– Ты выспался? – Предпринимаю я очередную попытку поддержать разговор и заодно отвлечься от начавшегося в голове шабаша пьяных мыслей.

По крайней мере мой вопрос заставляет Антона отложить телефон в сторону и посмотреть вперед. Я отчетливо вижу, как его взгляд спускается ниже, наверняка застывая на ложбинке моей груди, и наполняется предвкушением.

– Вполне, – отвечает он.

Интерес, стопроцентно сексуальный и на самом деле довольно периодический – мой муж не смотрит на меня так ежедневно, – одновременно приятен и печален. Мне хотелось бы чувствовать свою привлекательность всегда, а не в обоснованных физиологией эпизодах.

Они лишь доказательство равнодушия Антона. А сама я для него – чуть больше, чем безликая женщина.

– Хорошо, – произношу я, совершенно не задумываясь над смыслом сказанного, и растерянно замолкаю.

Мне о многом хочется поговорить с Антоном, но, боюсь, мои вопросы покажутся ему надоедливыми и бесцеремонными. Беседы по душам в нашем браке не предполагаются.

К счастью, спасая нас от неуютной тишины, Антон продолжает диалог:

– Ты вчера рано уснула. Я даже не ожидал. Вернулся, а ты уже храпишь.

– Эй! – я наигранно возмущаюсь и в протестующем жесте дергаю рукой, чудом умудрившись не выплеснуть себе на грудь вино. – Я не храплю!

Правый уголок губ Антона приподнимается, синие глаза искрятся лукавым весельем. Он сейчас завораживающе красив. Мое несчастное, влюбленное сердце делает кульбит, оступается и, сорвавшись в пропасть, замирает в невесомости восторга.

– Думаю, – замечает он, поднимаясь из-за стола с пустой тарелкой, – в этом вопросе мое мнение более компетентно.

– Ты летчик, – я намеренно ошибаюсь в термине, – а не сомнолог.

Спокойно оставив посуду в раковине, Антон оборачивается и одаривает меня насмешливым взглядом:

– Слабо, – цокает он языком. – Ты в жизни не спутаешь летчика и пилота, Вер.

Я пожимаю плечами, искренне наслаждаясь теплотой этой пикировки.

– Кофе?

– Нет, спасибо. Лучше еще вина.

– Уверена? – Антон явно сомневается, но все-таки подходит к столу и берет бутылку.

– Спасибо.

– Ты ничего не съела.

Прозвучавшее замечание возвращает мои мысли к почти полной тарелке, и я тяжело вздыхаю. Аппетита нет совсем.

– Не хочется, – признаюсь я честно. – Потом.

– Ну как знаешь.

– Ага. – Сделав новый глоток, я выхожу из-за стола и подхватываю тарелку. От резкого подъема кружится голова, и тело ведет на первом же шаге. – Ой!

Стоявший поблизости Антон успевает меня поймать.

– Пьянчужка, – смеется он и перенимает из моих рук тарелку, чтобы оставить ту на кухонной тумбе. – Ты зачем так набралась?

– Не знаю, – уклоняюсь я от прямого ответа и спиной сильнее прислоняюсь к мужу.

Прикосновение покоящихся на моей талии ладоней ощутимы даже сквозь махровую ткань. В ушах нарастает гул, внутри что-то привычно сжимается в предвкушении. Обонянием с каждым вдохом отчетливее улавливается аромат знакомого, дурманящего ум мужского парфюма, пульс учащается, а во рту сохнет.

Уловив мое состояние или попросту подчиняясь собственным желаниям, Антон прижимает меня крепче, и я тут же льну к нему и откровенно потираюсь ягодицами об уже напряженный член.

– Соскучилась? – шепчет Антон сипло, и я отрывисто киваю, вкладывая в этот акт согласия куда больше смыслов, чем заявлено в вопросе.

От контакта наших тел меня уже вовсю бьет мелкой дрожью, под ставшей до предела чувствительной кожей горячая кровь жжет вены и опаляет мое измученное сердце.

Если бы Антон только знал, как много я стараюсь взять и отдать во время секса. Если бы он только мог утолить мой эмоциональный голод, от которого я, наверное, рискую однажды сойти с ума, но…

Беда заключается в том, что мой муж не имеет того, что требуется моим сердцу и душе. Как богачу нечего взять у нищего, так и мне нечего взять у Антона, но я хотя бы могу поделиться с ним тем, что переполняет меня саму до краев, разрывая на части.

Повернув голову, я тянусь к его губам и целую. Чуть неловко и рвано, жадно и неприкрыто страстно. Благодаря вину сегодня можно быть честнее обычного, и я пользуюсь предоставившейся возможностью с радостью.

Хватка Антона на моем теле становится жестче, дыхание – тяжелее и чаще, и его возбуждение, как и всегда, безмерно заводит и пьянит. Его левая рука поднимается выше и сжимает грудь, правая, спустившись, забирается под край полотенца и скользит между бедер, прежде чем ребром врезаться в центр. Невольно прервав поцелуй, я задушено хватаю ртом воздух.

– Весь ужин думал, – пользуется паузой Антон, – как ты сидишь передо мной без белья. – Его пальцы теперь распределяют смазку по половым губам, избегая проникновения и контакта с клитором.

У меня же вырывается тихий всхлип и подгибаются ноги.

– Ты только сейчас намокла или еще за столом?

Я не отвечаю. Алкоголь в полную мощь ударил в голову, и слова ко мне не приходят. К тому же мастер по пошлым разговорчикам на этой кухне уже имеется.

Выгнув спину, я опять тянусь к Антону за поцелуем, но он решает иначе и быстро разворачивает меня к себе лицом. Узел на полотенце развязывается вместе с движением, и через секунду я остаюсь обнаженной.

Антон довольно улыбается и снимает майку. Следом на пол улетают брюки. Теперь мы вдвоем полностью обнажены. Я сокращаю образовавшуюся недавно дистанцию и потираюсь о мужа грудью, смотря ему прямо в глаза и внимательно наблюдая за тем, как любимый синий взгляд темнеет и теряет фокус и как еще больше тяжелеет и учащается дыхание.

Подняв руку, пальцами Антон зарывается в моих еще влажных волосах и оттягивает голову вниз, освобождая шею, куда после прижимается губами и где до легкой щиплющей боли втягивает в рот тонкую кожу, упоенно оставляя подряд несколько красных пятнышек.

У меня закатываются глаза. Я тихо стону и тянусь к покачивающемуся у бедра члену, обхватываю его ладонью и чувствую пульсацию, словно отдающуюся внизу моего живота.

Мысли исчезают. Гаснут звуки. И на второй план отходит все вокруг. Остается только Антон.

Его губы. Жар тела. Прикосновения его рук и пальцев. Жадные, долгие поцелуи. Не знающие стыда ласки. Сначала мучительно-неспешный, томный темп толчков, а затем – почти бешенный, выбивающий из меня громкие стоны.

Оргазм опустошает, забирая все.

В эти секунды я не думаю. Совсем ни о чем.

В эти секунды ко мне еще не пришла мысль, что это, наверное, был наш с Антоном последний секс.

Прощальный.

На следующий день Антон отправляется в новый рейс, а я остаюсь дома. Деться мне сегодня некуда: нет ни лекций, ни семинаров.

С самого утра, проводив мужа до двери и затем с трудом проглотив пару печений на пару с горьким кофе, я сижу в гостиной и пялюсь в раскрытый ноутбук. Бесцельно пролистываю файлы статей, отобранных ранее в качестве основы для моего следующего исследования, по несколько раз в минуту проверяю корпоративную почту в надежде на внезапный поток вопросов от студентов, но писем ожидаемо нет: середина недели, первая половина дня – в такую рань студенты пишут преподавателям крайне редко.

За окном идет снег с дождем. Беспросветная серость давит, нагоняя уныние и растравливая и без того властвующую надо мной тоску. Экран ноутбука постепенно гаснет и размывается перед глазами.

Мысленно я уже не здесь. Мне вспоминается, как на второй встрече все в том же кафе мы с Антоном обсуждали родственников.

– Слушай, – сказал он мне. – У тебя родители где живут? Наверное, я должен буду с ними познакомиться? – Выражение его лица и напряженность позы очень ясно сообщали, как сильно он не хочет никаких знакомств семействами.

Что ж, в таком случае одной проблемой становится меньше.

– У меня только брат и бабушка, – не стала я тянуть с ответом, – но они оба далеко. Бабушка конечно не поедет в Москву, а брат… Он… такой, специфичный человек.

Антон нахмурился.