Они так привыкли брать друг друга на “слабо”, что уже не представляли жизни без этого.

В свои двадцать лет Альберт неожиданно понимает, что детские забавы заходят слишком далеко. Парня мутит от собственной глупости, и он искренне проклинает тот роковой день, когда очередной раунд на «слабо», замешанный в пьяном бреду, закончился офигенным минетом от младшей сестренки. С того дня в негласные правила также входит отсос проигравшего победителю.

В свои восемнадцать лет Эльзи выглядит просто умопомрачительно: светлые волосы, соблазнительные лисьи глазки, тонкие губки и сахарный язычок, небольшой рост и мягкие бедра вкупе с тонкими ногами. Альберт с ума сходил в тот момент, когда понял, что уже давно наблюдает за сестрой совершенно не в том свете, что раньше.

Однако и сам парень был прекрасен собой: высокий шатен, с широкими плечами, пухлыми губами и тонкой талией. Его желали многие, но он хотел и одновременно не очень, чтобы его желала лишь эта хитрая лисичка Эльзи.

– Братишка, а давай вновь сыграем? – одним из тихих вечеров начала Эльзи, затягиваясь очередной шоколадной сигаретой.

– Мы только вчера завершили игру, дай передохнуть, – голос Альберта почти срывается, ведь он так стремился закончить прошлую игру.

– Уже год, братишка, – упрекнула блондинка, туша сигарету о пепельницу и выбрасывая окурок в окно.

– Что год? – Альберту проще включить дурачка, чем отвечать сестре правдой.

– Ты уже год сводишь нашу игру в ничью! – блондинка злится, но почему-то шатену мало верится, что причина всего этого только в ничьей, которую она с большим трудом удерживает в течение года.

– Не правда. Просто так выходит, – шатен старается дышать глубоко и медленно, но все летит к чертям, когда руки сестры оказываются на коленках, а сама она располагается между его ног на полу.

– Братишка, ты боишься проиграть? – голос такой низкий и приторный, что Альберту охота ее оттолкнуть и накричать.

– Я не боюсь, просто устал.

– Слабо?

– Что слабо?

– Начать игру, слабо?

– Не слабо, – со злостью отвечает парень. Чертова гордость, лучше бы молчал.

– Правила диктую я, – Эльзи счастлива до безумия и, видимо, уверена в своей победе на все сто.

– Валяй, – неожиданно руки блондина опустились на ее плечи, а тонкие губы, опаляя ушную раковину шатенки горячим дыханием, зашептали, вызывая мурашки.

– Я видела, как ты дрочил в ванной, и мне стало интересно, – послышался шепот девушки. Альберт не видел, но чувствовал, как Эльзи облизнула пересохшие губы своим язычком, – А как долго ты можешь не кончать? Дольше меня или нет?

– К чему все эти вопросы?

– Это не вопрос, это введение в суть следующей игры.

– Не понимаю.

– Глупый ты, братишка.

– Черт, говори уже!

– Суть в следующем, кто первый кончит – проиграл, – и Эльзи тут же отлипает от Альберта, наблюдая за шоколадными глазами брата. Альберт чувствует себя погано и искренне не понимает, зачем все это, хотя когда они на спор поджигали машину отца – вопросов было меньше.

– А если у меня не встанет? Или у тебя не будет возбуждения?

– Встанет, братишка, встанет, – Эльзи быстро метнулась в сторону письменного стола, выуживая от туда пару дисков.

– Только не говори мне, что мы будем дрочить на порно? – глаза шатена расширяются в ужасе, однако для девушки все кажется вполне естественным.

– Можем, конечно, и друг на друга, – спокойно пожимает плечами блондинка, склоняясь над проигрывателем и вставляя диск.

Синий экран сменяется на вполне типичные яркие картинки второсортного порева, ничего нового и интересного, однако Эльзи думает по-другому и без особого стеснения запускает тонкие пальцы под резинку домашних штанов. Из колонок доносятся отборные стоны, шлепки мокрых тел и непонятные речи на иностранном языке.

Парня воротит от быстро сменяющихся картинок на экране, и он решает повернуть голову в сторону сестры. Мир рушится настолько быстро, что Альберт готов клеем осколки собирать, лишь бы не развалились окончательно.

