— Конечно, я пользуюсь кредитной карточкой, кто носит с собой такие деньги?

— Плюс страховка, — отозвался Денни, лапая драгоценности, — вещи ведь могут быть разбиты или украдены, это — вообще новая штучка.

«Грандиозно, — подумал Бад, — он становится коммерсантом».

— Вот великолепная штучка. Прекрасная, — Денни поднял бриллиант, играя им на свету, — я думаю, не меньше двух каратов.

— Полтора, — уточнил Кингсбэри.

— В вашей карте несколько обедов и билетов на самолет. Это удобно, что все собрано вместе, в конце года вы сможете все проверить.

Кингсбэри попросил их назвать им сумму.

— Пять кусков, и мы ничего не скажем вашей жене, — предложил Бад.

— О, Боже! Мои документы, верните их!

— Нет проблем. А теперь поговорим о серьезных деньгах.

Кингсбэри нахмурился. Он зажал кончик своего носа двумя пальцами, как будто хотел выпрямить его.

Бад произнес:

— Документы по делу Готти, мистер Кингсбэри.

— О, святая Богоматерь!

Денни взглянул из-за опалового браслета, которым он восхищался:

— А кто такой этот негодяй Готти? Король гангстеров, как сказал Бад.

— Сколько? — спросил Кингсбэри. Он вытянул руки на коленях. — Не играйте с этим.

Бад почувствовал страх в его голосе. Это вселило в него уверенность. С другой стороны, жена Кингсбэри кричала что-то о том, что она хочет выбраться из ванной. Но Кингсбэри не обращал на нее никакого внимания.

— Банки, дающие ссуды на Фалькон Трейс, знают ли они, кто вы такой? Парень из воровской шайки!

Кингсбэри не ответил.

— Я представляю, сколько денег они вам дали, но также представляю, что они могут потребовать их назад.

Френсис Кингсбэри прошел в ванную и велел Пенни заткнуться и держать свой сладкий зад на стульчаке. После этого он вернулся к грабителям и спросил:

— Итак, какое вознаграждение вы хотите? Полная сумма? Я имею в виду за Готти.

Денни еле сдерживался, чтобы не вступить в переговоры, он выжидательно смотрел на своего партнера. Бад пригладил волосы. Он хотел услышать, сколько предложит сам Кингсбэри.

— Я стараюсь понять, что будет справедливо…

— Назови ты это трахнутое число, — возразил Кингсбэри, — и я скажу, справедливо это или нет, черт возьми!

«Какого черта», — подумал Бад.

— Пятьдесят, — сказал он спокойно, — а остальное мы отдаем бесплатно.

В возбуждении Денни начал раскапывать новый прыщ.

Кингсбэри посмотрел на них подозрительно.

— Пятьдесят, ты сказал? То есть пять, ноль?

— Точно, — Бад криво ухмыльнулся, — пятьдесят за дело Готти.

— И?

— И две сотни сверх за то, чтобы забыть, что в нем было.

Кингсбэри с горечью бросил:

— Я ошибался, вы не такие уж щенки.

Денни был так обрадован, что просто не мог контролировать себя на обратном пути к дому Молли.

— Мы становимся богачами, — ликовал он, — ты — гений, вот кто ты!

— Все прошло хорошо, — соглашался Бад.

Лучше, чем он даже мог вообразить. В дороге Бад производил арифметические подсчеты в уме.

— Пять тысяч за Американ Экспресс, пятьдесят — за Готти, еще двести за молчание… да, это можно назвать богатством.

— Выходим в отставку, — сказал он Денни, — к черту наше занятие!

— А не думаешь ли ты, что он позвонит в полицию?

— В таком случае, это будет последнее место, куда он позвонит.

Они остановились около магазина и купили две упаковки пива по шесть штук и коробку соленых орешков. На стоянке они открыли окна, включили радио и дали волю своему ликованию. У них был еще час времени. Молли сказала, что если они не приедут к полуночи, она позвонит в ФБР и скажет, что к ней вернулась память.

— Клянусь, это не так строго, — сказал Денни, — даже если мы чуть-чуть задержимся, ничего не случится.

— Может, — Бад открыл окно и засунул пустую банку из-под пива под машину. — Я, откровенно говоря, устал быть ее домашним воришкой.

— Поедем тогда в бар и отпразднуем как следует, — Денни заявил, что он знает поблизости бар, где девочки танцуют голыми на столах и разрешают хватать себя за лодыжки за пять баксов.

