Я промолчала, так как не знала, как мне поступить. С тех пор, как уехал Родион, я ни с кем не встречалась. В моей жизни был только один мужчина, если можно его было назвать мужчиной. Я избегала парней и думать даже не могла об отношениях. Лишь редко промелькали искры в сторону Алика, когда мне казалось, что он в меня влюблен. Но это были редкие мгновения. И, скорее всего, это случалось при моем гормональном всплеске.

Сейчас любое прикосновение мужчины мне казалось диким. А уж представлять рядом с собой Вольдемара я панически боялась.

Как вспомню его с придыханием «Настя», так у меня сразу коленки начинают трястись, а сердце от страха сжимается в кулак младенца.

– Я не смогу… – возразила я. – Боюсь его… Он мне противен.

Аня тут же рассмеялась:

– Да ладно, Настюш, ты просто не пробовала. Первый раз всем страшно и противно до тошноты, а потом дело привычное. Как говорится, стерпится – слюбится. Ты на благое дело идёшь.

– Это на какое дело ты ее подстрекаешь? – развернулась к нам Юля.

– Ой, все, рыжуля, – безответно чмокнула ее в щеку Аня. – Мне пора. Интересно с вами, но меня сейчас поимеют. Пока, пока!

Я помахала подруге, а Юлька сказала:

– Вот не понимаю, почему мы терпим ее? В ней нет ничего святого.

– Аня искренняя и такая, какая есть, – ответила я.

– Да стерва ещё та! Никогда ее не прощу за Алика!

– Юль, но Аня права, – заступилась за подругу я.

– Алкоголичка озабоченная!

– Юль, но Алик не повелся же…

– Уж лучше бы повелся!

Нет, это бесконечный разговор. Иногда я думала, что нас всех объединяет только Алик. Он уволился, а у меня было чувство, что он постоянно присутствует около нас. Если бы люди и правда, икали, когда их вспоминают, то наш друг превратился бы в заику.

– Ты сама не знаешь, чего ты хочешь.

– Зато я знаю, зайка моя, чего очень и очень хочу! – внезапно передо мной появился Богдан.

– А где Регина? – вместо «здравствуйте» спросила я.

– Она уехала к кардиологу. Нам очень повезло, моя радость, – нагло лыбился он.

– Настя, твоя клиентка уже на месте! – выручила меня подруга.

Моментально я получила по пятой точке, когда проходила мимо жениха хозяйки.

Но долго радоваться мне не пришлось. После моей вип-клиентки на маникюр сел Богдан. Мне пришлось и с его руками заниматься. Пока я обрабатывала ему ногти, он засыпал меня комплиментами, обещая сладкую жизнь, если я приму его ухаживания. А когда понял, что ему ничего не светит, то принялся угрожать:

– Я хочу получить от тебя массаж.

– Я не умею делать массаж. Эти услуги делал Алик.

– А мы скажем Регине, что это Алик, а придёшь ты.

– У меня нет времени.

– Найдешь, или я скажу Регине, что ты меня домогаешься, тогда работы тебе не видать.

Я была ошарашена.

– После смены я буду ждать ответ, зая моя. Ведь ты порадуешь горячего парня?

Я молчала, думая, как избежать этого разговора. Вдруг снова пришло сообщение от неизвестного номера: «Ну, что ты молчишь? Это же я!».

«Кто это?» – все же спросила я, думая, а не Родион ли это?

«Твой любимый мишка», – последовал ответ.

Мне сделалось плохо. Кто-то жестоко разыгрывал меня. Все подозрения пали на моего блудного мужа, и я внесла этот номер в черный список. Если это мой муж, то я его видеть не хочу! Единственное, что я могу ему сейчас дать, так это развод и то, чтобы никогда его больше не видеть.

За эти годы во мне накопилось столько горечи и опустошающей ненависти к нему. Теперь я не могла понять, за что его любила? Какая это была глупость! Как я вообще за него замуж пошла?

Ах да, мой папа. Ведь ради его радости я пошла под венец.

И, наверное, я сейчас сделала бы то же самое. Папа – это единственный человек, которого я любила больше всех.

Я приняла ещё одну клиентку и специально задерживалась, чтобы Богдану надоело меня ждать, и он свалил куда-нибудь подальше. Но, как назло, «горячий парень» сидел в соседней комнате и громко болтал со своими родственниками по видеосвязи.

