“Я не могу. Не получится”.

“Если ты не сделаешь, то он умрет. Может не завтра, но с такими ранами не живут. Ты хотя бы попробуй”.

Безымянный посмотрел на изувеченное тело, потом в глаза парнишке, такие пронзительные, и в груди у него проснулась жалость, перед взором пронеслись картинки тысяч и тысяч замученных ради развлечения людей. Он почувствовал, как тело его наливается силой их силой, призывавшей его помочь несчастному. Он воздел руки над телом и сказал невесть откуда явившиеся слова:

– Пусть тело сие да воспрянет. Пусть боле не будет ломаться, испытывать страдания. Да выйдет боль и хворь всякая, да восстановится душа его.

На глазах раны, синяки и ссадины затягивались. Кости срастались и органы восстанавливались. Безымянный снова посмотрел в глаза парнишке – они уже не были полны боли, только изумления.

– Кто ты?

– Безымянный.

– Ты бог?

– Нет.

– Ты бог, потому что ты смог вылечить меня. Больше никто не может так сделать. Что я могу для тебя сделать?

– Ничего, ты ничем мне не обязан. Это я на тебя навлек гнев богини и должен просить прощения.

Парень улыбнулся.

– Меня зовут Дион.

– Безымянный.

Они пожали руки.

Вечером, когда изможденные рабы валились на земляной пол, у них даже не осталось сил, чтобы конфликтовать из-за еды или матраса для сна. Только Вилет обратил внимание, что парнишка жив и здоров.

– Что случилось с этим парнем? Ты его отнес к лекарю? – спросил он у Безымянного, подсев к нему в углу.

– Нет. Никакого лекаря, о чем ты? Я его отнес сюда. как и сказала Диора. А потом я его сам исцелил.

– Это невозможно.

– Да? Почему? Потому что ты в это не веришь? Не хочешь верить, не можешь? Но вот он, здоров и полон сил, в отличие от вас, валящихся с ног.

Вилет долго смотрел на Диона, как тот спокойно устраивается на полу, на тело без единой ссадины.

– Если я тебе поверю, значит, ты бог. Только они могут исцелять. Но ты не бог.

– Да? а кто же я?

– Ты раб. Как и все здесь. Если бы ты был богом, то ты бы не сидел здесь.

– Возможно. А что бы я тогда делал?

– Ты бы освободил нас. Вывел бы из этой темницы.

– Тааак, – протяжно сказал Безымянный, – А дальше что?

– А дальше мы бы пошли мстить всем рабовладельцам, всем господам и управляющим. Мы бы их самих прибили к крестам.

– А дальше? Мы просто всех убьем и оставим этот мир в руинах? Все рабовладельцы несут страдания, но и мы также сделаем. Тогда чем мы лучше? Мы из рабов сделаемся… рабовладельцами? Если нам выкалывают глаза, мы тоже выколим глаза. И мы получим слепой мир в руинах.

– Так ты еще и философ. А что ты предлагаешь? Терпеть?

– Я предлагаю мир равенства. Мир, где не будет места рабам и господам. Я хочу избавить мир от любого страдания. Мир, в котором всем найдется место, мир, в котором нет проигравших, но только победители.

– Хотел бы я поверить, что это возможно. Но боги сотворили этот мир таким. Может быть какой-то другой мир и лучше, но я знаю только этот. А в этом мире, как ты видел, боги злы и мстительны.

– Мир можно изменить.

– Тогда тебе, философ, надо бы изменить и его богов.

– Если ты в меня поверишь, если они все в меня поверят, и если мы все поверим в новый мир… Может быть мы сможем его создать.

– Да, если бы. И рабы станут богами.

– И рабы… станут богами, – повторил Безымянный задумчиво.

Глава 5. Испытание

Диора не выразила ни малейшего удивления, что Дион выжил, но почему-то Безымянный понял – она знает обо всем, что происходило в темнице. Иногда он почти спиной чувствовал ее взгляд, даже если ее не было рядом.

“Она что-то затевает. Не может смириться, что ты так просто сделал ее. Другие рабы ничего не сказали тебе, но они прекрасно видели, что от парнишки был не жилец. А теперь он бегает, будто его кости и не ломались. Они просто не подают вида, но что-то меняется”.

