Ванная у Германа примечательная. Зеркало от пола до потолка полностью закрывает всю стену, даже заходит в душевую. Ну нарцисс же, а. Любуется на себя в душе. Больной вообще. Несмотря на эти мысли и сама замираю, разглядываю себя в этом зеркале.

Косметику я уже смыла с горем пополам, но без специальных средств чернота все еще осталась в межресничке, отчего голубые глаза все еще не выглядят слишком блекло. Светлые волосы мокрыми плетями прилипают к плечам и спине, стали чуть темнее от воды. Зеленку, кстати, почти не видать, так я ее хорошо вымыла… Фигура неплохая вроде бы. За собой слежу и вообще. И лицом не такая уж и уродка. Что же ему надо было?

– Что во мне не так? – вслух, перекрикивая шум воды, спрашиваю я, сухо, без слез всхлипываю.

– Ты прекрасна, – слышу и резко оборачиваюсь.

Сердце предательски совершает ликующий кульбит, а я едва сдерживаю вздох облегчения.

– Что ты тут делаешь? – спрашиваю, даже не пытаюсь прикрыться. А смысл? Уверена, он и так уже рассмотрел все, что хотел.

– Смотрю на тебя.

Его белая рубашка расстегнута, выпущена из брюк, рукава закатаны. Проскальзываю взглядом по его идеальному прессу, по накачанной груди, по вздутым венам на кистях, обвивающим предплечья до локтя.

– Герман, это нарушение личного… – не успеваю договорить, как он делает стремительный шаг ко мне. Нависает надо мной, позволяя струнам воды стекать по его волосам и плечам, промачивать насквозь рубашку, которая, намокнув, облепляет каждую его мышцу.

– Замолчи, – низко и хрипло говорит, глядя на меня потемневшими глазами. Черный зрачок почти поглотил серую радужку, превратился в бездну, в которую я падаю, и даже не пытаюсь остановить это падение.

– Это ничего не будет значить, – выдыхаю я. – Просто…

– Секс, – чуть склоняет голову, делает еще шаг, заставляя меня отступить, упереться лопатками в мокрый кафель.

Дыхание сбивается от его близости, хотя он еще даже не дотронулся до меня. Я больше не могу сдерживаться – касаюсь пальцами его шеи, кажется, слышу под подушечками его такой же бешеный, как и у меня, пульс. Он перехватывает мое запястье почти сразу же, вздергивает мою руку над головой, почти больно ударяя ее в стену. От этой грубости кровь только сильнее приливает вниз живота, все внутри начинает пульсировать и дрожать.

Герман проделывает то же и со второй моей рукой, толкается в меня бедрами, и я животом чувствую его напрягшийся в брюках член.

– Хочу… – целует меня в уголок губ, прикусывает мою нижнюю губу, заставляя шумно выдохнуть ему в рот, прогнуться и еще плотнее прижаться к нему. – Тебя…

Его голос врывается в сознание, затуманивает его еще больше. Я тянусь к нему, как загулявшая кошка, хочу поцеловать, хочу в нем забыться. Касаюсь его губ, и он сразу же врывается в мой рот языком, целует жадно, так как меня уже давно не целовал Артур. Гоню мысли о нем прочь, хочу раствориться в этом моменте.

– Ты очень красивая, – словно сквозь толщу воды слышу голос Германа.

Он покрывает поцелуями мое лицо, шею, втягивает в рот кожу, прикусывает ее, оставляя следы, присваивая.

Мне так хочется до него дотронуться, но он все еще удерживает мои руки, не дает стать еще ближе.

– Герман… – стону я, когда его губы спускаются к моей груди.

Он прижимает мои руки к моим бокам, не давая пошевелиться, всасывает мой сосок, прикусывает его и с моих губ срывается бесстыдный стон. Ядов отпускает мою руку, сжимает мою грудь, оттягивает второй сосок, проскальзывает ладонью по моему животу и накрывает лобок.

– Боже, – выдыхаю, когда его палец проскальзывает между моих складочек, а кончик его пальца совсем немного входит в меня.

– Хочу, чтобы ты стонала мое имя, – его поцелуи такие жаркие и порочные, движения внутри меня такие горячие. Он толкается в меня бедрами в пульсовом ритме, давая почувствовать его желание и почти сойти с ума от своего.

– Пожалуйста, – выстанываю я.

Его большой палец кружит вокруг моего клитора, потирает его, разнося под кожей электрические разряды, и я вцепляюсь в ткань его рубашки.