Когда Юля заглянула ко мне, то украдкой позвала:

– Давай, я сама клиентке топ наложу и массаж рук сделаю. А ты беги через черный ход.

Что я и сделала. Завтра у меня выходной, а там Богдана не будет. А через три дня у него появится новый заскок.

Я сбежала, но идти домой не хотелось. Был первый порыв бежать к маме. Но я себя остановила, вспомнив тетю Велю с Олегом. Поэтому просто бродила по улицам, решая, что мне делать.

Неожиданно моя свекровь помогла принять решение.

– Ну и где ты?! – начала она орать по телефону. – Где мои двадцать семь тысяч?!

Уже двадцать семь.

– Их нет. Фирму продают. Она давно не приносит прибыли.

– Хватит мне врать! Неси немедленно деньги! Я что, сама должна в кредиты влезать?!

– А я не знаю…

– Зато я знаю! Мне нужны деньги! Я не собираюсь при живой дочери помирать от голода! Я жду!

Мне это надоело, и я выключила телефон, чтобы никто больше меня не беспокоил. А в голове прозвучал спокойный голос Ани: «Тут ничего такого нет. Стерпится – слюбится».

Внезапно ноги сами понесли меня к офису папы. И я не заметила, как прошла мимо памятника. Ведь я просто шла в офис. И вдруг меня кто-то резко схватил за плечи.

– Настя!

Этот голос я никогда ни с кем не перепутаю! От страха я завизжала, но мне быстро заткнули рот.

– Тише, тише ты.

Смуглая брюнетка во всем черном, а на голове надет капюшон. Никогда в жизни я не узнала бы ее, поэтому, дрожа, спросила:

– Оля?

Боже мой! Оля! Я не могу в это поверить!

Шла я за ней, а сама сомневалась в происходящем. Глядя на ее быструю и уверенную походку, мне казалось, что схожу с ума. Но это она, не может быть никаких сомнений. Только одно кое-что указывало, что с ней происходили какие-то странности. Оля сутулилась и прятала лицо под капюшоном и иногда оглядывалась. А я за ней едва поспевала. Наконец сестра завела меня в трущобы на окраине города. Мы вошли в весьма приличную квартиру. Когда Оля закрыла за мной дверь, то крепко обняла меня и сказала глубоким грудным голосом:

– Настя, как же я рада… Ты совсем не изменилась.

– Оля! Ты жива! Ты жива, а мы ничего не знали! – моя радость от ее появления сменилась горечью.

А Ольга тем временем сняла с себя капюшон и, поморщившись, ответила:

– Ну, давай теперь убей меня в натуре.

– Почему ты раньше не сообщила? – тут до меня дошло, что мы ее похоронили! – Боже мой, Оля! Тебя же нет!

– Я здесь, – схватила она меня за предплечье. – И успокойся наконец! Так надо было…

– Что «надо было»? Тебя похоронить?

– Да. Чтобы я умерла.

– Зачем?

– Чтобы выжить! Ну, что ты тупишь? Думаешь, мне этого хотелось?

Глаза сестры странно забегали, и я увидела, что она закусывает губу. А это означает, что она тщательно подбирала для меня слова. Тогда я спросила:

– У тебя проблемы?

– В Америке есть бандиты, которые перепутали меня с одной аферисткой. И мне оставалось только одно – умереть, чтобы выжить.

– Но мама же…

Оля зажмурилась, прервав меня поднятой рукой.

– Мне не до вашего горя было! Что для вас лучше – в реале похоронить меня или на время, пока все не устаканится?

– Но мы же по-настоящему пережили горе, – возразила я.

– Но я жива! И сейчас мне нужна твоя помощь!

Я посмотрела в лицо сестры и с грустью поняла, что если бы не проблемы, то Ольга никогда не объявилась бы, чтобы сообщить нам с мамой, что она жива.

– Идем, – Оля пригласила меня в огромную кухню и, зашторив окна, достала бокалы. – Нам нужно расслабиться и пообщаться, – сказала она, вздохнув.

Видимо, поняла, что сейчас я не готова к контакту. Ведь я ничего о ней не знала, а она – обо мне. Оля даже не спросила, как мама. А у нас полно проблем, а сестра, как всегда, решает только свои…

Оля достала большую бутылку, на этикетке которой были нарисованы пальмы, разлила содержимое по бокалам и, подняв свой, сказала: