Так и живут они, не понимая случившегося и не глядя друг на друга толком, но промывая себя изнутри до больного.

***

У Алика будто нездоровое наваждение, которое преследует парня целыми сутками, и ему даже самые невинные действия кажутся весьма пошлыми и многозначными. Он готов уже волосы на голове рвать, лишь бы навязчивые картинки из фильма исчезли и оставили его в покое, но рука сама тянется за диском.

Шатен уверен, что дома он один. Парень уверен, что дверь заперта и что Ирка вернется не скоро, поэтому срывается. Экран снова горит знакомыми картинками, а Алик снова наблюдает в упор, ловя каждый стон и движение, осознавая, что был бы не против оказаться на месте этой брюнетки, да и вообще, что его стоны в тысячу раз лучше, чем у этой девчонки, если сестра бы его сейчас трахала в задницу резиновым членом.

В голове невольно всплывают картинки другого момента, когда дядя Сережа прильнул к губам шатенки. Щеки предательски начали гореть, а сердце биться чаще. Рука медленно нырнула ниже под резинку трусов, стараясь вспомнить те ощущения, что дарила ему рыжая. Алик был совершенно голый, оставив боксеры где-то в углу комнаты, парень пытался хотя бы отдаленно понять, что испытывает брюнетка под тяжестью и напором дяди Сережи, но уже от одного собственного пальца в заду становилось неприятно.

– Как она это терпит? – бубнит недовольно Алик, пытаясь пропихнуть второй палец, однако становится весьма ощутимо больно и парень выпускает легкий стон, прикусывая губу и матеря себя мысленно.

– Делает что? – раздается тихий голос возле двери. Алик застывает задницей кверху и с собственными пальцами, не рискуя повернуться и посмотреть – и так понятно, что голос Ирки.

– Красиво выглядишь, братишка, – тихо тянет Ирка, проходя в комнату, отбрасывая кофту на диван.

– Я… – Алик теряется и даже не знает, что ему сделать сначала: оправдаться или вытащить пальцы из зада.

– Ты продолжай, братишка, а я посмотрю, – присев на край кресла рядом с Аликом, произнесла Ирка. – Не хочешь? – наигранно удивилась Ирка.

– Помочь? – склонившись к лицу Алика, поинтересовалась она.

Алик громко сглотнул и все же решил вытащить пальцы, но Ирка не дала, прижав их своей ладонью.

– Чего же ты? – обиженно проныла рыжеволосая, удерживая пальцы Алика на месте.

– Не нравится? – давя на пальцы, интересуется она, наблюдая за алыми щечками своего любимого братишки.

– А если так? – изогнула бровь рыжая, и Алик почувствовал как к его собственным пальцам добавляются пальцы Ирки. На глаза выступили слезы, грозясь покатиться двумя мокрыми дорожками вниз.

– Потерпи, скоро привыкнешь и станет приятно, братик, – тихо шепчет Ирка, мягко массируя гладкие стеночки, задевая пальцы Алика и изредка переплетая их со своими. Шатен забыл как дышать, иногда глотая обжигающий воздух и поджимая пальчики на ногах от странных ощущений.

– Ты расслабился, братишка, – улыбается рыжая, плавно загоняя пальцы и вытаскивая их обратно.

– Нравится? – новый толчок и с губ Алика срывается тихий скулеж. – Ты очень красивый.

У Ирки от возбуждения дрожат руки и ноги, а в ушах отдаются звонкие стоны из колонок и менее громкие от Алика.

– Братишка, – сглатывает рыжая, устраиваясь рядом с Аликом, – Можно…?

Сердце Алика готово в пятки уйти, но член безбожно ноет, требуя разрядки.

– Только посмей сделать больно, – скулит шатен, расставляя коленки чуть шире. Ирка мягко улыбается, стягивая с себя белье и прикрепляет к своему телу какой-то поясок, а потом прикрепляет к нему купленный искусственный фаллос. Затем пристраивается к своему горячему брату.

– Потерпи, – тихо шепчет она в самое ухо, входя в девственное тело, аккуратно и медленно.

– Шшшш, – вырывается из губ Алика, а пальцы вцепляются в короткий ворс ковра.

– Тихо, хороший, – целуя лопатки, просит Ирка. Пальцы мягко оглаживают выпирающие косточки, втянутый и напряженный живот, а после так же осторожно опускаются на член. Ирка двигается плавно, растягивая удовольствие и уже не девственный проход, вслушиваясь в мелодичные стоны и тихие вскрики.

