– Надеюсь, ты планируешь однажды жениться и продолжить свой род, дорогой племянник? – спросила Грета.

Вопрос был неожиданным, Сильва даже смутился.

– М-м-м… – промычал он невнятно.

– Надеюсь, ты не из этих… из модных течений?

– Чего? Бог с тобой, Грета. Ну и мысли у тебя! Я что, похож на додика?

– Хрен вас поймешь, молодых.

Шлоссер кашлянул, сдерживая улыбку.

– Вот. Смутила герра подполковника.

– Ничего-ничего. – Шлоссер заглянул в свой блокнот и продолжил: – Ваш отец был православным?

– Да. И отец, и дед. И теперь я знаю, что вся немецкая родня до колена Генриха Эдуарда, женившегося на православной русской Марии, приняли православие. А Грета мне рассказала и о более ранних Эппенштейнах. Но они были лютеранами. Так, Грета?

– Да, это так. У Луитпольда были сыновья Отто, Максимилиан и Винфрид. Мое «дерево» идет от Максимилиана, а твое, так я думаю, от Отто. У Отто были сыновья Генрих и Леопольд. Видимо, один из них – Генрих – и есть тот, чей след ты нашел под Владимиром.

– А тети Эльза и Агнет?

– Они, как и я, ведут свое родство от Максимилиана Эппенштейна. У Максимилиана было много детей: семь дочерей и сын Людвиг. У Людвига тоже, в основном, дочери, среди которых была мать моих прямых предков, и один сын Витольд – предок Эльзы и Агнет.

– Разве можно все это запомнить? – рассмеялся Сильва.

– Это не так сложно на самом деле, – уверенно ответила Грета.

– Действительно, не так сложно, – рассмеялся Шлоссер. – Но главное я уяснил. Вы, фрау Генриетта, являетесь потомком Эппенштейнов по женской линии. А вот фрау Эльза и Агнет – по мужской. Но так как они женщины, то фамилия на них закончилась. Но есть ли еще мужчины Эппенштейны?

– Да-да, меня это тоже очень интересует! – увлеченно воскликнул Сильва.

– Из тех, кого я знаю, последний Эппенштейн (его звали Хуго) умер в девяностые годы. Он вел свой род от Леопольда, брата того Генриха, который уехал в Россию, – вашего далекого предка. Хуго умер бездетным. Он воевал, остался инвалидом и не женился. У него был брат Адольф, который умер молодым. У Адольфа остались две дочери, которые впоследствии вышли замуж. Возможно, где-то еще существуют Эппенштейны, о которых мне неизвестно.

– У вас же есть это… как его… дерево.

– У Луитпольда было три сына. – Грета задумалась, покачала головой. – Я не знаю, что стало с Винфридом. Наверное, где-то есть его потомки. Возможно, он умер молодым. Есть сведения также, что у Отто были незаконнорожденные дети: сын и дочь.

– Мой предок согрешил с кухаркой? – пошутил Сильва.

– Наоборот, с очень знатной дамой. Замужней. Поэтому дети, скорее всего, получили фамилию мужа той дамы. Это было нередким явлением в девятнадцатом веке. Адюльтеры, внебрачные связи, незаконнорожденные дети. И если порыться в архивах, можно найти много любопытного.

– Все это чрезвычайно интересного, – сказал Шлоссер, – я должен обработать эту информацию. И кто знает…

Он не договорил. Его телефон завибрировал: пришло сообщение. Он прочел, написал ответ.

– Однако мне пора. Фрау Генриетта, вы разрешите мне звонить вам и, если понадобится, приехать?

– Конечно, подполковник.

Шлоссер поднялся. Грета царственно поплыла провожать гостя к выходу. Сильва вдруг подумал… а не рассказать ли следователю о сегодняшнем приключении? До встречи с Йозефом он считал, что автомобилист вел себя на дороге так отвратительно лишь потому, что идиот. Но вдруг, после этой долгой беседы, им овладели сомнение и тревога. А что, если это было сознательное нападение? На него, Сильву Эппенштейна?! Н-нет, вряд ли. И все же…

– Я провожу вас до машины, – сказал Сильва.

Шлоссер намеревался ответить, что ему не стоит беспокоиться, но, взглянув на Сильву, понял, что тот хочет сообщить нечто важное. Наедине.

– Не знаю, Йозеф… Возможно, вы примите меня за параноика. – Сильва скорчил гримасу.

