Одеваюсь в первый наряд и иду к Мирону Амировичу. При моем появлении он откладывает бумаги и дотошно осматривает меня с ног до головы. В пояснице ощутимо покалывает. Я не привыкла к такому повышенному вниманию. Понимаю, что он для себя старается, точнее – для своего имиджа, поэтому терплю.

– Нет, в этом платье грудь слишком маленькая, – выносит вердикт. – Следующее.

Да нормальная у меня грудь. Я была уверена, что это черное платье – самое лучшее из предложенного. Классика, можно сказать. Поэтому с него и начала.

Иду переодеваться. Захожу в кабинет босса в следующем наряде – зеленом платье с воздушными рукавами.

– Господи, его что, с Алиэкспресса заказали? – едва взглянув на меня, раздраженно закатывает глаза. – Следующее давай.

Да ему не угодишь!!

Надеваю белое платье с брюками, уверенная, что он раскритикует и этот вариант. Но…

– То, что надо! – Мирон Амирович подскакивает с кресла и обходит меня кругом. – Скромно, стильно. Грудь выглядит сексуально. Волосы оставь распущенными, – протягивает руку и касается моих растрепавшихся прядей.

Я цепенею. Его жест выглядит так интимно, что моё дыхание сбивается. Чувствую аромат его парфюма и едва держусь на высоких каблуках.

– Иди, переодевайся, – мажет пальцем по моей щеке. – Остальное заберет курьер.

Да что с ним такое? Входит в роль? Нас же никто не видит сейчас, не обязательно играть в жениха и невесту в закрытом кабинете.

Фух, полоса на щеке горит от его прикосновения, словно он провел по ней зажженной свечей, а не пальцем.

Не нравятся мне все эти игры. Но кто меня спрашивает?

И все-таки, лучше бы он позвал Леру на это мероприятие, потому что я совершенно не умею притворяться. Боюсь, если я хоть раз посмотрю на Мирона Амировича, как на мужчину, а не на босса, то случится беда.

В моем мозгу могут поселиться нежеланные мысли. Оно мне надо?

Приходит парикмахер и прямо на рабочем месте делает мне укладку, вымыв голову сухим шампунем. Выходит босс и громко чихает от въедливых паров, висящих в воздухе.

– Будьте здоровы.

– Даша, выезжаем через полчаса. Апчч-апчхи! Да что ж такое…

Возвращается в свой кабинет и смачно чихает ещё раз. Прикрываю рот ладонью, чтобы никто не заметил мой смешок. Просто Мирон Амирович всегда такой хмурый, серьезный и сдержанный, что видеть его брызгающего во все стороны слюной, странно и смешно.

Оказывается, у Мирона Амировича аллергия на лак для волос, поэтому он едет на встречу с журналистами с красными слезящимися глазами.

– Я же выпил антигистаминные, почему не проходит? – спрашивает он возмущенно, смотрясь в мою пудреницу.

Мы едем на его Роллс-ройсе с водителем. Босс сидит на заднем сидении рядом со мной, и всю дорогу я вдыхаю свежий аромат его одеколона.

– Вы их выпили полчаса назад, – отвечаю, – нужно время, чтобы подействовали.

– Я думал, что лаки для волос остались глубоко в прошлом, – захлопывает пудреницу и возвращает мне.

Мне его жаль, выглядит, как скорбящий мужик.

– Даша, я как сказал, смотреть на меня? – хмурит брови. – Томно! А не с жалостью.

– Простите, Мирон Амирович, просто… Такое чувство, что Вы плачете.

– Мужчины не плачут. А что обо мне теперь подумают журналисты? Что я соплежуй, да? Или что нанюхался клея?

– Ну что Вы… Мы скажем, что это всего лишь сезонный приступ аллергии.

– Она еще и сезонной бывает?

– Конечно. На пыльцу, например. Или на тополиный пух.

– Не было у меня никакой аллергии до сегодняшнего дня. И отсядь от меня подальше, кажется, я сейчас опять начну чихать. В носу щекочет.

Нормально. Сам сел ко мне близко и теперь требует отсесть. Куда? За дверь?

Когда мы появляемся в ресторане, босс приходит в норму. Глаза всё еще красные, но, по крайне мере, больше не слезятся.

Ловлю на себе заинтересованные мужские взгляды. Необычно, потому что я привыкла быть невидимкой. Босс тоже замечает, что на меня смотрят посетители ресторана, и хватает меня за руку.