Бад ответил, что не сегодня. Никаких празднеств, пока они не отделаются от старухи. Сегодня он закинет удочки насчет остального вознаграждения, которое она обещала. Конечно, они должны получить все прямо сейчас. Молли была так взволнованна содержимым одной из папок, что тут же схватила ее. Затем она поехала и сделала восемь копий. Интересно, что еще она от них потребует?

На обратном пути Бад предупредил:

— Смотри, ничего не говори об этой чертовой операции, которую мы сегодня проделали.

— Ты говорил об этом уже сотню раз.

— Да, это погубит все. Я имею в виду, не говори ей о том, где мы были.

Денни заявил, что он вновь проголодался, и они остановились купить цыплят. Они опять закусили на стоянке, слушая местную станцию. Бад никогда раньше не управлял автомобилем с работающими часами и был удивлен, обнаружив, что они показывают уже полпервого. Он стал высчитывать.

— Быстрей крути, — сказал Денни, — в противном случае…

— Моя идея лучше, дай мне монету, — Бад вышел из машины и направился к телефону на улице. Он набрал номер Молли и отзвонил пять гудков. Повесил трубку, вынул монету и набрал снова. На этот раз он звонил вдвое дольше.

Уже в машине, подъезжая к федеральному шоссе, Денни произнес:

— Я не могу поверить, что она сделала это, может быть, она ушла еще куда-нибудь. Должно быть, она оставила нам записку.

Бад вцепился в руль обеими руками. Проклятая раненая рука онемела, потому что он забыл про нее. Мозг сверлила мысль: «А что, если старая сука пошла-таки к фараонам? Еще хуже, если она вдруг нашла дело Готти. Что, если она прошлепала через спальню и нашла его, спрятанное под матрацем», — теперь это место не казалось ему таким удачным для укрытия.

— Дерьмово, — произнес он, предполагая наихудший вариант.

— Не спеши паниковать, — вдруг проявил оптимизм Денни.

Они добрались до дома через двадцать минут, оставили машину и поднялись наверх. Дверь в квартиру Молли была открыта. Бад дважды постучал.

— А вот и мы, — произнес он радостно.

Войдя, он увидел, что все перевернуто вверх дном.

— О боже! — воскликнул Бад.

Денни в сердцах швырнул костыль.

— Я не могу поверить, твою мать, что кто-нибудь ограбил квартиру.

— Нет, — отозвался Бад, — боюсь, что хуже.

Софа была прорезана, стулья сломаны, зеркала разбиты вдребезги. Керамический сиамский кот был вмазан мордой в телевизор. Пока Денни ковылял через раскиданные вещи, Бад бросился прямиком в спальню, которая также подверглась варварскому нападению. Он устремился к кровати и под матрацем обнаружил папки Кингсбэри там, где он их оставил. Кто-то разгромил помещение, не осмотрев все тщательно.

Вдруг страшный хрип донесся из кухни. Там Бад обнаружил Денни, склонившегося над Молли. Она лежала на спине, с подвернутой ногой. Ее бедра были обвязаны рваным, измазанным чем-то халатом. Ее лицо было избито всмятку, пятна крови, как огромные вишни, проступали сквозь ее редкие волосы. Глаза были закрыты, и губы серые, но она дышала — слабые неровные вздохи.

Денни пощупал ее пульс.

— Боже милостивый, — произнес он, — кому мы можем сообщить об этом?

— Никому, — покачал головой Бад, — неужели ты не понимаешь, что мы не можем никуда звонить? — Он положил свою забинтованную руку на лоб Молли.

— Кто, черт побери, мог сделать такое со старухой?

— Надеюсь, она не умрет?

— Я тоже, — ответил Бад, — клянусь Богом, это было бы несправедливо.

Брюки Джо Уиндера промокли насквозь. Нина спросила:

— Ты ловил рыбу?

— Да.

— В середине дня?

— Рыба вся ушла, — отозвался раздраженно Джо, — после того, как они все перекопали. Нина сидела по-турецки на полу. На ней были синие шорты и розовая хлопчатобумажная блузка. Она была одета так же, как в тот день, когда он впервые встретил ее в Семинол Холле. Джо пошел туда, чтобы увидеться с индейцем по имени Сэми Дир, который продавал катера на воздушных крыльях. Но Сэми уехал на уикенд во Фрипорт, оставив Джо с тремя сотнями говорящих по телефону женщин в Бинго-холле. За дверью Джо услышал голос Нины, быстро вошел и удостоверился, что она столь же прелестна, как ее голос. Она поведала ему, что он может звонить ей за частичную плату, как член Бинго-холла, а он открыл ей по секрету, что купил катер на подводных крыльях, так что может исчезнуть теперь в голубой дали, как только захочет. Но он изменил свои планы после их встречи.