Общаться с ним по душам мне не очень хотелось. Я вовсе не избегала профессора Уиссхаиньщща, но больше ему не звонила и не просила об аудиенции, особенно, пока он оставался ректором. Виделись мы исключительно по официальным поводам.

Заметив, что я не спешу покидать зал, в котором шло совещание, он первым спросил:

– Профессор Цветанова-Флорес, у вас есть ко мне дело?

– Скорее, вопрос, профессор Уиссхаиньщщ.

– Тогда прошу вас в кабинет.

– Я только сообщу моим дочерям, что слегка задержусь.

Он молча проследовал в свое сумрачное капище, оставив открытой дверь. Существам его расы чуждо галантное обхождение с дамами, да и вообще они не обременяют себя избыточной вежливостью.

Войдя, я устроилась внутри аморфного сооружения, которое мгновенно приняло форму мягкого кресла, удобного для гуманоидов. Уиссхаиньщщ прикоснулся к панели, и створки двери бесшумно съехались. Несомненно, снаружи вспыхнула надпись: «Не входить. Идет совещание».

– Слушаю вас, госпожа Хранительница, – произнес мощным басом сгусток темной материи, облеченный в бесформенный балахон непонятного цвета.

– Я уже не Хранительница, профессор Уиссхаиньщщ.

– Вы желаете, чтобы я не называл вас так?

Я задумалась и признала про себя его правоту. Несмотря на то, что я больше не ведаю домом семьи Киофар, я храню всё, связанное с учителем: его курс перевода, его кабинет, его тексты. А в сердце и в памяти – облик, голос, манеры.

– Называйте, как вам угодно, старейший наставник.

– Что привело вас ко мне?

– Я хотела узнать про Лиенну.

– В каком аспекте?

– Изменилось ли что-нибудь за шесть лет.

– Почему вдруг у всех такой интерес к этой весьма далекой планете?

– У всех? Я не первая?

– Меня уже спрашивали примерно о том же, причем независимо друг от друга, магистр Илассиа Киофар Саонс и профессор Ассен Ниссэй.

– Вероятно, случайное совпадение, – попыталась избегнуть я искреннего ответа. – Илассиа летала туда вместе с мужем, и Лиенна, смею напомнить, ее родная планета. А Ассен – астроном, у него свой предмет изучения.

– А вы, госпожа Хранительница?

Хотя глаз в нашем смысле у аисян нет, мне показалось, что Уиссхаиньщщ меня насквозь просвечивает. Ложь он бы выявил тотчас же. Но на правду я всё-таки не решилась.

– Мы по-прежнему часто встречаемся в доме семьи Киофар, старейший наставник. И недавно зашел разговор про Лиенну. Все эти годы было слишком болезненно вспоминать о случившемся. После того, как я со слов четырех очевидцев описала убийство учителя в моей монографии, посвященной ему, а также в предисловии к моему изданию его лекций, мы старались совсем не затрагивать этой темы. Говорили между собой о чем угодно, кроме Лиенны. А тут вдруг нам захотелось узнать, как живется тем, кто совершил столь тяжкое злодеяние. Но ни у кого из нас нет и не может быть связи с Лиенной, даже у астрономов. Поэтому, очевидно, Илассиа и Ассен обратились непосредственно к вам. Они ведь тоже знают, что вы – куратор.

– Ваша версия принята.

Очевидно, он догадался о моих недомолвках, но не стал выпытывать правду. Отступать было поздно. Не могла же я встать, извиниться за неоправданное вторжение и уйти ни с чем.

– У вас есть какая-то информация, старейший наставник?

– Не вполне актуальная, госпожа Хранительница, но – есть.

– Если это не тайна…

– Не тайна. Но лучше бы не распространять ее, где попало.

– Вряд ли здесь, кроме нас, причастных, она кому-нибудь любопытна.

– Вы полагаете?..

Еще один поток просвечивающих лучей, пропущенных сквозь меня. Я ощущала себя, словно перед полетом в транскамере.

– Когда случаются планетарные катаклизмы, госпожа Хранительница, они затрагивают всех и каждого.