– Ты – моя невеста, – объясняет свой импульсивный поступок.

Его горячая рука обдает меня кипятком. Мне и приятно, и странно идти с ним за ручку. Во-первых, я это делала последний раз в школе – ходила за руку. Во-вторых, раньше Мирон Амирович не касался меня. Случайные прикосновения не счёт. А сегодня трогает везде, где хочет: и щеку, и волосы, и руку. Таким макаром к концу вечера и до груди доберется. Нужно быть начеку.

– А вот и наш клиент, – босс кивает за столик, где сидит мужчина в стильных очках, и мы идём к нему.

– Мирон Чадаев! – журналист подскакивает с места, чтобы поздороваться с моим начальником за руку. – Что с Вашими глазами? На улице ветрено?

– У меня аллергия, чтоб её… Здравствуй, Борис.

– Познакомьте с Вашей прекрасной спутницей, – просит Борис, оценивая мой внешний вид.

– Это моя невеста и помощница в одном лице Дарья Савочкина. Будущая Чадова.

На меня нападет кашель, но я стоически держусь и не произношу ни звука. Даже улыбаюсь этому Борису и пожимаю руку.

– Какая красавица, Ваша будущая жена.

На меня нападет истерический смех, и я таки издаю смешок и ловлю на себе грозный взгляд босса. Действует, прекращаю внутренне ржать и сажусь на какой-то неудобный табурет. Вроде приличный ресторан, а сидушки, словно на домашней кухне.

– Даша, – шепчет мне босс, – это стул для твоей сумочки.

Ох, черт. Вот это я облажалась. Натягиваю на лицо извиняющуюся улыбочку и пересаживаюсь в плетеное кресло с подушкой. Вот теперь комфортно, но стыдно. Борис, наверное, сразу догадался, что я в роскошном ресторане впервые, раз перепутала сидения.

– Ничего, – говорит Борис, – многие девушки путают стулья. Всё нормально, Дарья. Или можно просто Даша?

– Как Вам будет угодно, – отвечаю.

В бокале стоит водичка, и я делаю пару глотков, чтобы успокоить горло, в котором першит.

– А где же Ваша спутница, Борис? – интересуется Чадаев.

– Опаздывает, как всегда. Моя помощница не такая собранная и ответственная, как Ваша, – стреляет в меня глазами. Посылаю журналисту в ответ сладкую улыбочку и вспоминаю, что вообще-то должна улыбаться и строить глазки боссу. Вот хоть убейте, не могу поднять глаза на Мирона Амировича, и ему улыбнуться. А он, наверное, этого ждет.

– Даша у меня – золотой человек. Уже почти год вместе работаем. Как только она переступила порог моего офиса, я сразу понял, что влюблюсь в неё, – сочиняет босс так убедительно, что, не зная всей правды, я поверила бы.

Борис кивает и кушает сказку. Чувствую под столом шевеление, а потом несильный, но ощутимый толчок. Мирон Амирович только что меня пнул! Поднимаю на него возмущенный взгляд и ловлю мысленное сообщение: не сиди молча, поддержи мою ложь, иначе тебе не поздоровится.

– Да, так и было, – киваю и растягиваю губы в улыбке, нежно смотря на босса.

Стыд заливает лицо, как будто я делаю что-то неправильное, непристойное. Это игра, всего лишь игра – напоминаю себе. Но как он смеет угрожать мне взглядом? Я и так делаю, что в моих силах. В следующий раз пусть ведет на встречу профессиональную актрису. С его связями найти её будет несложно.

Мирон Амирович накрывает мою руку своей и сжимает пальцы. По телу проносится электрический импульс и эхом отдается где-то за ушами. Господи, все это так не правильно…

– Мирон, расскажите, как Вам удалось создать такую большую и успешную компанию? Вы являетесь одним из крупных застройщиков. Как Вам это удалось?

И босс пускается в долгий рассказ о своей семье, погибшем отце и своем призвании строить удобные дома для людей. Половина – враньё для образа хорошего парня. Но его отец Амир Чадаев и вправду погиб в крупной аварии вместе со своей женой. Я помню, как на весь город трезвонили об этом.

На Бориса производит впечатление рассказ босса. Плюс красные слезящиеся глаза. Думаю, сделка с журналистом у Мирона Амировича в кармане. Он напишет про него хорошую статью, и шеф выиграет вожделенный тендер на строительство ТЦ.