Харрисон оглянулся, воздух был свежим, он пил его прохладу, чувствуя несвежее дыхание Джанкарло. Это все-таки была какая-то степень свободы, какого-то рода освобождение. Вдыхать что-то еще, кроме тяжелого запаха земли. Впереди не было заметно никакого движения, но там совсем близко, скрытая среди леса, должна была находиться целая армия, ожидающая их. Ему в ухо пролаял голос:

— Есть там Карбони?

Впереди была тропинка, по которой они шли еще вчера утром, но, казалось, это было давным-давно. От того момента их отделяла бесконечная бездна времени. Это была дорога, по которой Джанкарло уходил, чтобы раздобыть пищу, на ней он исчезал, таял в темноте, когда отправлялся звонить по телефону, по этой же тропке пришел ребенок.

Поток солнца обрушился на троих мужчин, когда они направились к тропинке. На груди у них были значки, по которым можно было определить их национальную принадлежность. Впереди шел низенький, круглый, лысеющий человек. Следом за ним другой. Он держал наперевес пистолет-пулемет. Волосы его были аккуратно причесаны, на верхней губе виднелась тень от сбритых усов. Под горлом — темный шелковый галстук. Последний шел иностранец. Одежда его была совсем другого покроя. Волосы причесаны на иной манер. Широкие плечи, бледное лицо выдавало жителя других широт, отнюдь не уроженца Средиземноморья. Двое были итальянцами, один англичанином. Харрисон почувствовал слабость в коленках. Бедра и голени его задрожали, и он не мог преодолеть эту дрожь. Эти мерзавцы все-таки пришли. Не очень-то они спешили.

Харрисон и Джанкарло теперь были сплавлены в единое целое и каждый отвечал на движение другого, на дрожь другого, они были вынуждены повторять жесты друг друга, трое мужчин стояли к ним лицом.

— Я Карбони.

Слова откликнулись эхом в деревьях, оттолкнувшись от покрытых мхом стволов.

Харрисон почувствовал, как оцепенел юноша, готовясь к схватке. Последний великий бой требует выносливости и стальной силы.

— Послушайте, Карбони. Это ваш Аррисон. Я привязал его к себе, и в его спину, прямо напротив сердца упирается мой P38. Курок взведен, он очень чувствителен. Карбони, скажите своим головорезам, скажите им это. Если они выстрелят, мой палец двинется… вы слушаете, Карбони? Если вы заденете меня, Аррисон мертв. Я собираюсь пройти по тропинке к своей машине. Если вы хотите получить Аррисона живым, не мешайте мне.

Харрисон почувствовал, что напор круглого ствола на его спину стал сильнее, напор, чреватый выстрелом.

— Я собираюсь идти вперед. Если хотите получить Харрисона, отступите.

— Что он говорит?

Карбони не сразу ответил на вопрос Карпентера. Он смотрел на тропу, на Харрисона и Джанкарло.

— Он упирается пистолетом в спину Харрисона. Говорит, что курок взведен. Хочет уехать отсюда…

Веллоси сказал по-английски, потому что это был язык данного момента.

— Джузеппе, он не уйдет отсюда!

— Тогда Харрисон умрет.

— Он не может отсюда уйти.

Это был злобный шепот плюющейся кобры.

— Я здесь, чтобы спасти Харрисона.

Смущение, противоречие, катастрофически раздирающее Карбони.

— Если Баттистини уйдет отсюда, если он выберется из леса, это будет значить, что он посмеялся над нами.

— Я здесь, чтобы спасти Харрисона.

Карбони колебался, его разрывали сомнения, его торопили и тянули в разные стороны.

— Мы должны спасать Италию… Подумайте, Карбони о последствиях, если он уйдет. Один против целой армии, и он выиграет, потому что у нас не хватит мужества?

Виолетта Харрисон мертва и искалечена, лежит в пластиковом мешке на столе в морге, изрезанная, искромсанная патологоанатомами. И Джеффри Харрисон будет лежать рядом с ней с ранкой на спине диаметром не больше карандаша и полостью в груди достаточно большой, чтобы затолкать туда лимон. А ну-ка, поднимись с задницы, Арчи Карпентер. Войди в высшую лигу больших мальчиков. Ведь это твой человек там, Арчи. Так подними свой чертов зад и иди. Короткий толчок локтя, и Арчи Карпентер проскользнул мимо Карбони и Веллоси. Три быстрых шага, и он опередил их… И кто мог бы догнать его и вернуть обратно?