– Что «пожалуйста»? – в его голосе слышится усмешка, но меня не задевает то, что он хочет, чтобы я просила. Меня это заводит.

– Хочу тебя, – зарываюсь пальцами в его мокрые волосы, чуть тяну, заставляя посмотреть на себя. – Возьми меня. Сейчас.

– Яна, – он прикрывает глаза, вдруг став почти беззащитным, распахивает их и сметает меня очередным поцелуем. Сжимает мою попку, поднимает, заставляя обвить ногами свой торс.

Придерживает меня одной рукой и расстегивает брюки, я чувствую, как в мою текущую щелочку утыкается горячая головка. Дрожу от нетерпения, когда он водит ею по моим половым губкам, задевает клитор. Хочу почувствовать его в себе…

– Герман Евстафьевич, – слышится от двери.

Мы оба замираем, тяжело дыша и глядя друг на друга.

– Что? – наконец отзывается он.

– Вы должны это увидеть, – я гляжу сквозь запотевшее стекло, вижу смутный силуэт у входа в ванную.

– Я занят, – раздраженно рявкает Ядов.

– Это срочно, – неловко говорит мужчина. – Вышло интервью. О вашей первой жене.

Я вижу, как Герман меняется в лице, медленно опускает меня на кафельный пол, закрывая собой.

– Я сейчас буду, – отзывается он.

– Ты был женат? – в голове мутно от всего произошедшего, и от новости о том, что он был женат. Как он сумел это скрыть ото всех? – Где она сейчас?

– Пропала, – он не глядит на меня, быстро поправляет одежду. – Мне нужно идти, Ян.

Не дожидаясь моего ответа, он выходит сначала из душевой, а потом и из ванной, оставляя меня в полном одиночестве и непонимании. Что происходит? Во что я ввязалась?

Быстро заворачиваюсь в махровый халат и выхожу из ванной комнаты. Тревога накатывает волной, и я не знаю, куда себя деть. Надо вызвать такси и свалить отсюда поскорее. Ага, такси вызвать, а ты адрес знаешь? Досадливо морщусь и тут же хватаю телефон. Геолокацию посмотреть и все, не девятнадцатый век на дворе же.

Трубка начинает вибрировать сразу же, когда оказывается у меня в руках: либо к кого-то чутье невероятное, либо мне пытаются дозвониться не в первый раз.

Номер незнакомый, поэтому беру с опаской – вдруг это Артур?

– Вы уже видели новости, Яна? – без труда узнаю голос Раисы Федоровны.

– Еще нет, – немного опешив, говорю я. – Откуда у вас мой номер телефона?

– Не задавайте глупых вопросов, милочка, – фыркает она. – Вы что, президент, чтобы вам невозможно было дозвониться?

– Нет, конечно, но… Ай, ладно, – отмахиваюсь я. – Почему вы звоните мне, а не Герману? – а вот этот вопрос кажется мне резонным.

– Потому что Герман, по своему обыкновению, откажется говорить. Он уверен, что я желаю ему зла, но это не так, конечно же. Мальчики, сами понимаете. Они не всегда логичны.

– А вы не желаете ему зла? – я не верю ни Герману, ни его бабушке.

– Яна, у меня нет детей, они все ушли в мир иной раньше меня. И Герман – единственный мой внук. Неужели вы считаете, что я настолько бесчеловечна?

– Я ничего не считаю, – холодно отвечаю я. – Давайте к делу. О чем именно вы хотите поговорить настолько, что отыскали мой номер?

– О первом браке Германа, – она делает многозначительную паузу и мне становится не по себе. – Я не хочу, чтобы это как-то повлияло на ваши отношения.

– Почему это должно повлиять на наши отношения? – делаю вид, что я знаю, о чем она говорит, в надежде получить хоть какую-то информацию. Хотя зачем тебе информация, Яна? Беги куда глаза глядят от этой семейки и не оборачивайся!

– Сейчас будут лить слишком много грязи, – ее голос смягчается, мне впервые кажется, что, похоже, она действительно переживает за внука. – Не слушайте. Герман ни в чем не виноват. Он жертва.

– Жертва чего? – журналистская работа накладывает отпечаток и учит цепляться к словам.

– Я считаю, жертва этой женщины. Она все делала, чтобы Герман… – Раиса Федоровна осекается. – Просто я прошу вас, Яна, не верьте всему, что говорят. Герман – хороший мальчик, хоть и с непростым характером. Но он уж точно не убийца.