В один из дней Безымянный как и всегда вышел на работу в виноградник, но управляющий, ткнув его палкой под ребро, сказал:

– А ты сегодня пойдешь в каменоломню. Там не хватает людей. С тобой пойдет тот парнишка. Я так понял, у него крепкие кости, выживет.

– Ты решил добить его?

От дерзости ахнули даже рабы. В поле стало тихо, даже шум ветра, казалось, притих. Все ждали наказания, но управляющий только улыбнулся.

– Нет. Это приказ хозяйки. У нее к тебе и твоему парню, – он улыбнулся еще шире, – особое отношение. Дойдешь пешком вон в те горы. И ты, я думаю, понимаешь, что бежать нет смысла.

– Я с ними, – все обернулись на голос. Вилет встретил взгляд управляющего и не отвел взор.

– Троица. Что ж, будет причина купить новых рабов.

Управляющий ушел, явно довольный. Некоторые рабы опасливо косились на них, но заговорить не решались.

– Зачем ты идешь с нами? Это верная смерть, – спросил Безымянный Вилета.

– Мне понравились твои разговоры, философ. Новый мир. Знаешь, такого я никогда не слышал и даже не могу себе такого вообразить. И это хорошо, иначе, что в нем было бы нового? И если для того, чтобы построить его нужна вера, так я с тобой. И вот, Дион, я думаю тоже. А? Парень?

– Конечно! Я после исцеления верю в новый мир. Верю в Безымянного.

Они легко дошли до каменоломни, невзирая на зной, и даже не устали. Рядом с Безымянным рабы не чувствовали ни жажды, ни голода.

Уже подходя к месту, Безымянный уловил взгляд Диоры, изучавшей, наблюдавшей, слушавшей.

Около горы на солнцепеки трудились рабы, ломавшие примитивными каменными инструментами другие камни. Никаких бронзовых или, тем более, железных орудий им не полагалось.

– Это не добыча камня. Это место страданий, – сказал Вилет. – Просто, чтобы все как можно быстрее сдохли. Вот какие они, наши боги.

– Что ж. Сила бога зависит от силы веры в него.

Вилет и Дион уставились на него. Первый с изумлением, второй с благоговением.

– Эй, троица. А ну сюда! – скомандовал надсмотрщик. – Берете вон те ящики с камнями и тащите в гору. Там грузите на повозки. Пошли! – для подкрепления приказа, каждый получил обжигающий удар кнута.

Они подошли к ящикам, и Безымянный как-то неосознанно, сказал им:

– Берите эти ящики и несите, будто все рабы, которые были до вас, несут их с вами. Несите легко.

Вилет уставился на него, не зная как реагировать, а Дион с улыбкой схватил первый ящик и понес одной рукой, будто тот не весил ничего. Вилет даже разинул рот, но тут же собрался и поднял второй ящик. Не согнулся под его тяжестью как другие рабы, но и не поднял его как пушинку.

– Верь мне, – сказал Безымянный и похлопал по ящику.

Вилет распрямился и пошел уже намного легче. Другие рабы, кто увидел это, провожали их взглядом, пока каждого не огрел кнут надсмотрщика пополам с бранью.

Безымянный взял свой ящик одной рукой и легко пошел за своими друзьями, чувствуя легкость движений и освежающий ветерок, дующий лично для него.

Сделав несколько таких ходок, они вернулись за очередными ящиками. Безымянный встретился взглядом с Диорой – тяжелые глаза, полные ненависти. Она с улыбкой сказала:

– Мне сказали, что вы хорошо работаете. Легко носите эти ящики наверх. Я так понимаю, что другие рабы отлынивают от работы, показывают всем видом, как им тяжело. А вы показали, как надо работать. Я увеличиваю норму для всех. Теперь каждый раб должен нести два ящика. Спасибо тебе, Безымянный, что помог мне раскрыть их коварный замысел. Я тебя награжу сегодня вечером.

Улыбаясь, она ушла. Безымянный встретился взглядом с другими рабами. Ненависть и злоба, вот что он увидел в них. Никакой веры.

Вечером они втроем не ушли на виллу, оставшись ночевать прямо в каменоломне.

– Они тебе этого не простят. Они думают, что ты с ней заодно, специально пришел и повысил им нормы работы.

– Да, но это ее хитрость. Разве они этого не понимают?

– Может и понимают, да не все. Решения все равно нет. А кто в этом виноват? Ясное дело ты. Не будь тебя, не было бы проблем.