– Говорите, что случилось.

– Дело в том, что меня сегодня чуть не сбила машина. Если б я вовремя не отскочил… думаю, меня бы уже не было в живых.

– Что? Сильвестр, это очень важно!

– То есть вы считаете, что это могло быть спланированное нападение? М-м… Покушение? Именно на меня?

– Не могло быть, а было! Так, это меняет дело. – Шлоссер полез за телефоном, намереваясь позвонить. – Я выделю вам охрану.

– Что-что? Перестаньте. – Сильва остановил его. – Я же говорю, какой-то сумасшедший мчал на машине и не справился на повороте, его занесло… Он и машину зацепил за ограждение.

– Вы сами в это верите?

Сильва пожал плечами.

– Номер машины не запомнили? Какая марка?

– Черный «Мерседес». – Сильва прикрыл глаза. – Я видел его в Швангау. И встречал человека, который сидел на пассажирском сиденье, у озера… – он говорил медленно, пытаясь восстановить в памяти картину на стоянке машин. – Нет… Букву «А» помню точно.

– «А» есть на номерах у Саксонии, Померании и Баварии…

– Нет, там две буквы. Или даже три. «AU». Точно, «AU».

– Уже лучше. А цифры?

– Только двойка. Нет, не вспомню. Может, позже. Я попробую напрячь память. Номерной знак я видел. Но в памяти лишь эти две буквы.

– Сильва, будьте осторожны.

– Но почему? Я никого, кроме Греты, в Германии не знаю. Кто это такие? Что им от меня нужно?

– А что им было нужно от вашего отца?

– Вы связываете гибель отца и эту дурацкую историю? – Сильва удивился. И разволновался. – Это невозможно.

Шлоссер не стал его разубеждать. Он явно связывал оба эпизода между собой.

– Может, эти люди искали что-либо у Вольфа? Какие-нибудь бумаги? – размышлял он. – Отец вам ничего не рассказывал перед поездкой в Баварию?

– Это так давно было. Я спрошу у мамы. Может, она что-то вспомнит. А вы не знаете, его дом осматривали? Тот, который он арендовал? Кажется, он говорил о доме на берегу озера в Оснабрюке. Там ничего интересно не нашли?

– Нет, не знаю. В деле нет информации. Попробую выяснить. Хотя надежды мало: слишком много времени прошло.

– Да, я вспомнил вот что: отец пользовался услугами частного детектива.

– Детектива? А для чего? Что он искал?

– Родственников. Кажется, именно детектив ему помог отыскать Эльзу и Агнет. Отец по телефону рассказал нам, что нашел дальних родственников в Баварии и решил их навестить.

– Это любопытно… Очень даже любопытно. Надо найти этого детектива.

– Двадцать с лишним лет прошло.

– И все же попробовать стоит. А вы, Сильва, будьте осторожны. Не выходите из дома.

– Да вы что? Как это можно? Находиться в историческом месте, рядом с замками сказочного короля и сидеть дома?! Я завтра же поеду в Хоэншвангау. Потом в Нойшванштайн. А еще Линдерхоф неподалеку. Тут же на неделю открытий!

Шлоссер покачал головой, но ничего не сказал.

– Не волнуйтесь за меня, Йозеф.

– Я оставил визитку Генриетте. Вот, возьмите и вы тоже. При малейшем сомнении звоните. Может, что-то вспомните, увидите нечто необычное… И пообещайте, что будете осторожны. С незнакомыми людьми в контакт не вступайте!

– Обещаю. Спасибо. И вы тоже держите меня в курсе. Если что-то выясните…

– Я вам завтра позвоню.

– Хорошей дороги, подполковник.

Шлоссер уехал. А Сильва еще какое-то время постоял в раздумье, потом прошелся вокруг дома, дошел до летней веранды, до живой изгороди из туи… Долго размышлял, прежде чем зайти в дом.

Он не видел, как кот Теодор наблюдал за ним из окон, перескакивая с одного подоконника на другой. Когда Сильва открыл входную дверь, кот встретил его одобрительным мяуканьем и нежным ласканием.

Все утро Людвиг сочинял письмо. Он не знал, отправит ли он свое послание австрийской императрице, или, как часто бывало, лишь «поговорит» с ней на бумаге и оставит лежать исписанный лист в ящике стола. Но ему необходимо было выговориться. Елизавета – единственная, кто может выслушать его и понять.