Я скомкал лист и швырнул на пол.

Девушка шагнула ко мне. Ее глаза полыхнули праведным гневом.

– Ты хочешь с ума сходить от боли, да?! Все на практике нужно усвоить, да?!

– Это было всего раз!

– И повторится! И не раз! Будет повторяться снова и снова! Потому что кое-кто не слушает то, что ему говорят!

– Алессандра, это пройдет! Ты говорила, что…

– Я сказала, что если ТЫ не притормозишь, то с тобой это сделает БОЛЬ! И теперь нам с тобой придется сражаться с ней, а не делать то, что мы планировали!

Я зарычал. Из памяти снова выплыл образ боевого товарища. Звуки выстрелов.

«Чертов Грин!».

– Алессандра, давай что попроще!

Она тяжело вздохнула и подняла скомканную бумагу с пола.

– Садись на банкетку.

Девушка, уставшая и расстроенная до глубины души, порвала рецепт на мелкие кусочки и отправила в урну.

Мне снова стало стыдно. Жутко стыдно!

– Алессандра…

– Банкетка, Дэнни.

«Не детка, больше не детка. Снова ты обосрался, Стоун!».

Без лишних слов я уселся на твердое сиденье. Шевелить правым плечом было все еще немного страшно, хоть боль и отпустила.

Боже, как прекрасна жизнь без боли!

Следующие полчаса Алессандра объясняла мне, что делать, когда боль снова накроет. Когда она брала мою левую руку в свою, легкий ток проскальзывал по кончикам пальцев.

С какого-то хрена каждое ее прикосновение теперь казалось слишком интимным, переходящим все границы. Она касалась меня не так, как доктор касается пациента.

Ее пальцы надолго задерживались на моем плече, ласково гладили мышцы, пока она вбивала мне в голову инструкцию, то и дело скользили по шее, ероша короткие волоски, скользили по лицу…

Она касалась меня так, как женщина касается мужчину. Да не просто мужчину, а того, к кому она неровно дышит. И я больше не мог убеждать себя в том, что мне кажется.

Я вдруг поймал себя на мысли, что и сам смотрю на нее совершенно по-иному. Отмечаю женственность в каждом движении. Ловлю каждый взгляд. Стараюсь вдохнуть воздух, который она выдыхает, когда ее лицо оказывается слишком близко от моего. И с каждым мгновением она нравится мне все больше. И совсем не как сильный и упорный человек.

«Дьявол! Ты больше года видишься с ней раз в неделю, и что?! Только сейчас разглядел в ней женщину?!».

Я мотнул головой, возвращаясь в реальность, где спокойный, но твердый голос пытался научить меня побеждать боль в одиночестве.

– Повтори, пожалуйста.

Алессандра тяжело вздохнула и нахмурилась.

– Дэнни, слушай меня внимательно!

– Прости меня, я не хотел тебя… так… ну…

Она приподняла брови. Золотые искорки в ее глазах устроили сумасшедший танец.

– Расслабься. Не ты первый, не ты последний. Давай продолжим…

Я застыл перед центром, сжимая пузырек с таблетками. Не те, что она пыталась выписать мне рецептурным бланком. Эти были… легче. Гораздо легче. Как мертвому припарка, на самом деле.

Перед взглядом проносились недели в палате. Я словно видел себя со стороны – упорно вливающего в себя обезболивающие препараты, пускающего слюни и смотрящего мультики на стене напротив. Гребаные наркотики…

Нет, больше я так не хотел. Я не мог себе это позволить. Больше не мог…

– Дэнни, привет.

Я резко обернулся и увидел Аарона. Он стоял в десятке футов от меня, подпирая стену.

«И чего это мы тут тремся?».

От внезапной догадки я слабо улыбнулся.

«Он пришел к Алессандре».

И следом еще одна, странная и страшная: а не ломает ли он себе кости специально, чтобы попасть к ней?

– У Алессандры никого. Я ушел раньше.

Аарон отвернулся с чересчур равнодушным видом.

– О чем ты?

Я усмехнулся в ответ.

– Не притворяйся тупым. И меня за идиота не держи. Ты пышешь гормонами любви рядом с ней.

Аарон нахмурился, бросил быстрый взгляд на вход в центр, посмотрел на меня… и протяжно, обреченно вздохнул.

– Да уж. Даже если ТЫ догадался…

– Что значит: «даже если я»?