– На Лиенне… что-то случилось?

– Там теперь постоянно что-то случается. Межгалактический альянс направил туда куратора, хотя раньше в этом не видели необходимости: цивилизация поступательно развивалась, внутренние конфликты гасились самими властями, лиеннцы не воевали с соседями, а старательно конструировали у себя свою воображаемую империю.

– А сейчас они угрожают кому-нибудь?

– Им не до этого, госпожа Хранительница. После убийства моего уважаемого коллеги там начались ожесточенные споры и столкновения, переросшие в непримиримую рознь.

– И кто там против кого выступают?

– Все против всех, госпожа Хранительница. Есть партия, утверждающая, будто отрекшийся император действительно совершил святотатство, и поэтому ничья коронация ни при каких условиях не могла состояться. Их противники, наоборот, поклоняются памяти Ульвена Киофара и считают всех его критиков пособниками убийц. Еще одна партия признает лишь провозглашенную императрицу Иссоа и настаивает на передаче ей всей власти в империи. Но есть и немало тех, кто никогда не смирится с подчинением женщине, и особенно этой – как они полагают, склонной к странным причудам и крайне неуравновешенной. Другие хотели бы смены династии и готовы принять как императрицу магистра Илассиа Киофар Саонс, поскольку она уроженка Лиенны, дочь прославленного профессора Саонса и вдова отрекшегося императора. Наконец, имеются, и в немалом количестве, те, кто выступает против всякой империи и требует уничтожения всех ее институтов и перехода к тому, что жители Теллус зовут демократией. Столкновения всех этих партий, начавшиеся сразу после известных событий, не только не прекращаются, но и движутся в сторону эскалации. В политическом смысле там хаос, чреватый гражданской войной. Бывший глава правительства, господин Оннео Виттай, оказался вынужден покинуть планету вместе со всей семьей и перебраться на Виссевану – якобы, ему угрожали расправой.

– Куратор на Лиенне бессилен остановить кровопролитие?

– Дело не в кровопролитии, госпожа Хранительница. О массовых казнях или вооруженных действиях мы пока не осведомлены. Но на Лиенне установилась атмосфера всеобщей вражды. Социальная обстановка взрывоопасна. Это нас весьма удручает, ведь одновременно происходят другие неблагоприятные изменения. Мы фиксируем участившиеся природные катастрофы и ухудшение климата. Раньше на континенте Фарсан никогда не видели снега. Теперь он выпадает на севере каждую зиму, а порой накрывает и области, в которых выращивают сельскохозяйственную продукцию. Нехватка питания и переход на суррогаты вызывает не только болезни, но и общественные конфликты, придачу ко всем вышеназванным.

– Может быть, виноваты какие-то космические явления?

– Судя по нашим наблюдениям, ничего подобного рядом с Лиенной не происходило. Их солнце, Маир, стабильно…

– Маир?!…

– Чему вы так удивились, госпожа Хранительница?

– Это имя звезды из одного старинного стихотворения, которое мой учитель выбрал для семинара по поэтическому переводу. Он не успел пройти его со студентами, пришлось подключиться мне. Я еще удивлялась, откуда он взял столь редкий текст, и подумала, что учителя привлекали анафоры, а не смысл, который там весьма умозрителен.

– Профессор Джеджидд, очевидно, заранее выяснил, как называется та звезда, к которой ему предстояло лететь. А потом искал это слово в различных текстах и наткнулся на совпадение.

– Очевидно, вы правы, старейший наставник Уиссхаиньщщ.

– И о чем те стихи?

Я процитировала по памяти в оригинале, на русском:

Звезда Маир сияет надо мною,

Звезда Маир,

И озарён прекрасною звездою

Далёкий мир.

Уиссхаиньщщ пользовался лингвочипом, и перевод на космолингву, вероятно, транслировался ему прямо в сознание. Вряд ли он хоть сколько-нибудь разбирался в стихах. Подстрочники на космолингве всегда выходили ужасными.

– Лучше прочих получился перевод английский, выполненный моей ученицей Линдой Харрис, – заметила я и привела те же самые строки:

The star Mayir is shining high above me,