— Наблюдайте за мальчишкой, Карбони, наблюдайте и будьте наготове.

Джанкарло видел, как он приближается. Видел, как его уверенные решительные четкие шаги пожирают расстояние. По лицу человека ничего нельзя было прочесть, ничего, что говорило бы об опасности и риске, ничего, что позволило бы угадать его чувства. Джанкарло не мог крикнуть ему, чтобы он остановился — это было за пределами его возможностей. Он стоял, как прикованный, будто его околдовали. И свет падал на лицо человека, когда он проходил между двумя деревьями. В нем не было заметно страха. Человек, который шел выполнить свою работу, собирающийся ее выполнить, покончить с ней, человек в мятом костюме.

Джанкарло чувствовал, как его рука дрожит на рукояти пистолета. Он не мог удержать ее спокойной и неподвижной.

Франческо Веллоси повернулся на каблуках, прочесывая глазами деревья и кусты, пока не увидел сержанта карабинеров с винтовкой. Он щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание человека, бросил ему свой пистолет-пулемет и сделал знак, чтобы тот передал ему свою винтовку. И вот она в его руках. Он стоял неподвижно, как скала, и в отверстие прицела видел правым глазом фигуру в форме буквы У. Эта линия приходилась на часть головы Джанкарло Баттистини, которую он мог видеть.

Когда пространство, отделявшее Арчи Карпентера от его цели, было наполовину преодолено, он заговорил. И ему было почти странно слышать собственный голос. Он звучал оживленно и деловито.

— Джеффри Харрисон. Я Арчи Карпентер… Этот Баттистини говорит по-английски?

Никакой преамбулы, сразу к делу, именно так, как учили в Метрополитэн Полис, именно так надо действовать, когда приближаешься к вооруженному человеку.

Он видел половину головы на плече Харрисона — незаконченная кукла чревовещателя, посаженная на шест, без тела. Губы Харрисона зашевелились, он провел по ним языком.

— Говорит.

Все еще продолжая двигаться, поглощая и срезая пространство, Карпентер позвал:

— Джанкарло?.. Ведь вас так зовут? Верно?.. Я пришел взять у вас пистолет.

Он все продвигался вперед, теперь его шаги стали медленными, и, как при телескопическом увеличении он мог уже разглядеть пятна на лице Джанкарло и щетину на его щеках, и все это было видно очень ясно и четко. Он мог разглядеть цвет его глаз: они были темные и затравленные. Еще десять ярдов — и мальчишка закричит.

— Остановитесь. Не ходите дальше.

— Только пистолет, Джанкарло, дайте его мне.

Карпентер теперь не двигался с места, светловолосый, с квадратными плечами, он стоял поперек тропинки. Он видел пот на лбу юноши, спутанные пряди его волос и желтоватые зубы.

— Отойдите, освободите для нас пространство.

— Я не двинусь. Я останусь здесь. Мне нужен ваш пистолет.

Откуда ты это взял, Арчи? Из какой шелковой шляпы фокусника вытащил? Из холла той квартиры, с лестницы этого высокого дома, от женщины, находившейся на грани срыва? Одного раза было вполне достаточно, второго бы не потребовалось. Одного раза было достаточно, чтобы повернуться, сделать движение плечом.

— Если вы не сдвинетесь с места, я выстрелю…

— Пустая угроза. Я не двинусь, вы не выстрелите…

Кто тебя знает, Арчи? Девушки в офисе? Машинистки из машбюро? Мужчины в пабах, которые собираются туда, приехав вечерним поездом из Сити? Сосед, который одалживал у тебя ручную косилку по воскресеньям? Кто тебя знает, Арчи Карпентер, в лесу в Браччиано?

— Мой пистолет наставлен ему в спину…

— Мне плевать, куда ты наставил свою чертову штуку. Я не двинусь с места, ты не выстрелишь. Это просто, даже десятилетний малыш это понимает.

Заставить его двинуться. Так, чтобы он оказался в зоне обстрела, в пространстве бури. Смотри ему в глаза, Арчи, наблюдай за его глазами. Смотри, не будет ли он моргать и ерзать, лови признаки неуверенности в нем. Наблюдай его беспокойство, колебания и то, как в нем нарастает страх. Он приходит в ярость, когда его обыгрывают, когда другие дети приходят играть на его площадку для игр. Будь осторожен, Арчи… Он только что ушел с нее, слез с мамочкиных колен и пошел играть в игры взрослых.