Я моментально закипел.

Он меня сейчас кретином обозвал?!

Аарон вскинул руки – обе целые, рабочие – и отступил.

– Не ори, я к тому, что… ты видел меня… сколько? Три раза? Четыре?

Серые глаза тоскливо сверкнули. Мужчина бросил быстрый взгляд на вход в центр и скривился.

– Что, все НАСТОЛЬКО очевидно, да?

– На лбу напиши: «Ты мне нравишься» – и тогда все станет совсем кристально ясно.

Мужчина еще пару секунд рассматривал меня со смешанными чувствами, а потом опустил взгляд на пузырек с таблетками в моей руке.

– О, вот оно что…

Я прищурился, пряча пузырек в карман. Аарон слабо улыбнулся.

– Боли, да? Перетрудился?

Я тупо кивнул, отмечая во взгляде собеседника сожаление. Искреннее, живое.

– Соболезную.

Я снова кивнул. Так же тупо и совершенно неэмоционально. Усталость навалилась на плечи тяжелым колючим одеялом. Захотелось телепортироваться домой, рухнуть в кровать и лежать, бездумно пялясь в потолок, в ожидании приступа.

Я кивнул на центр.

– Ладно, пост сдал. Принимай.

Аарон грустно усмехнулся и покачал головой.

– Да нет, я… пойду, пожалуй.

Я коротко кивнул и развернулся, чтобы уйти, но мужчина внезапно окликнул меня.

– Дэнни!

Я вопросительно моргнул, глядя на него поверх плеча. Мужчина как-то смущенно улыбнулся.

– Настроение – дрянь. У тебя, судя по таблеткам в твоем кармане, тоже. Выпьем?

Я уже собирался отказать ему… но вдруг вспомнил прошедшую ночь. Пустую квартиру. Темноту. Оглушающие крики. И абсолютно безучастных к чужой беде людей за стенами.

Одиночество куснуло нервы. Я поежился и смахнул мурашки с шеи ладонью. Правое плечо предательски заныло.

– Давай выпьем…

Спустя час мы сидели в пабе неподалеку от центра и пили пиво. Я с непривычки морщился, когда пузырьки газов били в небо, и осматривался.

Паб как паб, таких сотни. Деревянные столы и стулья, длинная отполированная локтями барная стойка, полки, заставленные бутылками с разноцветным алкоголем, темные стены, завешанные ретро-плакатами, слабое освещение, от которого глаза не устают, но со временем ты начинаешь дико хотеть спать. И еще сильнее от музыки – тихой, ненавязчивой, убаюкивающей – из музыкального автомата в углу. Возле него крутились официантки, которых на одно заведение явно было слишком много.

Аарон наблюдал за мной с легкой ухмылкой. Он щурился на правый глаз, по всей видимости, сдерживая смех. И я не выдержал.

– Почему ты смотришь на меня так, словно видишь что-то очень смешное?

– Ты выглядишь забавно с этим бокалом. Тебе больше подошел бы… виски. Или скотч. Или бурбон, на крайний случай.

Я вопросительно приподнял брови, и Аарон пожал плечами.

– Образ у тебя такой.

Я задумчиво хмыкнул и опустил взгляд на бокал.

– Я вообще не слишком люблю алкоголь, потому что…

Я резко замолчал, вспомнив сразу несколько неприятных историй со времен службы.

«Алкоголь и Дэнни – опасное сочетание. А алкоголь, Дэнни и женщины – вообще мрак».

Из раздумий меня вырвал вопрос собеседника:

– Херню творишь?

– Можно и так сказать.

Перед глазами вставали картины из прошлого. И Логан Грин, который не раз и не два вытаскивал мою задницу из беды. И я платил ему тем же…

– Расскажи что-нибудь.

Я скользнул взглядом по черному браслету на левом запястье Аарона. Полоска кожи с металлической застежкой, ничего особенного на первый взгляд. Но на второй…

В тусклом свете потолочных ламп были едва заметны, но все же видны какие-то слова. Гравировка.

«Лейбл?».

– Понравился?

Я отрицательно мотнул головой.

– Не люблю носить такое.

Мужчина как-то странно вздохнул и сделал большой глоток из бокала.

– Я тоже.

Любопытство взыграло с бешеной силой – зачем носишь, раз не любишь? – но по виду Аарона стало понятно, что с вопросами лезть не стоит.