– Быстрее, – тянет Алик, привставая и падая в объятья рыжей. Ирка тихо стонет в ушко Алика, поглаживая возбужденное тело и методично двигаясь внутри.

– Кк… аххх, – вытягивает Алик, кончая и расслабляясь. Его тело трясло от первого в жизни оргазма, а пальчики все так же сжимались. Ирка вышла, доводя себя до оргазма, лаская клитор рукой, поглаживая гладкие бедра брата и счастливо оседая рядом.

– Братишка… – тянет рыжая, слегка посмеиваясь.

– Что?

– Кажется, я тебя люблю, – У Алика минутный шок, а после в рыжую летит подушка с ближайшего кресла.

– И я тебя, чертова извращенка.

– И вовсе я не извращенка, – улыбается Ирка.

– Еще какая, – вспыхивает Алик.

– Зато любимая, – нежно целует в носик Ирка, ловя смущенный взгляд своего любимого брата.

А ведь все началось с порно…

Ее втолкнули в широкий проем пещеры, двери за его спиной тут же захлопнулись. Девушка испуганно замерла. Пещера была гигантской и облагороженной – все-таки известнейший центр релаксации – мягкие, не слишком яркие светильники, отпилены особо опасные сталактиты и сталагмиты, каждая ниша закрыта звуко– и светонепроницаемым куполом, чтобы не мешать посетителям. Но легкий сквозняк задевал кожу, заставляя тело мелко подрагивать, а ритуальная одежда не спасала от пещерной прохлады. Девушка все же рискнула пойти глубже, туда, где в полутьме дальней ниши ее ждал Мастер.

Этот обряд проходили все девушки, живущие в этой странной деревне и достигшие восемнадцати лет. Как говорили взрослые, "для контроля перехода формы". Саму суть обряда запрещалось рассказывать, поэтому все девушке в страхе и предвкушении ждали дня ритуала.

Девушка мелкими шажками придвигалась к дальней части пещеры, плотно прижав руки к телу. Там ее встретил Мастер – рослый мужчина той безликой красоты, что казалось, что его внешность постоянно изменяется. Юная девственница немного расслабилась – мужчина не внушал страха. Мастер стоял и улыбался, совсем не двигаясь.

Девушка совсем расслабилась и уже было задумалась, в чем состоял обряд, как почувствовала легкое прикосновение у талии. В испуге обернувшись, она увидела щупальце красно-телесного цвета – как губы или покрытые румянцем щеки – с заостренным концом.

Щупальце тоже резко отринулось, но заметив, что девушка не сбегает и не кричит, медленно придвинулось к ней, будто, чтобы убедиться, что она правда не сбежит.

Девушка с замирающим сердцем следила за щупальцем. То не пыталось ее убить или покалечить: мягко и нежно гладило по животу, плечам. Осторожно приблизилось к губам, но когда девушка выдохнула, пугливо отодвинулось. Но затем, видимо, почерпнув откуда-то уверенность, коснулось губ.

Юная красотка почувствовала, какое оно нежное и осторожное – даже не пыталось проникнуть в рот – и мягкое и теплое, как кожа. Щупальце чуть надавило, будто даря целомудренный поцелуй, и двинулось ниже, к ключицам.

Погладило, будто пальцами пробежалось, задело сосок сквозь ткань на грани ощущений – девушка почувствовала тепло, но не прикосновение. Живот долго гладило, наслаждаясь его открытостью, не заходя ниже немного выступающих тазовых косточек. Сразу же переползло к ногам, погладив бедра, пощекотав под коленкой.

Девушке нравились прикосновения тентакля, которое не хотело ее напугать. Закончив поглаживания движением по всей длине ног, щупальце свернулось кольцом у нее между ног, как будто теплой щекой прижалось. Побыв так с полминуты, оно поднырнуло под ритуальную тунику и, плотно прижимаясь к коже, поползло к груди.

Девушка чувствовала мягкие волны возбуждения и наслаждения, распространявшиеся от мест касания щупальца. Добравшись до сосков, оно пощекотало их, добившись того, что они затвердели, и немного их оттянуло. Викторувыдох-полустон на грани слышимости, раздавшийся в тишине пещеры, был сигналом – десятки тентаклей ринулись к юной красотке.