватает…
Андре, не удержавшись, фыркнул, и доминиканец сконфузился.
– Должно быть, я подцепил это выражение у Альфонсо. Грубо, но весьма выразительно.
– Бесспорно! По-моему, таких людей хватает в любом сословии. Взять хотя бы эту семью…
– Да-да, все они на содержании сеньора Теодора. И, заметьте, его кузен Ксавьер тяготится своим положением куда сильнее, нежели брат сеньоры Бланки.
– Думаете, дело в дворянском титуле?
– Скорее в гордыне, которая застит Сальвадору Суаресу разум… Да и не только ему, многих знатных людей поразил этот грех.
– А род Суаресов так славен? Никогда о нем не слышал.
– Как и я. Скорее всего, их дед или прадед получил титул и земли после Реконкисты, тогда это было обычным делом. Многие отличившиеся в боях офицеры возвысились; вот удержать и приумножить свалившиеся на голову блага удалось далеко не всем.
– Значит, сеньор Сальвадор тоже живет милостями своего зятя?
– Сеньор Теодор сам мне об этом обмолвился с глазу на глаз. Брат приехал навестить сеньору Бланку еще до того, как я прибыл в Кадис, и совсем не спешит уезжать. Наверняка дела в поместье совсем расстроены.
– Отчего же зять не устроит его в одну из экспедиций? Нажить богатства в Новом Свете все еще возможно, и немало обедневших дворян были бы рады ступить на этот путь.
– Сеньор Сальвадор никогда не отличался крепким телосложением, к тому же в детстве повредил руку. Он не способен стрелять, фехтовать, с трудом пишет и едва ездит верхом… Карьера конкистадора для него недостижима, как, впрочем, и чиновника. И что остается этому молодому человеку?
– Выгодная женитьба, – предположил Андре, – или политика. Еще мадеры?
– Разве что полстакана… Благодарю. Боюсь, для политической карьеры он недостаточно обаятелен, да и на брачном рынке не представляет особой ценности. Впрочем, чего только не случается.
– Но разве, выдавая сеньору Бланку замуж за человека втрое старше, ее брат не получил какой-то выгоды?
– Брак заключили еще при жизни их отца. Приданое было чисто символическим. Сеньор Теодор – добрый человек и, конечно, был щедр к тестю. Возможно, он не считает правильным содержать молодого и относительно здорового зятя, но нарушить закон гостеприимства не способен.
– А сеньор Рико продолжает общение с семьями предыдущих жен? – поинтересовался Андре.
– Насколько мне известно, родных первой супруги угнали берберские пираты во время одного из налетов на город. Это произошло уже после смерти несчастной. А вот с семьей второй жены сеньор Теодор в каком-то смысле продолжает делить кров.
– Доктор Солано – ее родственник? – поднял брови Андре.
– Нет, я говорю о сеньоре Люсии. Они были родными сестрами. Старшей, конечно, досталась более выгодная партия, но и младшая не прогадала с выбором жениха, если учитывать открывающиеся перспективы.
– Которые с каждым годом лучше и лучше… Их сын приехал домой на каникулы или…
– Или, – улыбнулся брат Бартоломью. – Молодой Рауль нигде не учится и ничем толком не занят. Очевидно, его родители рассчитывают на богатое наследство, но стратегически едва ли окажутся в выигрыше.