Эльзи такая влажная, такая чувственная, такая домашняя и родная. Ее белая шея поблескивает испариной, глаза прикрыты, реснички подрагивают, а губки раскрыты в немом стоне. Шаловливые пальчики то и дело пробегают по промежности, спрятанной под тканью домашних штанов.

Малышка слишком сильно возбудилась, свободная рука нырнула под растянутую домашнюю футболку, обнажая краешек плоского живота и сжимая давно затвердевшие соски. Высветленные волосы подрагивают от каждого движения рукой, и Альберт не сразу заметил, как собственная рука до боли стиснула колом стоящий член под тканью шорт. Ни одно порно мира не возбуждало шатена так, как это делала сестра, сидящяя в паре сантиметров от него самого.

– А кто-то перевозбудился, – саркастически подметил шатен, поджимая ноги под себя и разворачиваясь корпусом к скулящей блондинке.

Эльзи явно не смотрела на происходящие зрелище в телевизоре, она просто слушала стоны и заводилась с них, поэтому Альберт понял, где у блондинки самое эрогенное место, и решил действовать.

– А сам-то, – облизывая губу, подметила Эльзи, наблюдая, как гибкие пальцы брата сжимают плоть.

– В этой комнате лишь ты стонешь и извиваешься, – хмыкает Альберт, подпирая свободной рукой голову и наклоняясь ближе к спинке. Глаза шатена поблескивают в похотливом огоньке, когда он замечает, что Эльзи вовсе не останавливает свои движения, а даже наоборот пытается подстроить ритм под чужое дыхание.

– Ты заводишься от звука? – губы Альберта в опасной близости от случайно обнаруженной эрогенной зоны. Эльзи ерзает на мягком диване, рвано лаская клитор и попутно выкручивая соски под майкой.

– Я не такая чувствительная, – буркает Эльзи и протяжно стонет, когда брат легонько дует в ушко.

– Можешь не врать мне, – улыбается шатен и неожиданно кончает от легкого прикосновения на удивление холодных пальцев Эльзи. Блондинку распирает счастливая улыбка, а рука уже более медленно ведет по собственной плоти, зато другая рука активно трогает влажное пятно на штанах брата.

Альберту стыдно, Альберту впервые хочется умереть, но прежде забрать с собой это мелкое отродье, но вместо этого он лишь утыкается в изгиб своего локтя и дышит тяжело и жарко. Эльзи усмехается и пытается отодрать лицо брата от собственной руки, но тот лишь вжимается сильнее в кожу, сжимая губы в тонкую линию. Стыдно, черт побери.

– И кто из нас чувствительный? – интересуется Эльзи у рдеющего Альберта. Парню хочется послать блондинку глубоко и надолго, ведь из-за нее он теперь не может адекватно наладить личную жизнь, а тут еще и такой позор на его голову.

– Просто молчи, – выстанывает Альберт, мечтая стать невидимкой, но чувствует тепло на своем плече и отрывается от такой мягкой руки. Глаза напротив – изучающие, пытливые и прекрасные.

– Проиграл – отлизывай мне, – спокойно подытоживает блондинка, спуская с себя домашние брюки, а затем и трусики. У Альберта два мира сталкиваются в один, когда он понимает, как ловко его провели.

– Чего застыл? – усмехается Эльзи, подползая ближе к брату и грубо поднимая за подбородок, чтоб взгляд не отводил.

Парень молчит. Сказать нечего.

– Слабо? – сладко выдыхает Эльзи в приоткрытые пухлые губы шатена. Глаза бегают по нежной коже лица, запоминая каждую клеточку и ее местоположение. Его заводит лишь один дикий взгляд сестры.

– Нет, – сглатывает Альберт и чувствует юркий язык сестры в своем рту. Губы Эльзи теряются в пухлых губах брата, и парня даже смешит такой расклад событий, но поцелуй заводит вновь своей тягучестью и приторностью.

Об верхние зубы что-то неприятно стукается, и Альберт припоминает, как в одном из раундов Эльзи пробила собственный язык и вставила металлический шарик, однако предмет вновь стучит об ровный ряд зубов, принося вместе со стуком вкус сахара и мяты. До языка тут же доносится твердость мятной конфетки, одновременно с этим губы теряют трепетное тепло.